Гектары в тумане

Уходит.

Ульяна садится на стул

Адатмыра: – Твой Лёша, Вера Петровна, слушает и понимает только себя. Верх наглости и, прости уж, тупости. Впрочем, мама Катя у него ещё похлеще…

Вера Петровна: – Ты слишком часто об этом говоришь, Адатмыра. Хочешь меня убедить в том, что я уже сама поняла. Не так давно, но поняла. Дошла своими куриными мозгами.

Ульяна: – Я вот немного побуду у вас и уйду. А потом, может быть, когда-нибудь и забегу. Сейчас у меня дел появится много – и работа, и учёба.

Адатмыра: – Понятно, Ульяна. Ты решила сменить тему разговора. Но она никак не меняется. Не моя в том вина. Ведь Лёха выдаёт такие перлы, что все чертям тошно.

Ульяна: – Но ведь можно же поговорить о чём-нибудь хорошем, а мы всё об Алёше… То есть я не совсем правильно выразилась. Просто во всём надо искать что-то замечательное.

Вера Петровна: – Я всю жизнь искала, Ульяна. Но так и не нашла.

Адатмыра: – Что-то, всё равно, есть и хорошее в том, что у вас происходило и происходит. Трудно понять, но что-то есть. Нет худа без добра.

Ульяна: – А как же! Помните, Вера Петровна, как мы ездили на рыбалку и на шашлыки. И на природу выезжали все вместе. Здорово было.

Вера Петровна: – Да, было. Помню, Ульяна (Адатмыре). Я забыла тебе показать ещё два фотоальбома. Если тебе интересно, Адатмыра, то пойдём и ещё посмотрим. Ульяна уже тысячу раз их видела.

Ульяна: – Я посижу здесь.

Адатмыра кивает головой и встаёт с места. Вера Павловна тоже.

Уходят.

Появляется Екатерина Семеновна, подсаживается к столику.

Екатерина Семёновна: – Дружочек мой, Ульяна, всё складывается в твою пользу.

Ульяна: – Что складывается в мою пользу, Екатерина Семёновна?

Екатерина Семёновна: – Как ты не понимаешь, Уля? Эта болотная бичиха с грязными зелёными волосами на голове резко разонравилась Лёше. Да и она, что-то, начала ему морали читать. Но не Лёшу же ей учить жить! Смешно. Одним словом, ты, как и запланировано, остаёшься невестой моего Лешеньки. Если бы ты пила водку, то я, по такому случаю, налила бы и тебе. Но не пьёшь – это хорошо.

Ульяна: – Будем считать, Екатерина Семёновна, что я не достойна внимания Алёши. Он ведь такой хороший.

Екатерина Семёновна: – Да. Он очень хороший. Но и ты ведь, Уля, тоже ничего. Но будешь развиваться, подтягиваться до его уровня. Во всех отношениях. Вы ведь с детства знаете друг друга. Всё у вас… получится. Но Лешёньке надо уделять много внимания. Он так привык. Вы ведь с детства везде вместе бегали.

Ульяна: – Детство – одно, а взрослость – совсем другое. Я решила, что теперь очень редко к вам буду заходить. Веру Петровну навещать надо. В последнее время она очень грустная.

Екатерина Семёновна: – Моя мама, Вера Петровна, заполошная и вредная старуха. Может быть, старость. Она, в общем-то, всегда такой была. Но я не поняла… Ты что решила порвать все отношения с моим Лёшенькой? Почему? У тебя кто-то появился? Признавайся!

Ульяна: – Никто у меня не появился, и долго не появится. Страшно. Ведь если Лёша очень хороший, то я представляю того парня, который… плохой.

Екатерина Семёновна: – Смотри сама! Но ты пожалеешь. У Лёши квартира двухкомнатная. Потом эту продадим. Она большая, трёхкомнатная. Куплю себе однокомнатную. Малосемейку. Вот. У Лёши и появятся деньги.

Ульяна: – А Веру Петровну куда?

Екатерина Семёновна: – Мне грустно об этом говорить, но маму мою туда… на кладбище. Совсем ослабела старушка. Да и толку от неё скоро не будет никакого. Подрабатывать гардеробщицей и дворником она скоро уже не сможет. Надо смотреть правде в глаза.

Ульяна: – Страшный вы человек, Екатерина Семёновна. Страшный и жестокий. Лёше пока ещё далеко до вас. Хотя… вы очень с ним похожи.

Екатерина Семёновна: – Да как ты смеешь?!

Лёша: – Смею! Я пришла сюда не к вам, а к Вере Петровне. Пойду к ней. Ещё раз фотографии посмотрю.

Встаёт, уходит.

Екатерина Семёновна: – Наглая тварь! А что я такого страшного сказала? Все ведь умирают.

Появляется, Лёша. С вилкой в руках, что-то жуёт.

Лёша: – Ну, что, мама, тебя долго ждать? Я ведь разлил… по чуть-чуть. А водки ещё море!

Вера Петровна: – Подожди! Послушай меня и не перебивай! А то потом забуду.

Лёша: – Пойдём! На кухне всё и расскажешь.

Екатерина Семёновна: – Нет. Сейчас.

Лёша: – Ну, говори! По-быстрому.

Екатерина Семёновна: – Твоя Ульяна взбунтовалась. Она не хочет быть твоей невестой. Да ты и сам виноват. Привёл какую-то бомжиху в дом. На кой чёрт?

Лёша: – Всё! Не нужна мне старая марсианка или там замызганная русалка! Мне уже наплевать! А что касается Ульки, то никуда она от меня не денется. Понервничает и успокоится.

Екатерина Семёновна: – Всё гораздо сложней, чем ты думаешь. Есть какой-то парень у неё. Но Ульяна это тщательно скрывает. Она мне… железно сказала, что ты ей не нужен.

Лёша: – Как, не нужен? Не понял. Но ведь это же я! Да такого не может быть! (падает на живот, начинает дёргать руками и ногами, стучать вилкой об пол). Хочу Ульяну! Хочу Ульяну!

Екатерина Семёновна подходит к нему, поднимает его на ноги.

Екатерина Семёновна: – Чего ты позоришься, Лёша? Пойдём на кухню. Выпьем – и всё пройдёт, мальчик мой. Никому мы с тобой не нужны, птенчик

Уходят.

В комнату возвращается Ульяна. Садится.

Появляется Лёша. Возбуждён, почти в гневе.

Ульяна: – Ты чего такой взъерошенный, Лёша?

Лёша: – Я взъерошенный? Мне мама сейчас рассказала… Что, я тебе, правда, совсем не нужен?

Ульяна: – Правда, Лёша. Не хочу ломать жизнь ни тебе, ни себе. Да ведь я тебя и не любила, а просто… жалела. Ты на меня внимания не обращал. Думал, что всё потом… Никуда я не денусь.

Лёша (топает ногой): – Да как ты смеешь?! Я тебя ещё спрашивать буду. Мы давно решили…

Ульяна: – Не валяй дурака, Алексей! Мне не так давно твоя мама задавала этот же вопрос. Как я смею? Вы, что с головой не дружите или считаете себя графьями или князьями? Что это? Мне такое снится, что ли?

Лёша: – Если ты обиделась на то, что я привёл сюда Адатмыру, так она мне помогла из болота выйти. Вот и всё! Так что, не ерунди!

Ульяна: – Адатмыра здесь не причём. Дело во мне и… в тебе.

Лёша: – Пусть так! Хрен с тобой! Но ты ещё пожалеешь. Прибежишь ко мне, но поздно будет. Как кошка будешь в дверь царапаться, но я тебе не открою.

Ульяна: – Успокойся, Лёшенька! Ни о чём я не пожалею. Пусть в дверь твоей квартиры царапается кто-нибудь другой. Мне жить надо, но только не так, как хочешь ты. У меня своя голова на плечах. Позволь мне строить свою судьбу и жизнь, как надо, как положено. По-человечески.

Из кухни выходит Екатерина Семёновна, берёт сына за рукав.

Екатерина Семёновна: – Лёшенька, дорогой! Не унижайся перед кем попало! Пойдём! Ещё немного накатим – и всё забудется. Пошла она к чёртовой матери! Их всех на планете – миллиарды, а ты у меня один!

Лёша в негодовании плюёт на пол, и демонстративно ногой растирает плевок.

Уходит вслед за Екатериной Семёновной.

Появляются Адатмыра и Вера Петровна. В её руках чёрно-белая фотография.

Садятся за столик.

Вера Петровна (показывает фото Ульяне): – Это я, Уля. Здесь мне ровно двадцать лет. Молодая, беззаботная, недурна собой.