Страница 10 из 15
– Да, Ваша простынь и Вашей супруги, но не стиранные. Найдете?
– Да, сегодня же будут лежать здесь, у затворника. Когда Вы привезете его, сегодня?
– Да, как только здесь будут простыни, то я помещу сюда Зуммингера чтобы начать работу. Волнуетесь, князь?
– Да, особенно если учесть то, что я на несколько дней буду вынужден уехать.
– Не волнуйтесь князь, напомните, чтобы ваша тайная служба не забывала кормить моего ученика.
– Не забудут, не посмеют, теперь, это самая важная часть их работы.
– Да, князь, если будет такая возможность, то Вам лучше задержаться чуть дольше в поездке, я буду Вам писать отчеты о проводимом мероприятии.
– Хорошо, Парацельс, если это необходимо для дела, то почему бы и нет?
– Я буду во время эксперимента в Вашем городе, князь, чтобы контролировать все дела.
– Конечно, вот вам аванс, – князь достал мешочек с монетами, – этого пока будет достаточно, я уверен.
– Спасибо, князь. Мы оправдаем Ваши надежды.
Эллина.
Как там поживает Эллина? Эллина – главная причина всей этой суеты, тревог и беспокойства.
С обеда она в саду замка. Рядом Канти и еще две женщины, присматривающие за детьми. Действительно, если убрать из этой истории Эллину, то и писать дальше будет не о ком.
Княжна с утра была на взводе и всякий раз, при малейшей оплошности детей или прислуги, сладко спускала своих собак на виновника, нарушившего одного ей ведомой идиллию. Ей невероятно сложно было сохранять внутреннее состояние гармонии и спокойствия. Князь иногда в шутку называл ее женщиной неба. Так он нашел способ избегать употребления к своей ненаглядной более крепких и точных выражений. Последнее время, слова «женщина неба» звучали часто, как никогда. К тому же, Альберт собирался отъехать в соседнее княжество по делам. Это было поводом для гнева Эллины.
Вот смотрите, снова получилось чудесное словосочетание – звучное и точное – гнев Эллины. Буд-то эти слова должны звучать неразлучно. Да, это нормально, красота не дается безнаказанно. Вот и ее Господь наградил таким характером. Что тут делать? Да и где взять хороший характер, если вечное неудовлетворение не давало ей возможности посмотреть на ситуацию со стороны или просто сосредоточиться. Кто-то в будущем скажет «в человеке все должно быть прекрасным». Да, должно, но с точки зрения человека, который всего лишь очередное, изначально несовершенное творение Господа, допустимо такое мнение.
С другой стороны, зачем красивой женщине золотой характер? Он только оттянет на себя ее красоту и некогда красавица с дурным характером станет дурнушкой – когда надо веселой, когда надо рассудительной. Такого мнения Парацельс не придерживался, он вообще на все имел свою точку зрения. Так как он не следовал общему мнению, он мог делать весьма необычные вещи. Парацельс конечно знал о характере Эллины и только поэтому решился на такой эксперимент. Парацельс считал, что проявление дурного характера у красоток, следствие недостатка внимания и восхищения совершенством окружающих. Владея ключами от слабости личности, можно совершать чудеса.
Недостаточное внимание со стороны князя, по многим причинам, делали ее гнев с каждым годом все насыщеннее и ярче, что в свою очередь, еще больше удаляло их друг от друга.
Ее приемная дочь Канти до сих пор еще кое-как гасила ее вспышки. Она старалась направлять ее внимание на медитацию, всячески отвлекала и уводила ее молнии от живых людей, но в последние месяцы делать это стало очень сложно, практически невозможно. В сердце Эллины накопилось столько электричества, что порою, она буквально светилась, не в силах сдержать свой вулкан.
Князь легко мог силой выпрямить ситуацию, как он обычно и действовал в жизни, но здесь, он хотел, чтобы ее сердце само пришло ему навстречу, без глупого и тупого насилия. Альберт так измучился, ожидая невозможного, что принял авантюрное предложение Парацельса.
Князь сам менялся в плохую сторону от этих вечных страданий, наблюдая, как тонет в болоте непонимания и нарастающего отчуждения своей супруги. Альберт не боялся ставить перед собой сложные задачи, ведь растопить нордическую сущность Эллины, придать ей нежность и тепло, было ой как не просто. Князь хандрил от непосильной ноши и сейчас, когда его карета выезжала из ворот замка, он опять и опять думал об Эллине.
С одной стороны, эти мысли его утомляли, а с другой, решительно настраивали на предстоящую беседу с соседним князем по территориальным вопросам. Князь давно это за собой подметил и сейчас смеялся над самим собой. Вот, – размышлял он, – и здесь тоже пытаюсь найти для себя пользу, в самой неподходящей ситуации, это явно мое положительное качество.
Кто-то считал князя нервным и несдержанным, кто-то подлым и жестоким, но много было таких, кто видел в нем доброго и отзывчивого человека. Диапазон его настроев и подходов был широк, как морской горизонт, а шкала эмоций была бесконечной и уходила из одного недостижимого края в другой. Именно поэтому ему удавалось нравиться Эллине, ни смотря, ни на что. Ведь были времена, когда их отношениям завидовал сам король! В самом начале их супружеской жизни, князь направлял ее вспышки то в одну, то в другую сторону, оставаясь при этом в тени ее нежной, чуткой любви. Постепенно проблемы решались, и теперь на поле битвы Эллины остался только он сам. Вот так, убирая все проблемы, он навредил самому себе. Князь нашел индианку Канти и она смогла еще какое-то время сдерживать ситуацию, но и этот выход из ситуации был временный.
Не встречая никого на своем пути, Эллина теперь все четче направляла свое жало против супруга. Вначале это происходило неосознанно, а потом стало вполне заметным и ощутимым явлением. Да как же еще можно было ей реагировать на все, что происходило между ними?
Альберт обращался за помощью к знахарям и колдунам, чтобы те сняли возможную порчу, но все было бесполезно, тучи продолжали сгущаться.
Князь глубоко задумался над своей странной историей и не знал, что ему уже делать. Оставалась только надежда на Парацельса и его ученика. Они были последним рецептом его спасения, способные противопоставить человеческой природе, знания алхимиков и простую надежду.
Постепенно, расстояние и усталость нарастали, закрывая собой все печали Альберта. Пора было сосредоточиться на хозяйственных делах, а мы в это время посмотрим, как обживает свою келью Зуммингер.
Личная охрана князя провела Зумма в его новые апартаменты и крепко заперла наружную дверь. В большой комнате Зуммингер увидел два окна с решетками, в двух маленьких помещениях были только небольшие отверстия в стене для его жизнеобеспечения. Было еще одно отверстие в стене в спальню Эллины, перед которым была прикреплена колба. Вот, это теперь все, что связывало его с внешним миром.
С собой Зумм взял сумку со склянками, порошками, травами. Парацельс положил ему туда еще несколько чистых тетрадей и чернила с перьями, чтобы он делал записи своих опытов. Еще на столе, как предупреждал Парацельс, лежали простыни. Зумм посмотрел на них и задумался о том, что сейчас ему предстоит делать. Относиться к этому как к колдовству было бы не верно, – размышлял молодой алхимик, – нет, это будет потоком вдохновения, порывом свежего ветра, а не пылью этих простыней. Зачем вообще Парацельс распорядился их сюда принести? Ну, да ладно, учителю виднее и судьбе тоже! – улыбнулся алхимик, – он постарался найти в своей голове нужную мелодию и тут же буря сомнений улеглась. В его сердце установилась чудесная теплая и спокойная погода. Надо беречь силы, – думал он, – гнев и сомнения в своих действиях обрекают на неудачу. Этого быть не должно.
Хоть до темноты было еще далеко, Зуммингер сразу лег на кровать и уснул. Даже его нервная система, привыкшая к чудачествам своего знаменитого учителя, не выдержала напряжения и тут же отключила его мозг. Его сны были глубокими и совершенно черными. Сон, это лучшая подготовка к любому мероприятию.