Эффект Врат

Расэк осторожно сделал глоток. Сначала он почувствовал горьковатый вкус, который тут же сменился ореховыми нотками. А потом язык и небо покрыла тонкая сладкая плёнка. Если бы напиток не был таким горячим, Расэк осушил бы кружку залпом! Но приходилось растягивать удовольствие и цедить мелкими глотками.

– Знала, что тебе понравится!

Расэк улыбнулся, понимая, что все эмоции отразились на его лице. А Алиса внезапно помрачнела.

– Вот и наш провожатый, – проворчала она, глядя на вход в ресторан.

Расэк обернулся. В дверях, озираясь, стоял Николай Петрович. Увидев их, он помахал рукой и направился к барной стойке.

– Ты же будешь присутствовать на допросе? – спросила Алиса.

– Разумеется, – Расэк кивнул и, помедлив, добавил: – Как считаешь, твои соотечественники могут быть к этому причастны?

Девушка провела пальцем по ободку чашки.

– Не думаю… Затягивать саммит – не в наших интересах. Мы, наоборот, готовы на всё, чтобы быстрее избавиться от миванцев.

Они немного помолчали, а к столику тем временем подошел земной шпион.

– Как настроение? – бодрым голосом спросил он, занимая стул.

Алиса угрюмо промолчала.

– Понятно, – не теряя жизнерадостности, прокомментировал Николай Петрович.

Спустя минуту бармен водрузил на их стол забавный сосуд с длинным носиком и три кружки. Земной шпион подхватил сосуд, поболтал им в воздухе и послал вопросительный взгляд одновременно и Расэку, и Алисе.

– Чайку?

– Нет, спасибо. – Расэк отодвинул свою опустевшую кружку.

Алиса отрицательно мотнула головой.

– А я выпью, – улыбнулся Николай Петрович, наливая себе тёмно-коричневый напиток. – Кстати, – он бросил осуждающий взгляд на чашку Алисы, – пить кофе на ночь – вредно.

Видно было, что земной шпион изо всех сил старается быть дружелюбным. Но Алиса его энтузиазма не разделяла.

– Лучше уж так, чем пить чай на родине эспрессо и капучино.

Николай Петрович хмыкнул и один за другим закинул в кружку четыре белых кубика. После чего подхватил ложку и принялся тщательно размешивать напиток.

– Сейчас допьём и можно двигаться дальше.

Все это время Расэк старался не смотреть на Врата, не хотел раньше времени думать о переходе. Однако слова Николая Петровича заставили его непроизвольно глянуть на бело-голубую арку. И как назло именно в этот момент у Врат находились молодая женщина и мальчишка лет пяти. Все звуки в ресторане вдруг стали приглушенными, как будто кто-то накинул на динамики одеяло. Расэк не замечал очередной перебранки Алисы и земного шпиона, не слышал музыки и звона посуды. Он смотрел, как женщина, сидя на корточках, что-то объясняет мальчишке, а перед глазами уже возникала картина другого перехода.

Это не было воспоминанием. Расэку едва исполнилось три, когда мама впервые провела его Вратами. Он не мог этого помнить. Но воображение редко следует правилам и предпочитает жить по собственным законам. Оно давно уже дорисовало образы и создало свою версию событий. Расэк так часто видел это во сне, что выдуманные воспоминания сделались ярче реальных.

Он всегда знал, что мама его усыновила. О настоящих родителях она предпочитала не говорить, лишь однажды упомянула, что они погибли при пожаре. В ответ на расспросы сердилась и переводила тему.

В семь лет он впервые услышал о Торноре – проклятой планете, откуда бежали их предки, спасаясь от опеки искусственного разума. В школе рассказывали, что на Торноре до сих пор остаются разумные жители, хотя разумными можно было назвать разве что детей. Взрослые же больше походили на бездумных животных, не способных выжить без помощи роботов.

Каждый год группа подростков отправлялась на экскурсию по проклятой планете. Дети должны были собственными глазами увидеть, к чему привело создание искусственного разума. Расэк ждал этой поездки. Ему не терпелось пройти Вратами и посмотреть на Заповедник – место, где обитали остатки цивилизации Торнора. И вот, в двенадцать лет, он наконец там оказался.

Вместе с другими ребятами бродил по зеленому газону, с отвращением наблюдая, как взрослые дяди и тети пускают слюни и тупо таращатся по сторонам. Торнорцы были какими-то заторможенными. Они бессмысленно улыбались и с неподдельной радостью возились с игрушками для дошколят.

А потом Расэк увидел сидящего у пруда мужчину. Тот с блаженной улыбкой собирал пирамидку. Разноцветные шестиугольные детали никак не хотели становиться на место. Расэк помнил эту пирамидку. Точно такая была у него в детстве. Он все спрашивал маму, куда она могла деться, но мама отмахивалась и говорила, что игрушка ему приснилась.

Он забрал пирамидку на Ирбуг, принёс домой и молча протянул маме. В тот день Расэк узнал правду. Девять лет назад, возвращаясь из долгих межпланетных странствий, она встретила на Торноре разумного мальчика. Законы Ирбуга не разрешали забирать детей с проклятой планеты. Политики вечно спорили о том, что всё-таки хуже: лишить ребёнка родителей или позволить ему терять разум в компании других торнорцев.

Мама нарушила закон. Выдала Расэка за собственного сына, придумав историю про долгое путешествие и потерянные документы. Возможно, пограничник ей поверил. А может быть, он всё понял и предпочел закрыть глаза. Но так или иначе, она вывела Расэка с Торнора. Она забрала его у родных мамы и папы, лишила семьи и безоблачной райской жизни. Она спасла его от превращения в безмозглый овощ.

Поначалу Расэк злился. Сбегал из дома, отказывался разговаривать, грубил. Но со временем обида утихла. Он взрослел и часто думал о том, что случилось бы, если бы в тот день мама не забрала его с проклятой планеты. Он вспоминал торнорцев, их пустые безразличные глаза. Ему снилось, что он заперт в теле мужчины, с блаженной улыбкой собирающего пирамидку. Снилось, что единственным смыслом жизни стали разноцветные шестиугольники, которые непременно нужно было приладить друг к другу…

– Эй, ты вообще здесь? – кто-то помахал у Расэка перед глазами.

Он моргнул и увидел взволнованное лицо Алисы. Она стояла, закинув на плечи рюкзак, рядом переминался с ноги на ногу Николай Петрович.

– Здесь, – нарочито бодро ответил Расэк. – Пора?

Алиса изучающе смотрела на него:

– Пора. Я тебе это уже раз десять сказала.

– Ну тогда идём.

Расэк подхватил сумку, и они двинулись к двери, отделяющей ресторан от здания Перехода. У Врат по-прежнему дежурил один-единственный пограничник. Позевывая, он шлепнул печати в их паспорта, пожелал счастливого пути и снова со скучающим видом устроился за столом.

– После вас. – Николай Петрович галантно пропустил вперед Алису.

– Кто бы сомневался, – проворчала девушка.

Она даже не замедлила ход. Вошла в арку, как в дверной проем. Расэк глазом не успел моргнуть, а силуэт Алисы уже растаял в воздухе.

– Эффектно, – прокомментировал Николай Петрович. – Ну, до встречи на Госке!

Со стороны казалось, что арка всего лишь украшает комнату. Этакая дуга, за которой продолжался зал Перехода. Сквозь неё даже было видно, как за стеклянной стеной бармен протирает стаканы. Земной шпион на секунду остановился у Врат. Расэк затаил дыхание. Миг! И Николай Петрович исчез из здания Перехода.

Расэк запустил ладонь в волосы. Пришел его черед. Он приблизился к арке и завороженно уставился, как инородный металл переливается голубым и белым. Теперь лишь шаг отделял его от Госки. «Давай, – убеждал себя Расэк. – Это всего-навсего переход». Но тело отказывалось подчиняться. Им снова овладел страх. Как и в тот день, когда семнадцать лет назад, возвращаясь с Торнора, он точно так же застыл у Врат, не в силах пошевелиться.

Расэк был умным ребенком, он всегда чувствовал, что мама что-то скрывает, а увидев разноцветную пирамидку, сложил два и два. Никогда прежде Расэк так сильно не рвался домой. Он упросил учителя побыстрее вернуться на Ирбуг. Однако подойдя к Вратам, вдруг на секунду вообразил, что перехода может не случиться. Что, если именно сейчас сработает Эффект Врат? Ведь никто так и не сумел объяснить, почему порой межпланетные путешественники теряют способность к переходу. Расэк стоял у Врат, с ужасом представляя, что может навсегда остаться на проклятой планете.