Страница 21 из 24
В 1947 году Харрис Шумахер, хирург из Йеля, оперировал восьмилетнего мальчика, которому диагностировали коарктацию аорты. Вскрыв грудную клетку пациента и тщательно отодвинув окружающие сердце ткани, он смог разглядеть характерное сужение аорты, однако прямо под ним – и совершенно неожиданно – оказалась крупная аневризма. Смысла отменять операцию не было никакого, и Шумахер пережал аорту выше и ниже места сужения, после чего отрезал трехсантиметровый участок сосуда вместе с аневризмой. Затем он сшил вместе два конца аорты и медленно убрал зажимы, чтобы восстановить кровоток по отремонтированному сосуду. Его пациент поправился. Это была совершенно незапланированная операция по удалению аневризмы аорты, которая благодаря самообладанию Шумахера и готовности идти нестандартным путем увенчалась успехом.
Шумахер учился у основоположника детской кардиохирургии Альфреда Блэлока. Другим хирургом, успешно прооперировавшим в те годы аневризму, тоже оказался воспитанник Блэлока, что было, в общем-то, неудивительно. У Дентона Кули, который юным студентом в 1944 году присутствовал на первой операции, на синюшном ребенке, опыт с аневризмой оказался особенно драматичным. В 1949 году он ассистировал своему старшему коллеге, хирургу Гранту Варду, который оперировал пациента, перенесшего лечение рака грудины. Во время предыдущей операции пораженная раковыми клетками кость была заменена на металлическую пластину, которая впоследствии и стала причиной осложнения. Когда хирурги удалили ее, чтобы осмотреть грудную полость пациента, оттуда внезапно хлынула струя крови, да с такой силой, что забрызгала потолок. Доктор Вард мгновенно засунул левую руку в грудную полость и пальцами остановил кровотечение.
Кровь под таким давлением могла идти только из аорты, и когда Кули заглянул в открытую грудную клетку, то увидел огромную аневризму, которая уже разорвалась. Это ужасное происшествие выходило далеко за пределы его знаний и опыта, и ему ничего не оставалось, как начать импровизировать, воспользовавшись участком грудной мышцы, чтобы заделать дыру. Несколько тревожных минут спустя кровавый фонтан удалось обуздать, и Вард смог вытащить свой палец. Это, однако, было лишь временное решение проблемы: надолго кровь таким способом было не удержать. Хирурги переглянулись, гадая, что делать дальше. Кули предложил поставить на аорту зажим, чтобы временно остановить кровоток, – это дало бы им несколько минут, чтобы зашить дыру. Ввиду отсутствия другой разумной альтернативы они решили поступить именно так. В результате состояние их пациента стабилизировалось, и несколько часов спустя его вернули в отделение. В дальнейшем Кули, используя эту незамысловатую методику, прооперировал в больнице Джона Хопкинса еще несколько пациентов с аневризмой: пережимая аорту, он удалял аневризму и восстанавливал стенки сосуда. Этот метод прозвали «зажать и зашить», и он стал первым успешным способом удаления аневризм. Этот ранний эпизод в карьере Кули, когда он оперировал на пределе того, что считалось возможным, оказался бесценным опытом и особенно пригодился, когда в 1951 году он покинул Балтимор и устроился на новую работу в Хьюстоне.
Сегодня Методистская больница находится в самом центре Медицинского центра Техаса, обширного комплекса из двадцати одной больницы, занимающего территорию площадью более двух с половиной квадратных километров. В 1948 году, когда Майкл Дебейки был назначен главой здешнего хирургического отделения, с медициной в Хьюстоне дела были совсем плохи. Он оказался там единственным высококвалифицированным хирургом и пришел в ужас, когда обнаружил, что местные малоопытные врачи общей практики пытались проводить невероятно сложные операции с предсказуемыми и весьма печальными последствиями. За последующие несколько лет он реформировал отделение, уволив неквалифицированных врачей и взяв на работу самых талантливых молодых хирургов, каких только смог разыскать. Дентон Кули стал для больницы удачной находкой: пройдя стажировку у Альфреда Блэлока, он работал с Расселом Броком в Лондоне и успел обзавестись репутацией ловкого хирурга с блистательной техникой работы.
Переезд в Хьюстон свел вместе двух величайших хирургов двадцатого века. Вместе с тем Кули и Дебейки были полной противоположностью друг друга. Кули, учась в Техасском университете, был заядлым спортсменом и показывал неплохие результаты в баскетболе, а еще он был активным участником студенческого братства – инициалы UT, выжженные на груди раскаленным утюгом во время церемонии посвящения в братство, на всю жизнь остались ему напоминанием о буйных студенческих годах. Сложно было найти кого-то более непохожего на Дебейки – ярко выраженного южанина ливанского происхождения, который имел привычку вставать в четыре утра и почти не брал выходных, – чем этот приветливый и вальяжный техасец. В биографическом очерке, напечатанном в 1965 году в «Таймс», Дебейки назвали «техасским торнадо», что очень верно подчеркивало его темперамент. Во время утреннего обхода он носился по этажам больницы, буквально перескакивая через ступеньки, а младшие врачи и студенты с трудом за ним поспевали. С пациентами он был добр и внимателен, а вот подчиненным не прощал ни малейшего проступка – если кто-то на мгновение отвлекался во время операции, то мог получить строгий выговор не в самых лестных выражениях или вовсе быть выгнанным из операционной. Не раз врачи-практиканты, будучи выставленными за дверь, обидевшись, уходили из больницы и больше туда никогда не возвращались. Пожалуй, размолвка между этими двумя яркими личностями была всего лишь вопросом времени. И все же более чем за десять лет совместной работы они успели сделать для хирургии больше, чем кто-либо еще.
Одиннадцатого июня 1951 года, в свой первый день на новом месте, Кули сопровождал Дебейки на утреннем обходе. У одного из пациентов, сорокашестилетнего мужчины, была аневризма – настолько большая, что, казалось, она вот-вот прорвется через кожу у него на груди. Дебейки спросил у своего нового сотрудника, что, как ему кажется, следует сделать. К его удивлению, Кули ответил, что прежде уже сталкивался с данной проблемой и что, как ему кажется, он может установить на аорту зажим, удалить аневризму и восстановить кровеносный сосуд. Впечатленный, Дебейки предложил ему попробовать, и когда на следующий день он зашел в операционную, то обнаружил, что его младший коллега уже успешно вырезал повреждение и теперь занимался восстановлением аорты. Пациент полностью поправился.
В своих воспоминаниях Кули указывает на то, что эта операция, проведенная в июне 1951 года, стала первой успешной операцией на аневризме такого типа в мире. Хирурги, как мы уже с вами видели, порой бывают крайне одержимы идеей быть первыми, и в данном случае мы видим яркий тому пример: Дебейки любил говорить, что сам уже провел похожую процедуру тремя годами ранее, в то время как его учитель Элтон Окснер еще в 1944 году сообщал о проведенной им успешной операции в Новом Орлеане. Подобные противоречивые заявления были обычным делом. Еще больше ситуацию усложняло то, что старший хирург больницы на протяжении многих лет имел право указывать свое имя в любой публикации, которая была подготовлена в его отделении, независимо от того, участвовал ли он лично в описываемой в ней операции или нет. Это часто приводило к тому, что сразу два хирурга в одной и той же больнице приписывали себе «первенство», совершенно не задумываясь о том, с какими трудностями придется столкнуться в будущем историкам медицины.
В 1952 году подобные разногласия еще не успели подпортить отношения между Дебейки и Кули, когда они проводили совместное исследование предыдущих попыток лечения аневризмы аорты, в том числе и своих собственных. Они обратили внимание, что большинство хирургов «были озабочены скорее паллиативным, чем радикальным лечением, вследствие чего результаты были весьма неутешительными». Тем самым они в весьма мягкой форме дали понять, что хирургия к тому времени так и не смогла найти надежный и эффективный способ лечения этой смертельно опасной болезни. Они поклялись применять более агрессивный подход, идеальным результатом которого было бы полное удаление аневризматического мешка, другими словами – полное излечение.