Страница 5 из 7
А почему так у плавунчиков?
У разных птиц семейная жизнь организована по-разному. Вороны, лебеди, журавли, орлы живут постоянными семейными парами, самец и самки на равных принимают участие в заботе о потомстве. У тетеревов, фазанов, уток насиживают яйца и выращивают птенцов только самки. У таких птиц самцы обычно окрашены очень ярко, а у самок оперение скромное. А бывает и наоборот – о потомстве заботятся самцы, самки только откладывают яйца. Так поступают, например, страусы; и плавунчики делят семейные заботы так же. Самец устраивает простенькое гнездо на земле, самка или даже несколько самок туда откладывают яйца, а потом собираются в стайки и улетают. Самец насиживает кладку, оберегает выводок, учит птенцов добывать пропитание.
Неужели вороны хотели поймать плавунчика и заклевать?
Вороны питаются самой разной пищей, но предпочитают животную. Поэтому они представляют реальную угрозу для разной мелкой живности. Летом они охотятся на ящериц и мышей, разоряют птичьи гнёзда, при случае могут заклевать и взрослых птиц. Они слетаются стаями на трупы павших животных, подбирают остатки еды на помойках.
Почему кулики днем едят, а утки ночью?
Кулики и утки – дневные птицы, они питаются днём. Кулики бегают по прибрежному илу, собирая мелких насекомых, червячков и улиток, а плавунчики ловят их на воде. Утки плавают на мелководье, собирая широким клювом ряску и прячущихся в ней головастиков. На ночь птицы укладываются спать: кулики прячутся в траве, а утки собираются на воде.
А большая ли у плавунчиков стая?
Плавунчики живут стаями. Самки, отложив яйца и оставив их на попечение самцам, группами по 20–30 птиц летают по окрестным рекам и озёрам в поисках пропитания. Осенью самки, самцы и выросшие птенцы собираются в большие стаи, в которых бывает до нескольких сотен птиц, и улетают на юг. Зимой они живут в тёплых морях у берегов Африки, Индии, Бразилии, ловя мелких рачков в воде и почти не появляются на суше.
Почему плавунчики рождаются в тундре, а не в более тёплых местах?
У многих наших птиц есть летние и зимние «квартиры». К их числу относятся обитатели озёр и рек – утки, гуси, кулики; жаворонки, ласточки, соловьи. Летом плавунчики живут в тундре и тайге: строят гнёзда, выводят и выращивают птенцов – здесь их родина. С наступлением холодов они собираются в стаи и улетают на юг – туда, где вдоволь пищи и есть незамёрзшая вода.
А зимовки у птиц в одних и тех же местах?
За время перелёта птицы могут преодолевать огромные расстояния в тысячи километров. Некоторые кулики, которые гнездятся в чукотской тундре, на зиму летят в Новую Зеландию, т.е. на другой край света. Их родичи, гнездящиеся в европейской части, лето проводят в тёплых морях у берегов Африки, Азии, Южной Америки.
Лупленый Бочок
Думаете, все зайцы одинаковые, все трусы? Нет, зайцы тоже разные бывают. Спросите вот моего сынишку, какого мы раз поймали скандалиста.
Мы были на охоте в лесу. Втроём: сынишка, я и Джим. Джим – это собачка наша. Коротконожка, уши до земли, хвостик куцый. Замечательная охотничья собачка, хоть и старенькая: всякую дичь разыщет, на крыло поднимет, а подстреленную поймает, схватит и осторожно, не помяв ни пёрышка, подаст прямо в руки. Необыкновенно умный и добрый у нас Джим. С другими собаками не дерётся, никого никогда не кусает, всем знакомым людям при встрече хвостиком часто-часто машет и, знаете, так по-собачьи, приветливо улыбается.
На охоте мы были сухой осенью, – уже лист с деревьев падал, а дождей больших ещё не было. В это время охотиться в лесу всего трудней: высохший лист гремит под ногами, дичь тебя далеко слышит и видит сквозь поредевший кустарник и, не допустив, улетает.
Вдруг слышу – Джим залаял, залаял в кустах – и вдруг замолк.
«На кого это он?» – думаю. И приготовился стрелять.
Но оттуда, из кустов, никто не вылетел.
А сынишка уже там – и кричит мне из кустов:
– Папа, папа, беги скорей! Кого Джим-то в плен взял!
Я – к ним и вижу:
Джим лежит врастяжку на земле, а передними лапами зайчонка прижал к листьям, держит его. Зайчонок верещит отчаянно, Джим хвостом часто-часто виляет, а сынишка мой стоит над ними – и не знает, что ему делать.
Я подошёл, взял зайчонка у Джима. Держу зайчонка двумя пальцами за шиворот, – он ещё пуще верещит, лапками от меня отбивается.
Сынишка говорит:
– Это он на тебя сердится. Кричит: «Как ты смеешь меня – такого маленького – обижать!»
И вправду похоже было, что зайчонок что-то кричал. А Джим на задние лапы встал, передними мне в колени упёрся и лижет зайчонка: успокаивает его, – что, значит, не бойся, не таковские мы, ничего плохого тебе не сделаем. Тут вдруг сынишка говорит:
– Смотри, папа, у него левый бочок лупленый.
Смотрю, на левом боку у зайчонка плешинка. Шерсть содрана, голая кожа – в пятак кружок.
– Эге! – говорю. – Да ведь это мне знакомый зайчишка! Он от дяди Серёжи сбежал. Полезай-ка, дружок, в карман.
Осторожно его под пузечко перехватил и сунул в свою охотничью куртку, в спинной карман. Такой у меня карман есть в куртке: во всю спину, а по бокам – пуговицы. Очень удобно в нём стреляную дичь носить и всякую всячину, что, бывает, на охоте попадается.
Зайчонку там темно, тепло, – он и притих.
И сразу мы домой пошли.
По дороге мне пришлось, конечно, всё подробно рассказать сынишке, откуда я этого зайчонка знаю и отчего у него бочок лупленый.
Дядя Серёжа – приятель мой, тоже охотник, живёт на краю деревни, у самого леса. Зайчонка он поймал недели три назад – совсем ещё крошкой – у себя в саду под кустом смородины. Этот зайчонок из листопадничков. У зайчих первые зайчата родятся весной, когда ещё снег корочкой – наст. И называются они настовичками. А последние в году родятся осенью, когда уже лист с деревьев начинает падать. Их охотники так и зовут – листопадничками.
Дядя Серёжа очень этому зайчонку обрадовался. Вот почему: у него, у дяди Серёжи, не так давно ощенилась дворовая собака по кличке Клеопарда. Щенят всех он ещё раньше знакомым своим обещал. А как их у матери отнимешь? И без того злющая Клеопарда – совсем с ума сойдёт, на всё начнёт кидаться. Дядя Серёжа и придумал зайчонка ей вместо щенят подложить, чтобы не скучала, не лютовала.
Так и сделал.
Щенята в ящике сидели. Он их оттуда взял, когда матери не было, а на их место зайчонка положил.
Клеопарда пришла – щенят нет, а сидит в ящике малая зверюшка и её собачьим запахом пахнет: в ящике-то всё с её запахом.
Она и не тронула зайчонка: своим признала. Утешилась им. Кости ему стала таскать, лучшие куски мяса. С такой пищи зайчонок живо бы ножки протянул, да дядя Серёжа кормил его молоком и капустой. Так и не научила Клеопарда своего приёмыша кости глодать и мясо есть – её собачью пищу. Зато научила собачьей храбрости.
Клеопарда была отличным сторожем и к хозяйскому дому никого не подпускала – ни чужого человека, ни собак. С таким злобным видом вылетала им навстречу, что редкая собака не подожмёт хвоста и не пустится наутёк, не дожидаясь, пока эта серая злюка сшибёт с ног.
Ростом она была с волчицу.
Зайчонок взрослел быстро. Зайчихи своих детей и двух недель не кормят. По-заячьему, двухнедельный зайчонок уже «большим» считается и должен сам себе разные вкусные травки разыскивать и прятаться от собак.
Этот зайчонок, хоть ещё махонький, живо из ящика выскочил и бегал по всему двору за своей названой матерью. И во всём ей, как обезьянка, подражал. Клеопарда с места – и он за ней. Она на собаку – и он тоже. Она куснёт – и он старается куснуть собаку. А зубы у него передние – видели зайцев? – длинные, острые, ветки перегрызают. Как куснёт, – из собаки шерсть летит! Собаке не до него: только бы от Клеопарды отбиться. Он, зайчонок, и потерял всякий страх перед собаками. Как где увидит, так и несётся навстречу – кусаться. Храбрей волчонка стал. Соседские собаки все его боялись.