Страница 361 из 365
— Папа! — возмущенно сказал Бенедикт. Они сидели за кофе в гостиной у Деборы. «Мы же говорили…»
— Незачем раздражать Николая, — хмуро ответил Майкл. «Если он так хочет обставить депортацию, нам надо выполнять его волю. Ты останешься на шведской яхте и будешь присматривать за мальчишками, вместе с месье Мервелем».
— Совершенно незачем за нами присматривать, — оскорблено пробурчал Шмуэль. Дебора, подняв руку, велела: «Все, все. Дядя Майкл уже был у русского посла. Ему ясно было сказано — мы доходим на шведской яхте до границы нейтральных вод. Он отправляется в Санкт-Петербург с эскортом из двух военных кораблей, а мы его ждем. Вот и все, и не о чем спорить».
Они прочитали в газетах о казни восставших. Поль, утешая Джоанну, тихо сказал: «Полковник Пестель, наверняка, тебе написал, любовь моя. Тебе и маленькому. Он не мог просто так уйти».
— Я знаю, — Джоанна положила голову ему на плечо. «Знаю, милый. И все равно…, - она вздохнула. Поль, долго, гладил ее по голове, шепча что-то ласковое, целуя такие знакомые, мягкие губы.
Сейчас он обнял ее и улыбнулся: «Толкается». Джоанна потянулась и посмотрела за окно: «Русские корабли! Надо вставать, Майкл отправляется».
На палубе было уже солнечно, мальчишки и Дебора стояли у трапа. Джоанна отозвала Майкла в сторону. Придерживая бьющийся на ветру подол платья, она, едва слышно, велела: «Ты осторожней, пожалуйста. Русский ты знаешь, но все равно, мало ли что».
То же самое сказала Майклу и Элиза, когда они с Беном уезжали из Лондона. Мартин, сидя в своем кабинете, в конторе «Клюге и Кроу», разглядывая карту Китая, только затянулся сигарой: «Ничего. Ты папу с мамой сюда привези, а Юджинию и ее семью я оттуда, — он ткнул сигарой куда-то за Байкал, — вызволю, не будь я Мартин Кроу».
— И что вы так все беспокоитесь, — недовольно сказал Майкл, наклонившись над плечом младшего брата. «Дойду до Санкт-Петербурга, приму на борт отца и Марту, и вернусь в Стокгольм. Все. Прогулка, не более того».
Лазоревые, отцовские глаза Мартина внезапно похолодели. Он, упрямо, повторил: «Будь осторожней».
— Буду, — недовольно заметил Майкл сейчас, глядя на живот Джоанны. «Ты, на сносях, могла бы и не ходить в море. Подождала бы нас в Стокгольме, за Мишелем бы Дебора присмотрела».
На нежном пальце Джоанны блеснул синий алмаз, и она покачала головой: «Тетя Марта и дядя Питер меня спасли. Я никуда не двинусь, пока не увижу их здесь, — она топнула изящной, в простой туфле ногой, по доскам палубы.
— Ладно, — вздохнул Майкл и стал спускаться по трапу. Из трубы яхты шел темный дым, два русских военных бота крейсировали поодаль. Бенедикт, помахав отцу, положил руку на золотой медальон. Еще в Стокгольме, отдавая его Бену, отец, смешливо, сказал: «Подержишь у себя, пока я не вернусь. Там кольцо внутри, что я для мамы твоей сделал — он поднял бровь, — может, оно тебе сейчас нужно?»
— Через три года, — твердо ответил Бен. Отец только хмыкнул: «Больше ничего не спрашиваю».
Бенедикт стоял на носу шведского корабля, глядя на отца. Майкл устроился у штурвала яхты, в простой, холщовой матросской куртке, покуривая сигару. Обернувшись, он крикнул: «Скоро вернусь!»
— Через три года, — счастливо повторил Бен, провожая глазам седоватую голову отца. «Когда Тони шестнадцать исполнится». Он посмотрел на восток — корабли уже почти пропали из виду. Над морской водой остался только легкий, темный дымок. Вскоре и он рассеялся. Бен, повернувшись к мальчишкам, велел: «Спускаем шлюпку. Нам теперь только и остается, что купаться и рыбу ловить».
— Есть спускать шлюпку! — рассмеялся Мишель. Бен еще раз взглянул на восток — горизонт был пуст. Увидев бесконечное, тихое пространство моря, он отчего-то поежился.
Летнее солнце заливало кабинет, пятна света лежали на драгоценном паркете, пахло сандалом. Николай, стоя напротив большой карты империи, что висела на стене, склонив голову, поставил карандашом едва заметную точку в белом пространстве за Байкалом. «Нерчинск, — сказал он себе под нос, — и Горный Зерентуй. Они близко друг от друга, рядом граница, вот и отлично. Обвиним Петра Федоровича в подготовке заговора с целью освобождения других бунтовщиков».
Он вернулся к столу. Развернув карту Балтийского моря, посмотрев на нее, император вспомнил тихий голос барона Шиллинга: «Все очень просто, ваше величество. Мы над этой технологией работали вместе с Петром Федоровичем, — инженер внезапно покраснел.
— Ничего, ничего, — император похлопал его по плечу и повертел в руках стеклянную, запаянную трубку.
— И это все? — удивленно спросил Николай. «Такая маленькая мина?»
— Это заряд, — Шиллинг позволил себе улыбнуться. «Осторожней, ваше величество». Инженер указал на жидкость: «Здесь серная кислота, под ней смесь бертолетовой соли и простого сахара. И немного пороха. Как только трубка повреждена, скажем, — Шиллинг взглянул на карту перед ними, — от столкновения с бортом морского судна, серная кислота вытечет на бертолетовую соль. В ходе этой реакции выделится двуокись хлора. Сахар загорится без подогревания, зажжет порох, а там, — профессор повел рукой, — в дело вступит основной пороховой заряд мины».
— Очень умно, — одобрительно сказал Николай. «Вы считаете, не стоит минировать саму яхту?»
Шиллинг потер гладко выбритый, пухлый подбородок. «Ваше величество, сэр Майкл Кроу, не побоюсь сказать — один из лучших инженеров Европы. Они сейчас с мистером Марком Брюнелем строят тоннель под Темзой».
Николай невольно посмотрел на шпиль Петропавловской крепости: «Неужели можно будет пустить железную дорогу под землей? Проложить рельсы…»
— Сэр Майкл, — твердо продолжил Шиллинг, — наверняка, придет сюда на паровом судне, оснащенном компаунд-машиной. Это особый вид двигателя, для морских перевозок. Он его и создавал, собственно. Он свой корабль знает, будет совершенно невозможно обвести его вокруг пальца. Нет, нет, только мины по ходу фарватера, ваше величество.
— Морское ведомство уже извещено, — Николай прошелся по кабинету, и Шиллинг удивился: «Надо же, высокий, широкоплечий, а двигается неслышно. Будто тигр».
— Они вам окажут всяческую поддержку, — пообещал император. «И запомните, это должно случиться на границе наших территориальных вод и нейтрального пространства».
— Но ведь он может отклониться от фарватера, — недоуменно заметил Шиллинг.
Николай усмехнулся, показав крупные, белые зубы. «Депортация будет проходить под эскортом двух военных кораблей, с пушками. Он будет следовать тем фарватером, который ему укажут, барон. За это не беспокойтесь».
— Все сработает, ваше величество, — Шиллинг взял перо и стал отмечать на карте расположение мин.
Николай покусал серебряный карандаш: «Все готово. Сейчас придет этот сэр Майкл Кроу. Привезут его родителей, зачитаем им ноту о депортации, и прямо отсюда они отправятся в гавань. Вот и славно».
Он позвонил в колокольчик и спросил, убирая карту в стол, запирая ящик на ключ: «Здесь он, Александр Христофорович?»
— Вместе с атташе британского посольства, тем, что будет наблюдать за депортацией, — поклонился Бенкендорф.
В ноте говорилось, что дальнейшее присутствие супругов Кроу в пределах Российской империи является нежелательным. В тайном распоряжении, отосланном в посольства, предписывалось отказывать в визах всем представителям семей Кроу и де Лу. «Ты проверь, Александр Христофорович, — велел Николай, — этот Питер Кроу говорил, что у него пасынок в Америке».
Бенкендорф изогнулся и плавно положил под локоть царя бумагу. «От нашего будущего посла в Вашингтоне, Павла Александровича Криденера. Он, хоть верительные грамоты не вручил пока, но уже работает».
— Судья Верховного Суда, — хмыкнул Николай, пробежав глазами документ. «Земли, угольные копи, акции в пароходных компаниях. Мадам Кроу удачно себе мужей выбирает, первый у нее тоже не бедствовал. Второй был герцогом…, - Николай вздохнул и дошел до конца листа: «Видишь, племянник этого самого Теодора, мистер Дэвид Вулф, мало того, что сын вице-президента покойного, еще и восходящая звезда в их министерстве иностранных дел. Возьмут его, и сюда послом назначат, — император, внезапно, выругался.