Страница 4 из 22
– …папе.
– Да. Она говорила папе: «Разберись». И папа начинал на меня орать открытым звуком. Так, что стены тряслись. Соседи, наверное, думали, что убивают. Но я прекрасно понимал… чувствовал… Это всегда же чувствуешь…
– Понимал что?
– …особенно, когда ты весь в борьбе рос.
– Так понимал что?
– Что нулевая энергия в этом крике.
– То есть он просто… пар в свисток?
– Да. Папа обозначал воспитание, а я обозначал раскаяние. То есть он орал, а я страдал.
– Может, это все для мамы было?
– Естественно.
– Спектакль такой разыгрывался для мамы.
– Ну… вся жизнь – фарс. Потом уроки папа должен было проверить. И тут тоже… Это я сейчас понимаю, что к чему. Мама говорит: «Пойди…» Папа: «Да не надо». – «Нет, проверь у него уроки». Папа: «Я не хочу». – «Ты…» – «Хватит!» Ему хотелось посмотреть футбол или, там, сидит, дремлет у телевизора, и на тебе, уроки.
Я довольно быстро просек, что папа точные науки не очень хорошо понимает, и моя задача была – внятно нести ахинею. Как только он слышал внятность, он кивал. Я нес что-то вроде «базис эрозии, основанный на субстральных эквивалентах региональной зональности…»
– И ваш папа при этом смотрел на вас?
– Нет, он смотрел…
– …в телевизор?
– Ну, наверное. Когда он слышал монотонную хрень, все было нормально. А как только я начинал бякать, мякать… На самом деле папа таким образом учил меня, сам того не зная, каким-то основам актерского искусства. И вот этому он меня научил. Но в школе с базисом эрозии не прокатывало. Они там, видно, что-то знали про этот базис. В общем, трагедии сплошные.
– И как вам такая система воспитания с высоты прожитых лет? Правильно папа поступал?
– Я с папой совершенно согласен. Правда, он это уже к появлению внуков понял: что все генетически заложено в человеке. Что есть, то есть. И главное – не мешать. Все.
– То есть какой человек родился, вот такой пускай и будет.
– Что заложено, то разовьется.
– Воспитывать не нужно.
– Не нужно. И действительно, мои дети, его внуки, они как-то сами выросли. Про Андрея мы вообще говорим, что в семье не без урода. Потому что он очень строгий педагог, в МГУ преподает. У него по 150 двоек на каждом экзамене получают. Потому что он трепетно…
– Он строг.
– Да, строг. И он постоянно учится. Везде. Вот идет по улице и говорит: «О, этому можно поучиться».
– И откуда такая генетика вылезла?
– Ну, я же сказал: в семье не без урода.
– Так.
– Хотя у нас в роду были какие-то юристы, по папиной линии. Как у Жириновского. У него папа юрист…
– Припоминаю, да.
– …хотя этим он пытается скрыть, что еврей. А у меня по папиной линии все евреи, и я этого не скрываю. И среди них были юристы. И вот по этой линии, возможно, как-то зацепился ген.
– И этот ген, значит, способствовал тому, что ребенок стал…
– Стал умным.
– И продвинутым в юриспруденции.
– Да.
– А теперь еще и других учит.
– Да. А дочка, она тоже как-то самостоятельно выросла. Но в ней больше нашего гена. Саша, конечно, училась не так, как Андрей, не с таким удовольствием. Но в школу ходила с удовольствием. Потому что там была тусовка, там было интересно. Изменилось время, уже не было такого давления. Когда я ее утром будил, а она вся в соплях или кашляет, я говорю: «Давай не пойдешь…» – «Нет, что ты, все нормально…»
– То есть ей там было интересно.
– Да. А вот я, чтобы в школу не пойти, градусник тер об одеяло, чтобы показал 37 и 2 хотя бы. К лампочке прислонять нельзя, я и детям это говорил – если к лампочке прислонить, может лопнуть. Или, если вовремя не отдернешь, у тебя будет 47 температура, и тебе не поверят. Так что лучше об одеяло тереть.
– Угу.
– Или еще есть еще такая штучка – щипать себя ногтями.
– Так, так, так. Рекомендации от Михаила Ширвиндта.
– Ну, сейчас дети с удовольствием в школу ходят, а в мое время это было необходимо. Мы щипали себя ногтями за уздечку носа, у ноздрей.
– Так.
– Больно-больно. Сначала появляются слезы, потом ты начинаешь чихать. И через пять минут…
– И через пять минут симптомы.
– Ты сидишь такой на уроке: «Марьиванна…» – весь в соплях захлебываешься. «Марьиванна, мне очень плохо».
– И Мария Ивановна понимает, что лучше спровадить такого ученика домой, чем терпеть его выходки.
– Да. Она говорит: «Иди, иди домой». И тут же какой-нибудь Петька говорил: «Можно я его провожу? Ну, мало ли».
– Естественно.
– И Петька тоже валил со мной, или я с Петькой. Кто быстрее начихает себе эту самую простуду.
– А потом пошли вот эти взорванные унитазы.
– Да. Но это уже отдельная история. Сейчас детям это не нужно. Они, еще раз скажу, с удовольствием ходят в школу, потому что там свободно. Разные знания они там получают. И это уже никак не связано с их отношением к школе.
– То есть вы думаете, что ваша бурная протестная деятельность, она все-таки была связана со временем, а не с чертами характера?
– Ну, наверное, да. Потому что сейчас как-то все у них по-другому в школе.
– Вообще-то представить вас хулиганом довольно сложно. Благообразный такой образ. Но я выяснила, что некоторые известные люди из вашего окружения в школьные годы тоже совершали некие действия… похожие на то, что было с вами. Я сейчас зачитаю вам отрывочки, а вы попробуйте угадать, о ком идет речь.
– Так. Интересно.
– «В тринадцать лет курил тайком в туалете общежития. Отец, узнав об этом, отвесил ему такого пинка, что после этого он несколько дней не появлялся дома». О ком речь?
– Ленин. Ленин курил.
– Напомню: из вашего окружения.
– А Ленин всегда со мной.
– Это понятно, но все же?
– Хорошо. Не Ленин. Но если не Ленин, то кто? Надо так спрашивать.
– Но если не Ленин, то кто это был? Подсказываю: имя то же.
– Как у Ленина или…
– Как у Ленина. Такое же.
– Неужели Путин?
– Владимир… Путин с вами, видимо, хулиганил в детские годы?
– Не со мной, но с некоторыми моими знакомыми да, пересекался.
– Подумайте, а если не из политиков?
– Просто то, что вы сейчас процитировали, делали все Владимиры, которых я знаю. Курили и…
– Хорошо, открою тайну. Это был Владимир Пресняков.
– Младший или старший? Еще вопрос.
– Младший.
– А, ну так я его и воспитывал. Младшего. Вот и воспитал.
– Да, возможно, плод вашего воспитания. Следующий вопрос. «Катался на коньках, цепляясь сзади за борта грузовиков. Так, что искры летели…»
– Ну, сейчас уже не покатаешься за грузовиком. Когда я был маленький, действительно были возможности. Подскажите имя.
– Михаил.
– Э… Ефремов?
– Державин.
– Ну, вас бросает. То Пресняков, то Державин.
– Нас всех бросает.
– Сказали же: из вашего окружения. То есть из моих сверстников. Хотя с Державиным я играл в хоккей… Это был самый счастливый день в моей жизни. Меня тогда выгнали из школы… долгая история, и я играл в хоккей с Державиным. И еще с такими людьми… Сам до сих пор не верю. Не расскажу. Это в книге моей есть. И это правда был самый счастливый день.
– Ну, хотя бы парочку-троечку имен.
– А там всего двое было.
– Хорошо, одно имя назовите.
– Одного звали Валерий. Те, кто знаком с хоккеем, уже хватаются за сердце. А те, кто не в курсе, пусть книгу читают.
– Отлично. Харламов?
– Смотрите-ка, вы знаете.
– Давайте дальше. «В третьем классе написал в Московский зоопарк, чтобы ему выделили пони для школьной постановки».
– Имя?
– Ну уж совсем… Как в школе, «Угадайка». Сергей.
– Пони для школьной постановки… Сергей…