Страница 18 из 28
– Ладно. Только не дергайся. Ничего тебе эта дрянь не оторвет, обыкновенная следилка.
Закрыв глаза, Антуан нащупал магический замок, вскрыл его – чем-то вроде воображаемой отмычки, как это называется по-научному, ему было глубоко начхать – и снял браслет с тонкой женской ножки.
Ему наградой послужил облегченный вздох и легкий поцелуй в щеку.
– Пойдем отсюда, а? У тебя в посольстве наверняка найдется…
– Нет. – Он поймал шаловливую ручку, скользнувшую вниз по его животу. – Мы не можем просто взять и сбежать, Тори. То есть можем, но бежать придется слишком далеко. Так что надо довести дело до конца.
– И что же мы должны довести до конца? – теперь к ремню его штанов подбиралась вторая ловкая рука.
– Дело, моя прелесть. Нам нужен Бастельеро, и я знаю, как мы его добудем. Ты ему…
Горячие пальцы закрыли Антуану рот, а прямо перед его глазами оказались темные, глубокие, манящие, словно ночное море, глаза.
– Отличный план, но мы обсудим его чуть позже, – с улыбкой шепнула Тори, и вместо пальцев его губ коснулись губы.
«Ладно, позже», – подумал Антуан, поднимая Тори с пола и на ощупь отыскивая кровать. Не мог же он, истинный франк, не утешить испуганную женщину! Тем более такую, о… такую женщину!..
Виен, Астурия, часом раньше
Рина
В голове у Ринки было пусто и звонко. Настолько пусто, что она даже не смогла испугаться, когда на лице некроманта стали появляться чешуйки. Черные. Матовые. Объективно очень страшные.
Вот некромантская матушка – та испугалась. И сестры. И придворные.
Поделом им, пираньям! Правильно Людвиг их… проклял?
Тут тоже надо было испугаться. Проклятия летают только так, некромантская матушка ее чуть не убила на глазах у полусотни любопытствующих аристократов, сам некромант черт знает что сотворил черт знает с кем, и все это – одним только злобным взглядом… А ей все равно. Трынтрава.
Наверное, это последствия. Атипичная реакция, как сказал милейший толстый дядечка-доктор.
Атипичная реакция продолжалась, пока Ринка не вышла на воздух. Она что-то говорила, возможно – чушь. Что-то делала. Кажется, погладила некроманта прямо по чешуйкам, из чистого научного любопытства. А может быть, потому, что он был очень милый, этот некромант, даром что страшный. Он заступился за нее перед матушкой… и король, кажется, тоже. Странно. Непривычно. Даже папа, когда мамаша Влада закатила ей скандал, так не заступался – потому что он интеллигентный и воспитанный человек, настоящий ученый… А Людвиг – аристократ, тоже воспитанный человек, но он заступился, и у него чешуйки… Надо подумать почему…
Но вместо того, чтобы думать о «почему», она не думала вообще. Взяла на руки кошку по имени Собака, обняла и принялась чесать. А та – мурлыкать. Под ее мурлыканье Ринка почти уснула с открытыми глазами, очнулась, лишь когда мобиль резко остановился.
– Мы уже дома?..
И, только спросив, увидела причину остановки: впереди, по перпендикулярной улице, шли люди в черном, с печальными лицами и ветками в руках. Катафалк уже скрылся за углом. Зато музыка все еще слышалась, что-то ужасно торжественное и печальное. И ужасно фальшивое.
Ринка сморщилась и виновато покосилась на некроманта, все же стыдно – у людей горе, а ей музыка уши режет. И с удивлением поняла, что не ей одной. У Людвига была такая страдальческая мина, словно ему бормашину показали.
Посочувствовать, что ли…
Но она не успела. Дверь цветочного магазина, поблизости от которого они остановились, распахнулась, и оттуда вылетел… вылетела… судя по вороху коричневых юбок и отчаянно рыжим косам, девушка. С характером девушка, потому что она тут же вскочила и с воплем: «Гаанс! Ты же обещал!..» – бросилась обратно. Ей дорогу преградила белобрысая полная фрау в «богатом» цветастом платье, а за ее спиной маячил откормленный парень с бегающими глазками.
– Пошла вон! – Фрау уперла руки в бока. – Мой сын ничего тебе не обещал! Убирайся, пока цела!
Рыжая остановилась, неверяще посмотрела на трусоватого блондинчика.
– Ганс, но как же… мы же…
– Заткнись, тварь! – Фрау шагнула к ней с видом немецкого танка, идущего на штурм Сталинграда, а парень стушевался и опустил глаза. – Постыдилась бы орать о своем позоре на весь квартал! И не смей тут появляться…
– Но я… но вы… Отдайте хотя бы мое жалованье! Ганс!..
– Ах ты!.. – Фрау покраснела от возмущения, набрала в грудь воздуха и заорала: – Ах ты, воровка! Шлюха! Полиция!..
Размахнувшись, фрау отвесила рыжей девице оплеуху – такую, что бедняжка покачнулась и упала прямо на чисто выметенный тротуар.
Вот тут Ринку переклинило. Для нее перестало иметь значение все: и траурная процессия, и собственное воспитание, и что подумает княгиня Марья Алексеевна.
Фрау орала что-то еще, но Ринка уже толком не слышала. У нее перед глазами стояла Владова мамаша, вот так же высказывающая ей, Ринке, где место девицам, не умеющим держать ноги сдвинутыми…
– Людвиг, откройте мне, – проскрипела она: показалось, что она снова не может говорить, не может даже звука издать.
– Рина, не вмешивайтесь.
Бесполезно, поняла она. Перед матушкой за жену он заступился, а до девчонки-простолюдинки ему дела нет. Никому нет. Вон, пырятся из окон, как в цирке. Ненавижу!
Она дернула дверь мобиля, толкнула – тоже безуспешно. Тогда, подобрав юбки, она вскочила на сиденье и выпрыгнула из мобиля прямо поверх дверцы.
Фрау заткнулась, все любопытные лица повернулись к Ринке, даже трусливый парень забыл, что он трусливый, и смотрел не нее, открыв рот. Но Ринка на все это не обращала внимания, как и на собственного супруга. Она подлетела к опешившей фрау и загородила собой рыжую девчонку.
– Вы! Не смейте ее трогать! А вы, – она ткнула пальцем в трусливого парня, сейчас безумно похожего на Влада, – тряпка, а не мужчина. Это вас надо в полицию! Как вы можете!..
Она осеклась, потому что ей на плечо легла тяжелая некромантская рука. Или потому что голос вдруг пропал, прямо как тогда, два года назад…
– Дорогая, не волнуйтесь так. Это всего лишь тупые простолюдины без чести и совести, – холодный голос герцога Бастельеро тек, как сок анчара. – Вы расстроили мою супругу.
Блондинистая фрау больше не была красной, нет. Теперь она была серой, и ее сыночек – тоже. Но фрау не готова была так просто сдаться, когда речь шла о защите цыпленка. Дрожа и заикаясь, она закрыла его собой.
– Прошу прощения, ваша светлость, но это всего лишь падшая девка, она недостойна…
– Не вам решать, кто и чего достоин, – голос некроманта стал еще морознее, а лицо фрау – еще серее. – Дорогая, не думаешь ли ты, что этих дерзких простолюдинов следует превратить в крыс? Или, может быть, в клопов?
Ринка зависла. Что это с господином герцогом, полковником и некромантом? Он же не хотел… он же… он же должен вести себя совсем иначе! Почему он вдруг встал на ее сторону? И он что, в самом деле может превратить человека в крысу?! Как?! Вот бы на это посмотреть!..
Так. Стоп. Не увлекайтесь, Агриппина Николаевна. Это же люди, хоть и твари.
– Не достойны. – Ринка тоже задрала нос. – А эту девушку… – Она обернулась к рыжей, так и сидевшей на тротуаре и растерянно хлопавшей глазами. – Как твое имя?
– Ма… Магда, ваше сиятельство.
– Магду я забираю с собой.
Некромант рядом напрягся, но виду не показал:
– Дорогая, зачем тебе эта оборванка? Дай ей денег, с приданым ее с радостью возьмет замуж какой-нибудь бюргер.
– Я… мне…
В словах супруга был смысл, но все равно это казалось неправильным. Как будто она поманила девчонку защитой и тут же от нее отказалась. Откупилась. Нет, так нельзя! Надо… да, точно!
– Мне нужна служанка. Я возьму… то есть…
– Но она же падшая девка!.. – придушенно вякнула фрау, а ее сыночек согласно закивал.
– Пожалуй, все же в крыс, – задумчиво пробормотал Людвиг.
– Лучше пристрелить, а то еще кого-нибудь покусают.