Страница 5 из 15
– Это мой самый лучший ученик и замечательный последователь всех моих начинаний, граф Зуммингер, – видя замешательство князя, Парацельс представил Зумма.
– И вашего ученика и последователя Зуммингера в своем замке, – закончил приветствие князь, – пойдемте, я недавно вернулся с охоты и на столе все самое свежее.
– Спасибо, князь, – ответил Парацельс, – мы чрезвычайно рады такому теплому приему, надеюсь, нам удастся быть вам полезными.
Князь пригласил гостей в обеденный зал. Там, в большом светлом помещении стоял стол, заставленный всем, чем были богаты владения князя. Конечно, тут была не только дичь, но и говядина, блюда из свинины, окорока, колбасы, ветчина, сыры, соки, несколько сортов местных вин и фрукты. На стенах были развешано оружие, старинные рыцарские доспехи, флаги и герб князя.
– Присаживайтесь, гости, отобедаем, а потом поговорим о нашем деле, – князь, улыбаясь, приглашал гостей за стол.
Они сели на массивные стулья и принялись за еду.
– Попробуйте нашего вина, смотрите, как оно играет в бокале! А какой вкус! – князь поднял бокал с вином и смотрел через него на солнце в раскрытом окне.
Доктора пили вино и восхищались мастерством виноделов, ветчиной, свежей дичью – все было очень вкусным.
– Князь, нас никто так раньше не принимал, – сказал Парацельс, – чувствуется по всему, что у вас серьезные на нас планы, князь. Смеем заранее вас заверить, что мы оправдаем ваши надежды и сделаем все возможное и невозможное.
– Да, Парацельс, я знаком с тем, чем вы занимаетесь, и даже читал некоторые ваши труды. Признаюсь, я потрясен новыми веяниями в медицине. Ваш творческий подход вселяет мне уверенность и дает надежду. Мне не хочется обидеть вашего ученика, но мне надо поговорить с вами наедине, Теофраст.
– Что Вы, князь, – ответил Парацельс, – конечно, так будет лучше. Сами понимаете, если будет необходимо, я сам потом дам ему наставления, – Парацельс улыбнулся. Посмотрел на Зуммингера и похлопал его по плечу. – Но учтите, князь, что именно граф Зуммингер в некоторой части моего учения преуспел больше чем его учитель.
– Неужели? – удивился князь, – и в какой же? – князь с удивлением посмотрел на Зуммингера.
– В самой тонкой части алхимии души, – пояснил Парацельс, – несмотря на свою молодость, он за короткое время смог перенять у меня почти все. Тонкая часть алхимии, что скрыта за областью чувств – вот его сфера деятельности.
– Вы так хвалите своего ученика, что мне неловко теперь обсуждать проблему в его отсутствие. Раз так, то пусть остается. В таком случае, тайна, которой я с вами поделюсь, ляжет и на его плечи и он тоже ответит своей жизнью за ее разглашение.
– Мы согласны, – ответил Парацельс.
– Да, князь, мы сохраним эту тайну и не расскажем ее никому ни под какими пытками, – добавил Зуммингер.
– Тогда, ладно, – одобрительно сказал князь, – садитесь ближе, чтобы нас с вами никто не смог услышать, даже стены этого зала.
Гости придвинулись вплотную к хозяину.
– Дело все в том, – начал князь, – что у нас в отношениях с супругой не хватает клея. Туманная отдаленность нарастает между нами. Или это привычка делает мир пресным или мы все медленно умираем, теряя друг друга, отдаляясь, каждый в свою сторону. Этого не должно быть. Я чувствую, как хорошо можно жить с ней, но невидимая пропасть мешает нам. Да, задача не совсем обычная, но на то вы и алхимики, чтобы справиться с любыми препятствиями. Если поможете убрать между нами непонимание – озолочу, но и за старания тоже не обижу. Можете приниматься за дело. Подумайте, Парацельс и скажите, возьметесь за это или нет?
Учитель задумался, ему не хотелось надолго оставаться у князя и в то же самое время, он не мог ему отказать. Парацельс не сомневался, отношения супругов могут быть замечательными, дело в них самих. Парацельс попросил Зуммингера сходить за саквояжем, который он оставил лакею при входе в здание.
Зумм понял, что учитель желает поговорить с князем наедине. Он встал и пошел за несуществующим багажом. Это у них был такой знак. Договориться вдвоем бывает намного проще, чем в присутствии еще кого-либо.
Когда Зумм ушел, князь спросил Парацельса, – отправили, чтобы не мешал? – Князь улыбнулся, – а недавно вы так хвалили своего ученика!
– Да, князь, Вы очень наблюдательны, действительно мне хочется поговорить с вами без него. Тот рецепт, который я сейчас приготовил, должен начинаться без моего ученика.
– Почему? Разве он плохо Вам помогает?
– Нет, наоборот, очень хорошо. Просто Зумм будет основным компонентом этого рецепта.
– Уважаемый Парацельс, вы хотите порубить его на куски и сделать целебный отвар? – рассмеялся князь, – воистину безграничен набор составляющих у алхимика! И это в наш прогрессивный век!
– Нет, князь, конечно, я не собираюсь делать из него вытяжки и даже волоса не возьму с его головы, ведь он сам, своим сердцем, душой и волей будет вырабатывать тот самый клей, что соединит края вашей пропасти.
– Какая непостижимая медицина! – Восхитился князь, – прежние доктора просто мешали настойки и травы, а вы делаете клей для душ! Уже восхищен Вашим рецептом, доктор! А почему бы Вам самому не сделать этот клей для духа?
– Я уже не молод, князь, – сокрушенно ответил Теофраст.
– Зато у Вас большой опыт.
– Да, вы правы. Только поэтому я и хочу сделать главным исполнителем своего ученика Зуммингера. Из нас двоих только он сможет добыть клей для сердец с помощью своей молодости, страсти, желания и большого опыта алхимика. – Парацельс сделал паузу, а потом многозначительно добавил, – работа, которую предстоит ему сделать, настолько специфична и длительна, что боюсь, мое сердце не сможет выдержать такого напряжения. Да и Вам, князь, мое предложение покажется, по меньшей мере, странным и необычным. Но учтите, другого метода на сегодняшний день я Вам предложить не в состоянии. Зато в его эффективности можете не сомневаться.
– Что от меня требуется? – спокойным и невозмутимым тоном спросил князь. – Когда я приглашал вас, уважаемый Парацельс, то был готов на все, лишь бы вернуть любовь и склеить ту рану, которая сделало время.
– Для Зуммингера надо будет найти комнату рядом со спальней Вашей супруги, – это первое необходимое условие, – Парацельс замолчал, оценивая реакцию князя.
– Продолжайте, – невозмутимо ответил князь, – и не бойтесь обидеть или оскорбить, я ведь Вам уже говорил, что готов следовать любому Вашему рецепту, лишь бы добиться результата.
– Мне бы хотелось кое-что узнать об Эллине.
– Спрашивайте, Парацельс.
– Что ей нравится делать, ну, допустим, любит ли она прихорашиваться перед зеркалом?
– Конечно, как и любой женщине или чуть больше. У нее в спальне есть большое зеркало. Я однажды слышал от Канти, нашей приемной дочери, что Эллина все свободное время проводит перед этим зеркалом.
– Так ли оно необыкновенное, это зеркало в ее спальне?
– Да, оно очень большое, очень яркое, в отличном исполнении из Венеции. Эллина сама великолепна, а видеть себя в зеркале, доставляет ей настоящее наслаждение. Раньше я не замечал за ней такого самолюбования.
– Простите, князь, быть может, вы раньше могли больше уделять ей времени? Такое может быть? И зеркало в какой-то степени заменяет ей Вас?
– Да, Парацельс, пожалуй, вы правы. Интересная версия и совершенно безобидная замена, – князь грустно улыбнулся, – не знаю, что делать и как убрать все препятствия между нами.
– Не расстраивайтесь, князь. Вам надо будет проявить выдержку и хладнокровие. Вы готовы?
– Да, продолжайте, пожалуйста.
– Князь вам надо будет в первую очередь подарить своей супруге свою картину, лучше в полный рост. Эта картина должна располагаться так, чтобы Эллина, смотрясь в зеркало, видела еще и ваше отражение на картине – это первое, а второе… так вот, следующим необходимым условием будет незаметное отверстие в стене и оно должно быть рядом с портретом.
– Надо же! – воскликнул князь, ну, продолжайте.