Страница 18 из 24
Аневризма аорты с самого начала, как только ее впервые обнаружили в шестнадцатом веке, стала для врачей сущим кошмаром – ее было сложно диагностировать и невозможно вылечить. Повреждение в стенке аорты – это настоящая катастрофа, особенно если учесть объем и давление находящейся в ней крови, а также тот факт, что это единственный канал, соединяющий сердце с основными органами. Мало того, что эта тридцатисантиметровая трубка очень важна для жизни, так еще до нее трудно добраться: верхнюю часть аорты защищает грудная клетка, и она находится в опасной близости к сердцу и легким, а брюшная аорта спрятана глубоко за внутренними органами и плотно прилегает к позвоночнику. Врач восемнадцатого века Генри Мэйсон заметил в своем трактате, с какими трудностями связано лечение такой аневризмы: «Так как добраться до расположенной глубоко внутри организма аневризмы невозможно, все, что можно сделать для пациента, – это попытаться ослабить движение крови посредством строгой диеты, а также регулярных кровопусканий… Пациенту при этом следует рекомендовать воздержаться от любых волнений тела и разума». То есть это было даже не лечение, а скорее паллиативный уход.
Впрочем, и двести лет спустя перспективы у таких пациентов были немногим лучше – в 1952 году американский хирург Майкл Дебейки назвал аневризму аорты смертельным заболеванием, сравнимым по уровню смертности с раком. Однако вскоре ситуации предстояло измениться. В последний день того года в больницу Хьюстона в распоряжение доктора Дебейки доставили 46-летнего шерифа из Арканзаса. Сравнение с итальянской проституткой восемнадцатого века ему вряд ли польстило бы, но с клинической точки зрения между ним и объектом вскрытия Морганьи разницы почти не было – ну, разве что шериф был все еще жив. Где-то за три месяца до этого его внезапно начала мучить сильнейшая боль в спине, которая отдавала в нижней части живота и в паху. Ему диагностировали аневризму аорты, и врач, поставивший диагноз, ничуть не удивился, когда узнал, что пациент ранее лечился от сифилиса.
К моменту прибытия в Хьюстон шериф был в весьма удручающем состоянии как с физической, так и с эмоциональной точки зрения. Подобно солдатам, вынужденным жить с куском шрапнели в сердце, он переживал, что аневризма может в любой момент убить его. Рентген обнаружил большое пульсирующее образование за сердцем – настолько большое, что оно сместило в сторону желудок и пищевод, а также начало разрушать позвоночник. Прогноз был неутешительным: никогда прежде ни один пациент с аневризмой подобного размера не выживал. И тем не менее три недели спустя шериф покинул больницу полностью здоровым, а через пару месяцев вернулся к своей работе. Исцелившее его хирургическое вмешательство стало первым в серии гениальных операций, которые обеспечили Дебейки известность и подготовили почву для стремительного прогресса кардиохирургии следующего десятилетия. Кроме того, на тот момент это было величайшее достижение в области медицины, которая насчитывала уже почти две тысячи лет.
Древние врачи не раз писали про кровеносные сосуды, правда, в основе их работ и лежало ошибочное представление, будто вены и артерии помимо крови переносят еще и пневму – живой дух, вдыхаемый вместе с воздухом. Как бы то ни было, греческие хирурги второго века нашей эры не только оставили описание аневризмы, но и разработали настолько замысловатую операцию для ее лечения, что осуществить ее впервые смогли только почти 1800 лет спустя. Очень мало известно про Антилла, которого выдающийся канадский врач и специалист по истории медицины сэр Уильям Ослер назвал «одним из самых бесстрашных и одаренных хирургов всех времен». В своем трактате «О медицине» Антилл обозначил различие между травматическими аневризмами и аневризмами, вызванными болезнью, а также дал совет относительно того, какие из них операбельные. Аневризмы артерий в шее, подмышке и паху он посчитал слишком опасными для хирургического вмешательства, объяснив это большим размером затронутых артерий, однако описал процедуру, которую можно применять для любых других сосудов в организме. Суть ее заключалась в том, что на коже, прямо над артерией, делался разрез, окружающие ткани аккуратно отодвигались, и артерию перевязывали с помощью нитей по обе стороны от аневризмы. Потом аневризму вскрывали, чтобы освободить ее от крови и кровяных сгустков, и обкладывали ватой. После такой операции перевязанный участок артерии навсегда терял свои функции, однако организм должен был вскоре компенсировать этот изъян. В любом случае это было определенно лучше, чем позволить аневризме прорваться. Альтернативный метод был предложен Галеном, почти современником Антилла. Он рекомендовал сжимать аневризму снаружи через кожу, пока она не исчезнет.
Это был чрезвычайно ценный вклад в медицину, но подобные методы лечения были применимы, увы, лишь к аневризмам небольших артерий, расположенных неглубоко. Более того, о том, что аорта тоже склонна к формированию аневризм, не было известно вплоть до 1552 года, когда французский врач Жан Фернель при вскрытии обнаружил, что аневризмы могут образовываться и внутри грудной полости. Его современник Андреас Везалий, величайший медик эпохи Возрождения, тоже описывал такие аневризмы. Считается, что он был первым, кто диагностировал аневризмы аорты у живого пациента.
Лечение же аневризм – это уже совсем другой вопрос. Амбруаз Паре, хирург французского короля Генри II, описал характерный звук, с которым кровь проходит через аневризму, как «отчетливое шипение, которое слышно, если приложить к ней ухо». Этот звук сегодня называют просто шумом, он вызван турбулентным течением крови внутри аневризмы. Когда стало возможно, Паре рекомендовал провести предложенную Антиллом операцию. Вместе с тем он признал тот факт, что расположенные глубоко внутри аневризмы неизлечимы, и привел в качестве примера историю портного, «который во время игры в теннис внезапно упал и умер из-за аневризмы артериозной вены [аорты], когда кровеносный сосуд прорвало». Отметив, что у людей, погибших такой смертью, в анамнезе нередко обнаруживались ранее перенесенные венерические заболевания, он рекомендовал диету из «творога и молодых сыров», а также употребление ячменного отвара с семенами мака.
Никакого реального прогресса в лечении аневризм не было вплоть до восемнадцатого века, пока этой проблемой не занялись братья Уильям и Джон Хантер из Шотландии. Уильям, старший из них, был врачом и анатомом. В своей подробной работе об аневризмах, в основе которой главным образом лежал его опыт по вскрытию трупов, он описал трагическую смерть корсетного мастера, про которого вы читали выше. Его брат Джон начал карьеру в качестве ассистента Уильяма в его анатомической школе в Сохо, и, вероятно, поэтому он заинтересовался возможностью устранять аневризмы хирургическим путем. Уильям был весьма выдающейся личностью, уважаемым учителем и опытным акушером своего поколения, однако его имя померкло в лучах славы младшего брата.
Джон Хантер был не только талантливым врачом, но и влиятельным ученым-экспериментатором – он проводил новаторские исследования по пересадке органов и изучал эффект плацебо. Глубочайший интерес к строению и функциям организма привел его к изучению различий в анатомии человека и животных, за долгие годы своей работы он собрал огромную коллекцию из более чем пятнадцати тысяч образцов, включающих несколько сотен видов животных и растений. После его смерти это собрание было приобретено британским правительством, и, хотя немалая часть коллекции погибла во время авианалета в 1941 году, анатомическая коллекция по-прежнему составляет основу экспозиции Хантеровского музея Королевской коллегии хирургов в Лондоне и считается одной из лучших в мире.
Среди артефактов музея есть напоминание об одном из величайших достижений, которое сделало Джона Хантера самым известным хирургом своей эпохи: препарированный кровеносный сосуд, взятый из ноги человека после операции, разработанной в 1780-х для лечения аневризм. Хантер часто проводил описанную Антиллом процедуру, но с каждым разом все больше сокрушался по поводу того, что даже с помощью этой операции никак не удается добраться до подколенной артерии, расположенной глубоко в бедре. Большинство хирургов предпочитали ампутировать ногу, но Хантер считал такое решение гротескным признанием собственной неудачи и благодаря опытам на собаках разработал альтернативную процедуру. На человеке она впервые была опробована в декабре 1785 года – Хантер взялся оперировать сорокапятилетнего кучера с многолетней аневризмой подколенной артерии[12]. Его нога распухла и покрылась коричневыми пятнами, однако, несмотря на дискомфорт, он умолял Хантера не ампутировать ногу и не лишать его тем самым способности работать, иначе он останется без всякого источника дохода.
12
Зять Хантера, хирург сэр Эверард Хоум, отметил: «Было любопытно, что многие из пациентов с такой проблемой оказывались кучерами или форейторами». Вероятно, что длительное нахождение в сидячем положении во время поездок по ухабистым дорогам особенно располагало к появлению аневризмы подколенной артерии. – Прим. автора.