Страница 32 из 51
К полудню, когда солнце скрылось за густым пологом листвы, мы набрели на ручеек. В прозрачной воде плавало множество рыбок.
Мы роскошно пообедали рыбой и фруктами. В лесу стояла гробовая тишина: ни один листок не шуршал, птицы молчали, и за весь день мы не увидели ни единой обезьяны или другого животного. Вечером, посреди этого безмолвия, мы разбили наш десятый и последний лагерь, пройдя за день около пятнадцати миль.
Мы хорошо запомнили прошлую ночь и поэтому выбрали широкую травянистую лужайку и запаслись огромным количеством хвороста. Мы сидели у огня, как равные, не знающие различий — так чудесно объединяет людей грозящая им общая опасность.
Вскоре, когда на востоке тихо зарокотали барабаны, из леса выбежало черно-красное существо, торопливо спустилось к воде и стало утолять жажду. Я узнал одного из самых ядовитых арахнидов. Такие пауки обычно не превышают по величине серебряный доллар, но усеянное багряными полосками тело этого экземпляра имело в диаметре не меньше пяти дюймов. Я решил поймать его и осторожно откинул противомоскитную сетку. Я знал, что пауки этого вида, хоть и могут похвалиться смертельным укусом, очень робки, и подкрадывался к насекомому как можно бесшумней.
Паук заметил меня, когда я был футах в пяти, но убегать не стал, а прыгнул в мою сторону. От испуга я раздавил его. Сцены минувшей ночи мгновенно повторились, только сейчас к наступающим серым демонам присоединились многие новые виды. Казалось, различные виды пауков разбегались концентрическими кругами от единого центра, и чем ближе к этому центру, тем больше и ужасней становились пауки в каждом из поясов. Я невольно задумывался, что же находилось там, в центре!
Мы снова, дрожа и переговариваясь тихим шепотом, сгрудились у пляшущего огня. Туземцы считали пауков лесными дьяволами, разгневанными нашим вторжением в их владения.
В ту ночь моя жизнь несколько раз висела на волоске. Индейцы бросали на меня полные ненависти взгляды. Некоторые настаивали, что меня следует принести в жертву и бросить на съедение мерзким тварям. Но на это они не отважились: они знали, что без борьбы я не сдамся, а запах крови мог привести к лобовой атаке пауков и гибели всех выживших.
Бессонная ночь! Ночь ужаса в окружении непередаваемо зловещих, дьявольских глаз! Ночь, что казалась вечностью!
Часа за два до рассвета я задремал и почти мгновенно проснулся от криков ужаса. Передо мной, на краю светового пятна, стояло гигантское волосатое чудовище невероятных размеров. Его раздутое брюхо украшали черные и серебряные полосы, голова тонула в желтой копне меха, откуда выдавались черные вибрирующие клыки.
Монстр злобно смотрел на нас красными глазками. В его взгляде светился характер и острый ум. Я с ужасом ждал, что чудовище вот-вот заговорит. Можете мне не верить, но я видел его и говорю правду. В тот миг я понял, что он наделен таким же разумом, как и мы с вами, пусть и несколько более ограниченным, и что остальные ужасные твари признавали в нем вождя!
Ростом он был по меньшей мере в полтора фута и, по моей оценке, весил около двадцати фунтов. Он отошел на безопасное расстояние от огня и дважды с разных сторон внимательно рассмотрел нас. Затем он направился на запад. Остальные уважительно разошлись, открыв для него широкий проход, а после снова сомкнули ряды.
Утром произошло то же, что и днем ранее. На рассвете пауки исчезли. Лишь отдельные особи продолжали ползать вокруг, словно сожалея о том, что им придется нас покинуть.
Никаких сомнений больше не оставалось. Мы скорее предпочли бы сразиться с тысячью дикарей, чем провести еще одну подобную ночь. Часов в десять утра мы двинулись назад, но далеко не ушли. Примерно через милю мы услышали в кустах шорох и звук, похожий на капель. Но дождя не было — время от времени мы замечали в кустах серые тельца пауков.
Мы продолжали идти. Наш шаг ускорился и мало-помалу перешел в дикое беспорядочное бегство. Мы срывали с себя одежду в надежде убежать куда угодно, лишь бы подальше оттуда! На пригорке мы оглянулись. Вокруг было море, ходившее серыми, черными и красными волнами. Пригорок казался островком в пасти бушующей стихии. Пауки медленно ползли со всех сторон, вздымаясь все выше, как ледяные торосы смерти. Мы отломали несколько веток, вооружились этими дубинками и приготовились умереть.
Через некоторое время откуда-то с запада явился ночной ужас в сопровождении пяти таких же громадных спутников. Неодолимый поток, захлестывавший пригорок, откатился назад. Те шестеро приблизились, оглядели нас и стали удаляться вдоль берега ручья. Футах в десяти они остановились, словно ожидая, что мы последуем за ними.
Мы так и сделали! Всем нам одновременно пришла в голову мысль, что перед смертью можно хотя бы убить самых ужасных врагов. Мы помчались вниз по склону. Индеец, бежавший передо мной, обрушил свою дубинку на самого крупного из пауков.
В мгновение ока мы были с головы до ног покрыты волосатыми насекомыми. Мы катались по земле, вопя и завывая от страха, и слышали, как под нами с чавканьем, точно спелые сливы, лопались пауки. В воздухе стояла едкая тошнотворная вонь.
Мы лежали, полумертвые от ужаса. Орды пауков вдруг отступили. Одно из громадных насекомых подползло к самому моему лицу. На его эбеновых клыках поблескивали капли яда. Возможно, это был наш первый гость, но все они казались мне одинаковыми.
Я вскочил. Индейцы, все в слизи, лежали на омерзительном красном ковре из раздавленных пауков. Один за другим они начали вставать. Как оказалось, ни один из нас не был укушен. Паучья армия вновь любезно расступилась, открывая тропу на запад, и мы пошли по ней, как пленники.
Пленники насекомых!
Однако один из нас не сумел уйти. Индеец, уничтоживший большого паука. Пока нас гнали по тропе, пауки, как по сигналу, сомкнулись и отрезали его. Он попробовал было кинуться к нам, но мгновенно превратился в мычащую, копошащуюся массу тварей, прошел несколько шагов, шатаясь, и упал на землю. Мы еще не успели отойти далеко, как его крики перешли в стоны. Мы поняли, что конец близок.
Один из гигантских желтоголовых вожаков полз впереди, двое маршировали по бокам и еще двое замыкали наш строй. Так мы дошли до ручья, окруженные со всех сторон пауками — они покрывали все вокруг, как осенние листья.
Где-то в миле от этого места ручей впадал в небольшую речку. Нас повели по правому берегу. К полудню мы дошли до хорошо утоптанной паучьими лапами дороги.
Здесь скопление серых пауков начало рассеиваться, как видно, дойдя до границ своей территории. С нами оставались пятеро черно-серебряных стражей и множество красно-черных пауков. Вскоре дорогу преградило громадное скопище жутких монстров, похожих на наших конвоиров, и красночерные пауки также повернули назад.
В сумерках мы вышли из джунглей на открытое пространство. Сотни серебристых тварей заставили нас спуститься по склону в долину — голую и лишенную всякой растительности. В центре ее стояли несколько каменных строений, окружавших более высокое и вычурное здание. Окон у этих построек не было, входом служил люк на крыше. Они напомнили мне гнезда земляных пауков.
Когда мы поравнялись с этими зданиями, мимо внезапно пробежал ягуар, или tigre, как его называют местные. За ним спешили ужасающие полчища пауков. Вся земля, покрытая их живым ковром, будто содрогалась и ходила ходуном.
Меня замутило. Ягуар подскочил ближе, словно ища защиты человека; он устал до предела и тяжело дышал, свесив язык. На спине зверя сидел большой паук и гнал бедное животное к смерти. У ближайшего здания паук впрыснул яд в загривок хищника, и El Tigre упал, как подкошенный.
Мы воочию видели, что уготовила нам судьба. Было ясно, что нас пригнали сюда, чтобы убить. Ходячее мясо куда удобней мертвого — его не приходится перетаскивать!
Волна испуганных животных хлынула вслед за ягуаром. Верещавшая обезьяна или две, много агути… Пауки волокли змей, оглушенных укусами и извивавшихся в агонии. Ящерицы шипели, разевая пасть — только они пытались отбиваться.