Исправляя переисправленное

– Нет. – в полном удивлении глянул на меня старичок. – А почему, собственно, ты меня об этом спросил?

– Да, знаете ли!.. – я усмехнулся. – …Мне вдруг подумалось, что пока я шёл на встречу с вами, какой-то идиот успел установить возле моего дома огромный плакат, типа: «SOS! Спасайте бедного Игоря!» Или, быть может, это же воззвание ты прочитал у меня на лбу. – вновь сорвавшись со своего места, я вплотную приблизился к бородачу. – С какого хера?.. С какого перепуга ты вдруг решил, будто бы я в чём-то нуждаюсь?

– Ну, хватит упражняться в остроумии. Своим плоским юмором, ты меня просто бесишь. – рявкнул в ответ собеседник. – Чем ты сейчас кичишься? Оглянись, ты уж давно у разбитого корыта. Причём, самое печальное заключается в том, что ты и сам об этом прекрасно знаешь. Потому всё чаще и чаще ты и задумываешься о своём призрачном будущем. Сам понимаешь, что необходимо что-то кардинально изменить в своей жизни. А вот что именно тебе следует поменять, ты вовсе не знаешь. Возможно поэтому ты и бросаешься сейчас из крайности в крайность. К примеру, всерьёз обмозговываешь идею с поездкой войну. Имею в виду подачу рапорта на командировку в Ичкерию. Ведь это так?

– Ну, допустим. – ответил я нехотя.

Про себя же подумал: «Как, чёрт побери, он об этом узнал. Ведь по данному поводу я ни с кем и вовсе не общался».

– Не допустим. А так оно и есть. Ведь ты уж давно вбил в свою башку мысль о том, что настоящим мужиком может стать лишь тот, кто побывал либо в зоне, либо на войне. Всё это зековская оправдательная херня, построенная на лживом романтизме каторжной жизни. Что же касаемо войны, дескать, именно она всё и расставит по своим местам. Типа, грудь в крестах или голова в кустах. Так ты и тут очень глубоко заблуждаешься.

Скажу больше. Кроме контузии и шрама в пол черепа, ничего дополнительного ты не получишь. Пройдёт лет пятнадцать, об этой войне все забудут, а ты так и будешь мучиться по ночам дикими головными болями. Оно тебе, это надо?

Уж поверь мне, никто не встретит тебя оттуда с музыкой и цветами. Никто не броситься тебе на шею. Как последняя бездомная собака, ты вернёшься злым на весь мир. Ведь там, на войне не сахар. Кровь, боль, пот и лишь единственное желание выжить.

Коль зациклен ты на своей Яне, то, пожалуй, я скажу о ней пару слов, отдельно. Дожидаться с войны она тебя естественно не станет. Запьёшь ты по-чёрному и в конечном итоге потеряешь вообще всё: хату, работу, друзей. Один лишь пьяный угар и полная безнадёга. Подняться с того дна, будет тебе крайне сложно.

– Ты уверен в том, что так оно и будет? – мне пришлось глянуть на старичка с откровенным сомнением. Параллельно я принялся вычислять кем он мог быть заслан, кто может извлечь из всего этого бреда хоть какую-то пользу.

– Абсолютно. – меж тем ответил мне собеседник.

– И до какой же степени это твоё абсолютно? – я задал этот идиотский вопрос лишь для того, чтоб хоть немного протянуть время, дабы какая-то из множества версий, всплывавших в моём разуме нашла-таки под собой надёжную опору.

– В моём понятии слово «абсолютно», может означать только одно. То, что я сам это уже пережил. Своей кожей прочувствовал, хлебнув через край того, о чём сейчас говорю. – твёрдо ответил мужчина. – А собственно, с чего это вдруг в тебе проснулись какие-то сомнения. Помниться, на счёт своего прошлого ты ранее не особо-то и парился. Так почему же воспринял мой прогноз по поводу своего будущего со столь нарочитым недоверием? – бородач вдруг опустил голову о чём-то задумавшись. Потом выпрямился и, указав на гостиничную тумбу, произнёс. – Возьми мои документы. Они там, в папке.

– И то верно. – спохватился я. – Давай-ка мы глянем, кто ты есть на самом деле. Так сказать: поближе познакомимся. Уж битый час с тобой болтаем, а ведь я так и не знаю твоего имени. – при этом, я извлёк из вышеозначенной папки какие-то документы. Немного в них порывшись, я вдруг обнаружил нечто, весьма меня заинтересовавшее. – …Красивая книжечка…

– Это вовсе не книжечка. Это паспорт. – ответил мне мой оппонент, равнодушно наблюдавший за моими действиями.

– Иностранный, что ли?

– Отчего ж? Наш, российский. Правда нового образца. Скоро у всех такие же будут.

– Что-то не приходилось мне слышать о каком-либо грядущем обмене. – усмехнулся я, не особо поверив словам собеседника.

И всё же, я с любопытством открыл ту книженцию на первой странице. Открыл и, не поверив своим глазам, обомлел. Дело в том, что этот самый, якобы, паспорт был оформлен на моё имя. Причём, совпадала в нём и дата, и место моего рождения. Да, и лицо смотревшее на меня с фотографии того самого документа, было мне как будто бы знакомым.

– Чё за хрень? – вдруг вырвалось у меня.

– Ты что ж, в самом деле ещё не допёр? – в полном недоумении поинтересовался мужчина. – Насколько я знаю, ты всегда мечтал заглянуть в своё будущее. Так смотри! – и мой собеседник встав во весь рост, снял со своих глаз тёмные очки. – Если позволишь, то я ещё и сбрею бороду.

– Не понял… – данной фразой, я скорее обозначил своё присутствие.

– Да, чего же тут ещё понимать? Я – это ты, только в пятьдесят семь лет! Игорь, я из твоего будущего. Ну, чем же ещё мне тебе это доказать? Обожди, я мигом… – и бородач, не теряя времени, тотчас скрылся в ванной комнате.

Почему-то я не сделал и малейшей попытке, чтобы остановить его. Я лишь тупо продолжал смотреть в те самые документы, с трудом переваривая услышанное и увиденное.

– Очки и борода, нужны били мне лишь для того, чтобы не шокировать тебя сразу. Для начала, я хотел, чтобы ты был несколько подготовлен. – заговорил мужчина, возвращаясь в комнату. – К тому же посторонним людям, узнавать меня вовсе было незачем. Ведь это лишь наше, сугубо личное дело.

Когда он убрал от своего лица широкое полотенце, моя челюсть, похоже, отвисла до самого пола. Мы стояли напротив друг друга, на расстоянии какого-то метра. Складывалось полное ощущение, будто бы я смотрел на себя в слегка искажённое зеркало. Вроде бы то же самое лицо, однако кривизна стекла добавляла ему морщины, мешки под глазами и чуть убавляла волосяной покров на моей голове.

– Ну, и как там?.. В двадцать первом-то веке? – произнёс я, вовсе не узнавая свой голос.

– Там, Игорёха, всё в норме!.. Да, ты и сам, лет этак через двадцать пять или тридцать, сможешь в том убедиться. – невзирая на свой возраст задорно улыбнулся тот, кто стоял нынче напротив меня.

– Но ведь этого не может быть. Это противоречит всем законам природы. Я не верю. Наверняка я попал на какой-то розыгрыш. Будь другом, разубеди меня в последнем предположении, ведь я действительно с самого детства мечтал, казалось бы, о несбыточном. О том самом путешествии во времени. Потому и желаю я сейчас, всем своим нутром, чтобы твои слова оказались правдой.

– Смотри сюда. – мой, якобы, прототип распахнул свой халат, под которым были лишь плавки. – Видишь эту родинку? Узнаёшь её? А вот глубокий шрам на ноге, который мы получили с тобой лет в четырнадцать… – развернувшись ко мне боком, он чуть наклонил в мою сторону свою макушку. – …Ну, а это та самая зажившая рана, которую ты так упорно собираешься получить, отправившись на Кавказ.

– А под правой грудью, что за шрам? – я вдруг заметил на его теле едва заметную белую полоску. – У меня его, вроде бы, нет.

– О-о!.. Ты об этом. – лукаво подмигнул мне собеседник. – Скоро. Очень скоро и ты его заимеешь. Будет больно, и всё же этот шрам будет связан с весьма приятными воспоминаниями.

– И как же мне теперь к тебе или к вам обращаться?

– Игорь! Можешь дядя Игорь. Если, конечно, пожелаешь. Всё ж я старше тебя, едва ли не вдвое. – спокойно ответил мне второй Игорь, находившийся сейчас в гостиничном номере.

– Ладно. Будем считать, что ты меня убедил, и я тебе отчасти поверил. – почесав свой затылок я был вынужден признать аргументацию своего собеседника. – Однако для пущей убедительности, ты бы рассказал мне что-то необычное из моей будущей жизни.