Страница 13 из 23
– Книжка-то о чем? – вздохнула она. – На мемуары замахнулся?
Арман внезапно подмигнул, точь-в-точь, как усач.
– Забытые кулинарные рецепты Франции! Их в каждой деревне – с две дюжины, на несколько томов хватит. И… Если нам на денек придется отклониться от маршрута… Ничего?
От маршрута? Мод набрала в грудь побольше воздуха, но тут вновь негромко хлопнула входная дверца.
– Вот! – невесело сообщил Бонис, предъявляя скромную, явно видавшую виды гитару на широкой брезентовой лямке. – Но, может, я просто сыграю? Понимаете, мой репертуар…
– Сейчас поймем, – пообещала Мод.
Усача тоже неплохо бы разъяснить. Эксперт Шапталь не очень верила, что парня арестовали за обычную песенку. На бомбиста-террориста не слишком похож, но…
Жорж Бонис, с обреченным видом отодвинув стул, присел, гитара скользнула в руки.
– Так вот, о репертуаре…
Оборвав песню на полуслове, усмехнулся, пригладил усы.
– И тому подобное…
– А-а! А дальше? – встрепенулся Арман. – Жорж, так не годится, на самом интересном месте!..
Усач промолчал, но выразительно поглядел в сторону Мод. Девушка и сама была не прочь узнать, что там, в искрометном фонтане, тем более успела оценить и голос, и манеру, но все же решила не смущать парня.
– А дальше мсье Бонис поработает над только что помянутым репертуаром. Чего-нибудь подходящее, думаю, все-таки найдется?
– Разве что про девушек, – задумался усач. – Но там, знаете, тоже…
Гитара вновь скользнула в руки.
Поморщился, отложил инструмент,
– Это я еще немного смягчил… ради компании.
– Угу, – кивнула эксперт Шапталь. – Знаете, ребята, сейчас я покажусь невежливой, но на правах вашего начальника… Арман, погуляй, пожалуйста, минут десять…
– Не надо! – Жорж Бонис закусил губу. – Хотите узнать, как я с властями не поладил? Хорошо, спою от начала до того места, где мне руки крутить начали.
Сверкнул серыми глазами, поудобнее пристроил подругу-гитару.
– Песня называется «Король мудаков».
Прежде чем пальцы коснулись струн, Мод успела заметить, как весело блеснул взгляд красавчика Армана.
Замолчал, взглянул с вызовом.
– В следующий раз ждем полный вариант, – невозмутимо заметила Мод. – Будем считать, Жорж, что ваш репертуар мы утвердили. Арман, вы согласны?
Арман Кампо ответил неожиданно серьезно:
– Не возражаю. «Все на Рейне ждут втихаря…» Эх, если бы так! «Знамена вверх! В шеренгах, плотно слитых, СА идут, спокойны и тверды…» И ничего нельзя сделать, ничего! И умереть – тоже нельзя!..
Мод настолько изумилась, что даже не нашлась, что сказать. Когда же собралась с мыслями, черноволосый вновь стал прежним – улыбчивым, беззаботным.
Красавчик!
– Нельзя! – как можно тверже проговорил Лонжа, отстраняясь от соседа. – Нельзя умирать!
Тот едва ли услышал. Поглядел белыми пустыми глазами и вновь зарядил свое:
– Умру! Умру! Умру! Умру!..
Худой, весь какой-то синюшный, на длинной дряблой шее – острый кадык. Сколько лет – не поймешь, то ли сорок, то ли все шестьдесят.
– Умру… умру…
– Доходяга, – послышался шепот справа, где сидел крепкий плечистый мужчина средних лет. – Сломали. Но не помрет, если не прикончат, такие – самые живучие.
Спорить Лонжа не решился. В этом аду он делал всего лишь первые шаги. Арест, «Колумбия», Плетцензее, теперь – арестантский вагон. Почти сутки в пути, пока еще никуда не прибыли. Неудивительно, час едут – три стоят. Теперь он был рад даже тучам, майское солнце бы давно превратило вагон в жаровню.
Теперь за окнами вечер. Они вновь стоят, уже больше полутора часов.
На этот раз словарь не пополнился. Вагон был просто вагоном с обычными деревянными скамьями, только окна зашиты жестью. Ему досталось место неподалеку от тамбура, где скучала «черная» охрана. Вагон оказался заполнен почти целиком, причем нескольких пассажиров привели прямо в цепях, словно галерных рабов. Этих разместили отдельно, посередине, оставив спереди и сзади по пустой лавке и обеспечив особой охраной.
Еда не полагалась, один раз выдали по кружке воды. Кто-то наивный попытался возмутиться, ссылаясь на инструкцию по транспортировке заключенных, и тут же заработал полноценных «пластырей». Сидеть ему уже не пришлось, так и бросили в проходе.
Разговаривать, естественно, запретили, но кое-кто все равно перешептывался, рискуя попасть под очередной «пластырь». Лонже не повезло – соседи попались необщительные. Молчали, а потом «доходяга» завел свою шарманку:
– Умру… умру… умру…
Теперь уже – еле слышным шепотом, перемежаемым хриплыми вздохами. Белые глаза закрылись.
– Нельзя умирать, – внезапно повторил тот, что справа. – Это ты верно сказал, камрад. За что тебя? Курил в кинотеатре?
Лонжа чуть подумал, раскрыл невидимый словарь – и ответил честно:
– Домой, в Германию, вернулся… А… А как правильно сказать?
Сосед быстро оглянулся и пояснил шепотом:
– Незнакомым о причине ареста не говорят. Но, чтобы своих отыскать…
Умолк, провожая взглядом лениво бредущего охранника.
– …Отвечают так. Уголовники – ни за что или что «безвинно» страдает. Коммунисты – что курил в кинотеатре. Не твой случай?
Лонжа виновато улыбнулся.
– Вижу… Если Черный фронт, то «поругался с шуцманом». У бродяг и бездомных – свой ответ, и у тех, с мужчинами которые, свой. Но этого, уж извини, не знаю, неинтересно. Значит, «черный»? За Отто Штрассера?
– Эмигрант. Вернулся – и оказался «черным».
Сосед вновь кивнул, поглядел внимательно, словно запоминая. Замолчал. Словарь пополнился, но поговорить толком не удалось. Курящим в кинотеатре не о чем беседовать с теми, кто ругается с полицией…
Легкий толчок, свисток паровоза… Поехали.
– Ма-а-алчать! – рявкнул вновь появившийся в проходе «черный» охранник – вероятно от великой скуки. А может, и проигрался: в тамбуре уже не первый час лупили картами по откидному столику. Лонжа внезапно подумал, что убить крикуна не составит труда. Нападения эсэсман не ждет, пистолет в кобуре, дубинкой же можно воспользоваться и самому. Пока остальные добегут, пока выхватят оружие и нашпигуют пулями, этому голосистому полный капут придет. И не надо будет ехать ни в какой «кацет»! Зато возьмут в Валгаллу, все-таки с оружием в руках, хоть это и трофейная дубинка.
10
Здесь и далее песни Жоржа Брассенса цитируются в переводах М. Фрейдкина и Н. Стрижевской.