Страница 11 из 22
– В принципе, это колоссальная работа – что можно, что нельзя.
– Конечно.
– Что уместно, что неуместно.
– Да.
– И как потом жить.
– Ну да, проще всего разрешить. Разрешить – вообще элементарно, а вот запретить, мотивируя и объясняя, почему нельзя, – это посложней.
– И остаться еще в друзьях при этом.
– Конечно. Но вот это и есть действительно любовь и забота о своем ближнем.
– Ты знаешь, очень многие родители тоталитарны. Но идея в том, чтобы до них дошло: дети – это не их собственность, с которой можно делать, что хочешь, дети – это реальная ответственность.
– Конечно. Какая собственность? Это вообще другой человек. Это не ты и не твоя супруга, которая родила. Это отдельная, самодостаточная личность, которая родилась…
– …и уже личность.
– Да, и уже личность. Ну, наверное, мне в этом отношении проще. Потому что я выхожу на сцену, передо мной зрители, и им тоже очень много нужно объяснять, и все это по проекции переходит на детей.
– Возможно, наоборот. Возможно, у тебя хорошо получается объяснять зрителям, потому что ты отталкиваешься от своих детей.
– Может быть.
– Я бы хотела тебя попросить продолжить фразу: «Я хороший папа, потому что…»
– Потому что я хороший папа… Потому что мне не безразлично будущее моих детей – я бы так сказал. Я вообще человек небезразличный, и для меня близкие люди… я всегда пытаюсь участвовать в их жизни. Даже если просто со стороны человек мне симпатичен, я всегда стараюсь помочь.
– Спасибо тебе огромное, очень интересная беседа. И полезная. Ты много важных вещей сказал.
– Мне было очень приятно поделиться опытом «усатого няня». Всегда к вашим услугам.
Никас Сафронов
– Наш герой – художник с мировым именем Никас Сафронов. Но мы сейчас будем говорить не о его картинах, а о его детях, потому что Никас Сафронов еще и замечательный отец, причем многодетный. Никас, можете, пожалуйста, представить своих детей?
– Всех?
– По возможности.
– Хорошо. У меня есть сын Лука – он пианист, живет в Москве, учился в консерватории во Франции. С ним видимся относительно часто, так как один город позволяет, конечно. Есть сын Стефано, он сейчас живет в Лондоне. Стефано родился в Италии, в Венеции, и является наполовину итальянцем. Учился в Королевской художественной школе в Великобритании, но позднее увлекся политикой и экономикой. Третий сын – Дмитрий, который родился в Литве, в Вильнюсе, а сейчас по работе живет в Таллине. Он, во-первых, актер, снимается, а во-вторых, владеет каким-то бизнесом небольшим. И, наконец, мой четвертый и младший сын – Ландин, его мать – немка, а сам он живет в Австралии, увлечен фотографией и хочет в этом направлении профессионально развиваться. Ему восемнадцать лет, он заканчивает школу.
Я всем стараюсь как-то помогать. К сожалению, все мои дети живут автономно, независимо от меня. Имею в виду, мы с ними никогда сознательно не проживали под одной крышей. У меня была законная и любимая супруга, итальянка Франческа. Стефано – наш с ней сын. Первый год мы жили вместе, но потом она уехала в Лондон. Наши отношения сходили на нет, но я никогда не забывал, что у меня есть сын, и поддерживал их. Мы тринадцать лет числились в браке, потом был очень сложный развод. После чего я восемь лет не видел Стефано… Но у меня проходила выставка в Лондоне, и он пришел на нее. Насколько я знаю, сделать это его уговорил мой адвокат. Так или иначе, но наши отношения с той поры возобновились. Увидев мою популярность, посмотрев мою живопись, Стефано воспринял все это положительно и стал прилетать ко мне. Сегодня мы общаемся, можно сказать, приятельствуем, дружим. Пока он не говорит хорошо на русском, но говорит на французском, итальянском, английском, естественно. Знает японский, изучает китайский. Я смеюсь: когда освоишь монгольский, давай начинай русский учить. У него есть планы приехать изучать русский язык в институте имени Пушкина, и тогда-то у нас, я надеюсь, появится возможность обсуждать более тонкие темы, философские.
– Как вы думаете, Никас, кто должен проявлять большее понимание – родитель по отношению к своему ребенку или ребенку следует понимать родителей?
– Это в том смысле, что было первым – яйцо или курица? Конечно, ребенок. Родитель в первую очередь должен заниматься собой, поскольку любой родитель – это самодостаточная личность. Но в то же время родителю необходимо понимать, что к рождению детей надо готовиться. Ведь, допустим, чтобы купить машину, ее нужно научиться водить. Так? Нельзя просто сесть и поехать куда глаза глядят. Сейчас молодые люди, когда рожают, стараются отправить детей бабушкам-дедушкам, потому что у тех большой опыт. А сами занимаются своими делами, работой, пытаются состояться. В этом нет ничего плохого, но также это и не совсем правильно. Все-таки дети должны получить все, о чем они мечтают, но получить именно от родителей.
Про «получить» отдельно замечу еще. Часто дети мечтают о собаке, о кролике или о каком-то экзотическом животном, хорьке или еноте, может быть. Но понятия не имеют, как за ними ухаживать. Вот у меня недавно был Юрий Михайлович Лужков. И он рассказывал о пчелах. Знаете, два с половиной часа человек говорил, не повторяясь. Как пчелы плодятся, как живут, как мед добывают, как их надо содержать зимой. Это же все целая наука, и погружение в нее у Юрия Михайловича удивительное. Всегда нужно нести ответственность, и что касается детей – нельзя их слишком уж баловать и одновременно нельзя бросать.
– Расскажите, пожалуйста, про вашу семью.
– Мой папа – кадровый военный, хотя и из семьи священников, у его семьи очень длинная история. Мама – из Литвы. Мамина семья жила под Паневежисом, а если точнее – под Укмерге, в маленькой деревне Пашиляй. У них была своя мельница. Потом так сложилось, что семью сослали в Сибирь. Папа до войны окончил танковое училище, затем служил на Сахалине, воевал с японцами. В какой-то момент он приехал в командировку в Сибирь. Там познакомился с мамой. Они вскоре поженились, и папа перевез ее к себе в Оху, на Сахалин. После войны родители вместе вернулись в Симбирск, город, в котором я и родился. Тогда Симбирск уже назывался Ульяновск, конечно. Мой отец – десятого года рождения, мама – пятнадцатого, и я – поздний ребенок. Первое время в Ульяновске мы жили в бараке.
– У вас ведь большая семья, братья, сестра?
– Мой старший брат Саша родился на Сахалине. Его, к сожалению, уже нет, он был музыкантом. Есть еще два брата – Володя и Толя, двойняшки, и затем Леша. Я самый младший из братьев.
– А сестра?
– Сестру зовут Таня, она на четыре года младше меня. Семья у нас была нормальная, все учились, никто никого не обременял. И очень ярким был пример родителей. Папа играл на баяне, на аккордеоне, мама прекрасно пела, на всех праздниках была запевалой. Ее даже приглашали в хор Пятницкого, в советское время это, считайте, как сейчас в «Ла Скала» пригласить.
– А с кем вы были ближе, если можно такой вопрос задать?
– Я был с папой ближе.
– Он вам что-то особенное давал?
– Ничего такого особенного, нет, просто он был очень порядочным человеком, и на меня действовал этот пример. Когда я родился, папа уже был в отставке. Насколько я понимаю, военное дело было не совсем по душе ему… Он пошел служить для того, чтобы подальше уехать из Симбирска, где его отца, моего деда, репрессировали. После отставки папа одно время грузчиком работал на заводе. Потом другая какая-то появилась работа, более спокойная. Папа всегда был в движении и прожил почти девяносто пять лет. Мама прожила недолго, в семьдесят шестом году ее не стало, а отец умер в две тысячи пятом году – и до последнего был очень активным. Где-то году в семьдесят третьем мои родители вышли на пенсию, и отец все время что-то делал, выпиливал, строгал, строил. И в девяносто лет на крышу лез, чтобы ее починить. Он любил природу. Природа, конечно, там красивая. Взять хотя бы Ундоры на берегу водохранилища. Там еще выпускается замечательная вода «Волжанка».