Страница 8 из 14
– Они вскрыли ваш фамильный склеп и украли тело, – рав Шаул вернул беседу в русло расследования. – И ставят под угрозу Рим и Синедрион.
– Кто – они?
– Твои сторонники – секта христиан, – заносчиво вывалил Шаул.
– Это не ученики Иешуа, – возразил рав Иосиф, чуть склоняя голову направо и упрямо выставив вперед свой открытый лоб. – Не настоящие.
– Говорят, он воскрес, чтобы сплотить Иудею против Рима? – Шаул отвернулся от Иосифа и посмотрел в маленькое окно со снисходящими солнечными лучами. – Мессия… Ты в это веришь?
Умудренного опытом Иосифа было не так просто спровоцировать. Он молчал, по-прежнему чуть наклонив голову и рассматривая молодого раввина. Шаул, расхаживая вокруг знатного горожанина, рассуждал:
– Мы ждем Мессию. Царя. Откуда может быть цезарь в Римской империи? Из Рима. Хорошо, пусть не из Рима, а из богатейшей провинции Римской империи – из Сирии, из сирийской Пальмиры. А Иудея – это отдаленная окраина Сирии. Но Иешуа родился даже не в Иерусалиме. Про него говорят, что он из захолустья, из Назарета, но и это преувеличение, потому что он родился в еще большей палестинской глуши – в Вифлееме. Хуже того, в вифлеемском хлеву…
Вдруг Шаул увидел, что Иосиф бесшумно смеется, и замер на месте. Писец в углу сидел, уставившись в одну очку и стараясь не слушать. Молодой раввин вдруг обмяк, будто потерял весь свой пыл и служебное рвение.
– Скажи мне честно… Он действительно воскрес?
Иосиф грустно улыбнулся и вымолвил:
– Будь он жив, думаю, он обнял бы тебя как брата. Даже после всего, что с ним сделали…
Шаул второй раз за сутки впал в ступор. Такое с ним случалось редко. А скорее – никогда.
– Оставь меня, – вдруг сказал он, бессильно садясь в свое кресло и пряча глаза.
Иосиф уже дошел было до выхода, но резко остановился.
– Ну? – раздраженно воскликнул молодой раввин. Ему совсем не хотелось продолжать общение с Иосифом. Но влиятельный горожанин опять подошел к столу.
– Ты думаешь, «был ли он царем?» – С этими словами Иосиф достал из полотняной сумы венок, сплетенный из колючих ветвей терна, и положил его на стол перед Шаулом. – Я возвращаю его царский венец.
Шаул несколько секунд исступленно смотрел на венец со следами запекшейся крови. Крови человека, которого христианские сектанты считали Богом.
– …И вот еще, – Иосиф вынул из сумы сверток и выложил на стол.
– Что это?
– Убрус[3] с отпечатком лица покойного. Есть еще плащаница, в которую завернули Иешуа, – ответил арифматреец. – Нужны они тебе для следствия?
– Вон! Пошел вон отсюда! – заорал тарсянин, смахнув со стола и сверток, и терновый венок. – Вон!
Иосиф, сохраняя размеренность и спокойствие, удалился.
Шаул же был раздираем внутренними противоречиями. Уже второй допрашиваемый кряду сводил его с ума. Кому верить? Во что верить? Проще всех убить, чем допрашивать. Но сколько же крови было на этих руках, начиная с шести маленьких щенков, убитых им в далекой юности…
Глава 5
Откровение красавицы Мары
Когда в комнату к Шаулу римляне втолкнули Никодима, дознаватель стоял в оконной нише, подставив лицо сквозняку. Молодой и пугливый Никодим, как ни странно, тоже был членом Синедриона и… тайным учеником Иешуа. Но все тайное когда-нибудь становится явным. Информация об иудее, потворствующем сектантам, дошла и до Шаула.
Никодим сел на трехногий табурет перед столом, пытаясь движениями своими походить на размеренного Иосифа. Получалось довольно забавно, словно трехлетний малыш в коротеньких детских шортиках пытается надеть на голову шляпу своего отца-великана.
– Знаешь, кого я ищу? – грозно спросил Шаул, полуобернувшись и уперев руки в бока.
– Да, – односложно ответил Никодим, но голос его все равно успел дрогнуть. Угрожающий вид раввина сделал свое дело.
– Назарянин жив?
– Д… Да, – заикнулся юный горожанин.
– Откуда знаешь?
– Сказал друг… друг моего друга.
Шаул остался в оконной нише, вертя пальцами серебряный сестерций с профилем императора Тиберия.
Тщедушный, еще безусый Никодим смотрел на дознавателя как на злого демона, которым его пугали в детстве.
– Что именно сказал друг твоего друга? – строго уточнил Шаул.
– Что когда две женщины пришли к могиле Иешуа тем утром, то никого не нашли. А позже встретили Иешуа на дороге. Живого.
Писец испуганно посмотрел на Никодима, потом вопросительно на Шаула. Раввин кивнул головой, разрешая писать.
– Имена, – с угрозой в голосе спросил он Никодима.
Юнец вздохнул и опустил глаза на свои пальцы, сжимающие и теребящие край хитона на уровне колен.
– Так или иначе, мы узнаем правду, – предупредил Шаул. – Но когда мы ее узнаем…
Неизвестно откуда вышагнул Луций и стал за спиной допрашиваемого, отчего тот вжал голову в плечи. Тарсянин поймал взглядом глаза начальника стражи и чуть покачал головой, как бы запрещая римлянину прикасаться к члену иерусалимского городского совета. Затем подошел к краю стола, оперся, нависая над Никодимом, и, застилая собой свет, прищурился.
– Послушай, Никодим. Ты – уважаемый человек…
– Да? – почему-то удивился молоденький иудей.
– А как же? – наигранно удивился Шаул. – Разве может быть член Синедриона неуважаемым человеком?
Допрашиваемый, увидев, что Луций отошел в сторону, понял, что бить его не будут… во всяком случае пока. Он благодарно выпрямил согнутую в страхе спину и, посмотрев в глаза Шаулу, глубоко вздохнул с облегчением.
– Я знаю лишь одно имя… – промямлил окончательно подавленный Никодим. – Одна из этих женщин – Мирьям из Мигдал-Эля, ее еще называют Мара…
* * *
– Ее видели перед тем, как украли тело, – пояснял Луций, широко шагая рядом с Шаулом в тени колонн внутреннего двора. – Утром. Потом она пропала. Это все, рав Шаул.
– Где она учила?
– Учила? – удивился Луций.
– «Мара» – это женский род слова «учитель», – перевел с арамейского Шаул.
– Она проповедовала девкам на улице, – с ехидцей произнес легионер.
– Ты не привел никого, кто мог бы узнать ее? – упрекнул раввин начальника римской стражи.
– Но кто?.. – Луций остановился в недоумении. Он был на полголовы ниже Шаула, его одежда отличалась только военным поясом с большим кинжалом. – Кто это может быть?
Шаул открыл дверь в казарму легионеров и коротко свистнул. Солдаты резко оглянулись на звук.
– Кто из вас видел Мирьям из Мигдал-Эля? – спросил раввин на латыни.
Человек шесть-семь подняли руки…
– Ну, так кто это может быть? – поддел Шаул Луция, и тот стыдливо уперся взглядом в носки своих кожаных сандалий.
– Тот, кто ходит по девкам, знает, кто девкам проповедует, – усмехнулся раввин.
– Ну… Я не хожу, – признался уже немолодой Луций.
* * *
Улочки ночного Иерусалима были подсвечены факелами лишь в самых темных углах.
– …Мы рубили их, как могли, но нас было меньше. Пришлось отступить, – увлеченно рассказывал Луций, поглядывая на Шаула и своих стражников, замерших вдоль стены большого здания.
Начальник стражи и раввин сидели на корточках, опершись спинами на ограждение каменной лестницы. Один из отозвавшихся в казарме легионеров в это время высунулся из-за угла, приглядываясь в сумерках к редким прохожим.
– Я оглянулся и увидел, как тела моих мертвых соратников выставили на вершине, чтобы мы видели… Поэтому мы не щадим врагов Рима. Даже если это безоружные христиане.
– Сегодня все должны остаться живыми, – строго наказал Шаул и, увидев на лице Луция недоумение, добавил: – Вдруг вы убьете какого-нибудь важного свидетеля?
– Да, рав Шаул, – скрепя сердце ответил начальник стражи.
В доме, за которым следил легионер, открылась дверь и оттуда вышел изрядно захмелевший купец. Его поддерживала молодая крепкая девица.
– Это она? – спросил Шаул.
– Нет, – отозвался легионер.
Парочка скрылась за углом.
3
Льняной платок.