Страница 26 из 365
— Милый мой, — сказала она потом, тихо, целуя его куда-то за ухо. «Любовь моя, не плачь. Все хорошо, я теперь твоя, а ты — мой».
— Это от счастья, — он лежал, уткнувшись лицом в смуглое плечо. «От счастья, Марта. Прости, пожалуйста, — он помолчал, — это у меня в первый раз. Тебе не понравилось, наверное…»
— Или тебе, — задумчиво сказала девушка. Тедди поднял голову и усмехнулся: «Мне это будет нравиться всегда, я уже понял. Но только с тобой, никого другого мне не надо. Иди ко мне, — он потянулся. Накрыв ее курткой, Тедди повторил, целуя растрепанные волосы: «Только с тобой, Марта, отныне и на всю жизнь. Я ведь и кольцо уже купил, — признался Тедди. «Вернется твой отец, я приду к вам делать предложение».
Марта взяла его руку, и прижала к своей щеке: «А если бы я отказала?»
— Сюда, мой горький спутник, проводник
Зловещий мой, отчаянный мой кормчий!
Разбей о скалы мой усталый челн!
Любовь моя, пью за тебя! — хмыкнул Тедди, проведя губами по ее теплой спине. «Пошел бы к аптекарю, как Ромео. Что бы мне еще оставалось делать?»
— Дурак, — хихикнула Марта. Повернувшись, она прижалась головой к его груди: «Как бы это бабушке на глаза не попасться? Она же говорила, какая девушка себе не сберегла, ту пчелы начинают кусать. А меня как раз и не кусали ни разу, хоть и ульи у нас стоят. Она ощутила его пальцы, и чуть слышно застонала: «Все это ерунда».
— Хочу тебя, — он зарылся лицом в ее теплые волосы. «Так всегда будет, всегда, моя Артемида».
Искупавшись, устроившись под одной курткой, они кормили друг друга. Тедди, отпив из фляжки, поцеловал Марту: «Вкусное. Не такое, как шотландское, но вкусное. Нам с тобой надо подождать четыре года, пока я учиться закончу — и все. В двадцать лет получу диплом, вернусь сюда, и поженимся. В Филадельфии, как тетя Мирьям и дядя Стивен. Наши родители приедут, и вообще вся семья. Я тебя люблю».
— Тедди, — она перебирала его пальцы, — Тедди, но ведь если ты на мне женишься…
— Когда я на тебе женюсь, — поправил он Марту.
— Когда, — вздохнула девушка. «Нам ведь никуда нельзя будет ходить вместе. От нас многие белые отвернутся. Не все, конечно, — торопливо прибавила Марта, заметив, как изменилось его лицо. «Твой брат, например, аболиционист известный, и друзья его…, - голос девушки увял.
Тедди поворошил костер. Прижав ее к себе, юноша рассудительно ответил: «Во-первых, я не собираюсь ходить в те места, где не будет тебя. Во-вторых, я жизнь положу, обещаю, на то, что бы все это — он повел рукой в сторону берега, — изменилось. Чтобы наши дети смогли учиться в университете, а ты, — он потерся лицом о ее плечо, — могла бы видеть меня на сцене».
— Любительской сцене, — строго сказала Марта. «Только любительской, дорогой мой адвокат».
— Обещаю, в актеры я не сбегу, — расхохотался Тедди. Вынув из ее рук фляжку, укладывая ее на песок, целуя смуглые, стройные ноги, он шепнул: «Я теперь, Марта — навеки твой, вот и все».
Мирьям оглядела переднюю: «Обедать ходи к Фрименам. Я с тетей Салли договорилась. В остальном — кладовая полна. Готовишь ты, в общем, неплохо».
— Отлично готовит, — заметил Элайджа. Мальчик спустился с лестницы, держа в руках два саквояжа. Дебора отпустила руку Тедди и широко улыбнулась: «Когда мы вернемся, будем играть в индейцев. В этот раз я тебя возьму в плен!»
— Когда мы вернемся, — капитан Кроу взял у сына багаж, — Тедди и девочкам уже и отплывать надо будет, через несколько дней.
Дебора погрустнела, но потом уверенно заявила: «Тедди будет жить в Америке, и приедет к нам в гости!»
— Приеду, — рассмеялся юноша, и чуть не добавил: «Приедем, с Мартой».
— Марта, — подумал он, закрыв глаза. «Господи, уже скоро и отец ее вернуться должен. Обручимся, следующим летом я съезжу во Францию, а потом — сюда. Мое счастье, любимая моя…»
— Тедди! — услышал он девичий голос, и, вздрогнув, очнулся. Мэри, — в простом, темно-зеленом платье, протягивала ему стопку книг. «Верни в библиотеку, пожалуйста, — попросила девушка, — а новых книг не бери. Все равно нам скоро отплывать».
Мораг, что стояла сзади, бросила один взгляд на его лицо и опустила глаза. «Он весь сияет, — грустно поняла девушка. «Как солнце. Господи, видно же — Марта ему нравится, очень нравится. И он ей тоже, наверное. Да и кому бы, он не понравился…, Пусть, — горько сказала она себе, — все равно — мне никто, кроме него не нужен. Пусть будет счастлив».
— Пошли, — Мэри подтолкнула сестру. «Дебора с Элайджей уже в карете. Почитаешь им по дороге, а я с папой на козлы сяду. Тоже править буду, чтобы он не уставал».
Тедди вышел за калитку и помахал им рукой. Дебора высунула каштановую голову из окошка возка, и плюнула в него жеваной бумагой из трубочки. «Не скучай! — донесся до него голос девочки. Тедди хмыкнул: «Такой же сорванец, как Элиза, кого угодно загоняет».
Он вернулся в дом. Пройдя в гостиную, открыв шкатулку, юноша повертел в руках ключи. «Нет, нет, — помотал головой Тедди, — нельзя. Так бесчестно, надо дождаться свадьбы. Там, на берегу…, - он почувствовал, что краснеет, — мы обручились, конечно. Надо сделать предложение, пожениться…»
Юноша вспомнил ее шепот: «Я люблю тебя, Тедди, и никуда, никуда не отпущу, слышишь?»
— Я никуда и не собираюсь, — смешливо сказал он, целуя ее шею, обнимая маленькую, высокую грудь. «Буду принимать клиентов, ходить в суд…, Ты будешь преподавать своим малышам, и нашим тоже, а вечером я тебе буду играть, любовь моя…
Он встряхнул головой. Быстро поднявшись наверх, Тедди взял со стола свою тетрадь.
— Межрасовый брак, — читал Тедди. «Массачусетс — запрещены браки белых с индейцами и неграми. Мэриленд — запрещены браки белых с неграми. Делавер, Джорджия, Кентукки, Луизиана, Северная Каролина, Южная Каролина, Теннесси, Виргиния. Запрещены, запрещены, запрещены…». Он с отвращением отбросил блокнот. Положив перед собой стопку чистых листов, Тедди решительно написал: «В защиту права человека вступать в законный союз с представителем другой расы».
Юноша потянулся за Писанием: «Они на Библию ссылаются. Я тоже сошлюсь на Библию. Пьетро бы сюда, он и Ветхий, и Новый Завет наизусть знает, но я и сам справлюсь».
Тедди исправлял и перечеркивал, пока в окне не засветились слабые, летние звезды.
— Завтра приведу это все в порядок, — ласково сказал он и прочел:
— Брак является одним из основных гражданских прав человека, фундаментом для существования и выживания нашего общества. «Все люди рождены свободными и равными, — говорит нам Декларация Независимости. Запрет на межрасовые браки противоречит самому духу нашей страны, основанной на принципах равенства и братства между всеми ее гражданами…, - он потер лицо руками: «Завтра, все завтра».
Он взбил подушку. Зевнув, Тедди заснул спокойным сном усталого, хорошо поработавшего человека.
Над морем уже поднялось солнце, когда Дэниел, спешившись, обернулся к вознице: «Это здесь».
— Даже в Нью-Йорк я не стал заезжать, — думал он, идя к воротам Freeman’s Arms. «Господи, бедная миссис Бетси, единственный сын. Салли, Марта…, Надо с ними остаться. Помочь им, устроить похороны. Тедди с девочками потом в Англию отплывет, а я тут поживу, в Бостоне. Присмотрю за семьей Ната, пока они не успокоятся…, Хотя как тут успокоиться, — он посмотрел на прикрытый американским флагом гроб и заставил себя поднять руку.
Калитка распахнулась еще до его стука. «Наконец-то, — сварливо сказала миссис Бетси, пересчитывая серебро, что лежало на ее ладони. «Заждались мы твоего сена, милый».
Дэниел почувствовал, как тоскливо, отчаянно заныло у него сердце. «Миссис Бетси…, - тихо сказал он. «Миссис Бетси, это я, Дэниел».
Она, наконец, вскинула голову и увидела телегу. Черные, большие глаза остановились, серебро упало на булыжники двора. Негритянка одними губами прошептала: «Не отвел стрелу Господь, не уберег сыночка моего….»
По ее лицу катились крупные, медленные слезы. «Господи, — она подошла к телеге и положила голову на гроб, — отца твоего белые плетьми забили, сыночек. Не виделись мы с тобой столько лет, сиротой ты рос, вдали от ласки материнской, и вот умер на чужбине. Отдал свою жизнь за негров, сыночек мой, счастье мое…»