Страница 17 из 98
– Алик, – я вынырнула из своего укрытия, куда спряталась при появлении сестры, смотря на спокойного и явно довольного парня, уже начиная понимать, что вокруг меня происходит. – Он же ее сейчас уволит!
– Арин, это приказ Верещагина, – с мягкой улыбкой пояснил бармен, выставляя еще бутылки на стол. – Да, Михаил Александрович ее уволит. С треском, со скандалом, значительно потрепав ей нервы. Но она это заслужила! Работать надо, а не как говорит Илья Алексеевич, колготки протирать.
Что имел ввиду Алик, я поняла ровно пять минут спустя, когда в зал вбежала рыдающая в голос Аллочка. Ее, судя по судорожным всхлипам и трясущимся плечам, действительно только что уволили…
А вот о ком еще говорил бармен и остальные, мне стало понятно, когда в зал вошла она.
Спокойная девушка, лет двадцати пяти на вид. Невысокая, стройная, скорее несколько даже худая. Одетая в обычные камуфляжные голубые штаны, голубую маечку, поверх которой была наброшена обычная тонкая кожаная куртка. На ее ногах были обуты потертые кеды, медно-рыжие, длинные волосы чуть растрепаны, но во всем ее слегка небрежном облике чувствовалась какая-то… уверенность в себе, что ли?
Оглядев зал, девушка подошла и, мимоходом с деланным сочувствием похлопав по плечу Аллу, не прекращающую рыдать и жаловаться прибежавшим официанткам, легко запрыгнула на высокую барную стойку. Перепрыгнув на ту сторону, рыжая уверенно направилась к кофемашине так, словно находилась тут ни в первый раз.
– Свирепствует? – поинтересовался вместо приветствия Алик, протирая пузатый фужер, ни капли не удивляясь внезапному соседству. Как и не противясь присутствию за баром постороннего.
И когда она кивнула в ответ, я вдруг осознала – это она.
Рыжуха, Рыж, «зайчуля» Ильи Алексеевича, Чудище, старый админ, который работал только временно – это и есть та самая девушка, о которой уже столько раз упоминали. Ее хотели видеть вместо Аллы, ее на работу хотел позвать Олег Геннадьевич, она попала сегодня в какие-то неприятности, и ради нее организовали всю эту подставу с кофе, ловко воспользовавшись ситуацией.
Теперь я понимала, о ком идет речь. Хотя не могла понять, почему именно об этой девушке я столько успела услышать в клубе всего за два дня.
Она казалась симпатичной. Круглая форма лица, острый подбородок, чуть вздернутый носик, тонкие, красиво изогнутые брови, придававшие выражению лица девушки какую-то невинность. Но выразительные темные глаза, такие обычно называют «кошачьи», смотрели с хитринкой. А губы казались хоть и большеватыми, улыбались лукаво, особенно при осмотре Аллочки, продолжающей рыдать.
Я так засмотрелась на незнакомку, что даже не сразу поняла, что она обращается ко мне:
– Ты новенькая?
– А? Ну да, – я на мгновение смутилась, боясь, что она неправильно поняла мой взгляд, пристально рассматривающий ее внешность. На самом деле мне просто было интересно. Такой цвет волос, тем более натуральный, встречался в природе достаточно редко. А девушка была явно рыжей от рождения, не смотря на темные брови – яркие веснушки на носу твердили об этом.
– Будь другом, сбегай в кабинет вашего шефа, там у него в баре припрятан высокий кофейный стакан с резиновой крышкой. Не перепутаешь, на нем британский флаг намалеван и понизу надпись «Старбакс».
– Но, – испуганно посмотрела я на нее. Нет, я знала, где он находится, но чтобы пойти туда так просто, на второй день стажировки… – В кабинет, он же…
– Да открыт он пожизненно, босс ваш раздолбай редкостный, – не понимая истинных причин моих сомнений, спокойно фыркнула она, не глядя на меня и открывая небольшой хромированный холодильник под кофеваркой. – Давай быстро, одна нога здесь, другая там. Ты ж не хочешь, что б ваше мрачное начальство еще кому-нибудь по шее настучало?
Я растеряно посмотрела на Алика, но тот только весело мне подмигнул, не отрываясь от работы.
Дважды повторять не пришлось. Не знаю, что на меня так повлияло: ее уверенность, ее спокойный, но командный тон, ее решимость или мое слишком отчетливое воспоминание злого Михаила Александровича… Но через минуту я уже входила в кабинет руководства клуба, который действительно оказался открыт. Два стола, шкафы, стеллажи с документами и прочее меня не интересовали, а вот высокий бар с неоновой подсветкой нашелся сразу. И в нем, как и говорила рыженькая, среди множества разнообразных бутылок, действительно обнаружился описанный ей стакан.
– Вот, – вернувшись чуть ли ни бегом, я поставила высокий, тяжелый стакан на стойку и, не выдержав, осторожно спросила. – А почему именно он?
– Да потому что порция маленьких традиционных чашечек вашему Александровичу как пластиковые пульки окаменелому мамонту, – хмыкнула девушка, заканчивая знакомые манипуляции с кофемашиной и молоком. На секунду задумавшись и, кивнув каким-то своим мыслям, она вдруг заговорила кратко, но вполне серьезно. – Запомни, шеф ваш пьет только капучино. Вот в таком объеме. Как готовить знаешь? Умница. Добавь туда два сахара, корицу и грушевый сироп… да не выпячивай ты так глаза, у каждого свои тараканы!
Я на секунду растерялась, не сумев так сразу сопоставить такие две вещи, как кофе и грушевый сироп. Ванильный, мятный, карамельный… Но фруктовый? О таком я еще не слышала!
Однако если вспомнить, что мой папа пьет по утрам напиток из шести ложек растворимого кофе и столько же сухих сливок, подобное сочетание перестает уже казаться чем-то необычным. А Шут так и вовсе, помнится, всегда разбавляет чай и кофе холодной водой из-под крана…
– Поняла, – просто кивнула я. И, неожиданно для самой себя спросила. – Есть еще какие-то секреты?
Я видела, что внезапная гостья знает, что делает. Более того, она хорошо знала наших директоров. И, если она знает о чем-то, что может в дальнейшем облегчить жизнь и нервы всем работником клуба, почему бы об этом не узнать сейчас, пока есть такая возможность?
– Ну, в общем, – задумалась она, натягивая бежевую крышку на широкое горлышко. И все-таки решила поделиться, уж не знаю, почему. – Есть парочка. Смотри, когда ваше начальство приходит, сразу прячься. Он, когда не выспится, всегда рвет и мечет. Так что ты его сразу пропускаешь мимо и бежишь готовить именно такой кофе. После подходишь, ставишь перед ним стакан… И тут внимание! Он может начать орать и ругаться матом. Ты лупишь его по затылку и в приказном порядке велишь пить. На крайний случай можешь треснуть кулаком по столу.
– Да вы что? – я невольно отшатнулась от нее. Отвесить подзатыльник Михаилу Александровичу? Да еще после того, что я вчера видела и испытала на себе? Да после такого ни о какой работе и речи быть не может! – Он же меня сразу уволит или, что скорее всего, прибьет!
А девушка просто и насмешливо фыркнула…
– Пойдем, покажу, – она вдруг поманила меня за собой, выходя из-за барной стойки.
Не знаю, почему я согласилась.
Что это было? Любопытство или простой интерес? Но я пошла.
Я действительно проследовала за рыженькой, прекрасно ориентирующейся в пространстве, до самого вип-кабинета, но входить внутрь не стала. Замерла за полупрозрачными шторами, отделяющие основное помещение от некого подобия «предбанника», где прятались официанты. Отсюда можно было наблюдать за посетителями, не привлекая к себе внимания. Если встать посреди этого своеобразного коридорчика, размером, наверное, метра три на четыре, то с его левой стороны было отчетливо видно столы, стоящие в правом углу, где на угловом диванчики сидели невеселые рокеры, во главе с уже знакомым мне Олегом Геннадьевичем.
А на другом угловом диване сидели как раз оба директора, незнакомый мне шатен с пепельным блондином, и парень с девушкой – наверное, и есть бывшие одноклассники. И все с интересом смотрели, как рыженькая вошла и спокойно поставила кофе перед Михаилом Александровичем, который сидел с самого краю и выглядел очень недовольным, рассматривая уже накрытый стол перед собой.
При виде высокого стакана рокер, казалось, нахмурился еще больше. Затем выпрямился, поморщился и откровенно скривился, произнеся уже знакомым мне раздраженным тоном: