Страница 3 из 17
Я вздрогнул, обнаружив маленького мальчика и девочку, игравших в зарослях дикой мяты. Они нашли свежеснесенное куриное яйцо, подтверждавшее, что мои клуши имели привычку нарушать границы. Возможно, я заговорил с ними, а может, и нет. Я повернулся к навесу, скорее даже павильону, простиравшемуся вдоль всего заднего двора, раньше принадлежавшему жестянщику. Там, в тени, стоял автомобиль: двухцветный «форд-кастомлайн». Конечно, тогда я еще не знал марку, но он был такой новенький и сверкающий, что вобрал все небо – горы белых кучевых облаков – в свои выпуклые крылья.
Я слышал голоса мужчины и женщины, а еще песню остывающего металла.
– Держи.
– Нет, другой.
Должно быть, они мыли посуду: она мыла, он вытирал, стоя у раковины.
Меня неотвратимо тянуло к автомобилю. Сначала я сказал «доброе утро», а затем «куу-и»[5]. А потом оказался под навесом, который стал приютом шумнокрылых голубей. Затем я услышал другой неприятный звук, словно канцелярский шкаф волокли по цементному полу, и вот они уже кричали из-под «форда», удивительная пара в выцветших рабочих комбинезонах, лежа на тележках автослесаря, идолы со сверкающими серебряными гаечными ключами в руках.
Мистер был где-то пяти футов двух дюймов росту, а она еще меньше. Ее волосы столь взъерошены и кучерявы, что ее можно принять за мальчика, если бы не другие признаки, свидетельствующие об обратном. Цвет лица у ее мужа ровный, сияющий, как у девушки. Но речь не об этом. Новоприбывшие уставились на меня, и я каким-то образом понял, что им, как видениям, не требовалось говорить.
«Я Вилли Баххубер», – сказал я, ибо война закончилась чуть меньше десяти лет назад и лучше всего сразу покончить с немецкой темой.
3
«Я Вилли Баххубер», – говорит незнакомец, благослови его бог. Почему я почувствовала благодарность? Потому что он не назвался Уильямом Бахом или Билли Хьюбертом. То есть он был совсем не как мой свекор герр Даниель Бобст, который проживал свои дни в страхе, что его сочтут кислокапустником[6]. Дэн изменил фамилию «Бобст» на «Бобс», а затем притворился авиатором, словно и впрямь служил королю Англии. Когда он вышел на пенсию и занялся утилем, то еще больше поддерживал это фальшивое представление, бахвалясь оболочками снарядов и другой обезвреженной техникой.
Но Дэн уже исчез из нашей жизни вместе со своим убеждением, будто его сын родился на свет, чтобы действовать по его указке. Я не пила обезболивающие уже месяц и знала почему. Нет Дэна. Всё. Коротышка наконец-то был сам себе хозяин, деловито мерил шагами гараж и понимал помаленьку, что я сказала ему правду: мы сможем поставить здесь три автомобиля. Мне так нравилось видеть его счастливым.
Осенний воздух был сладок от прелой листвы. Белая курочка искала червячков. Я даже не удивилась, как она сюда попала. Белая курочка, зеленая трава, голубое небо. Моя Эдит попрощалась с пансионной едой. Она нашла одичавшую цветущую канну позади прачечной. Ронни выкопал мокрый, скользкий теннисный мячик, которым случайно попал в соседа. Мистер Баххубер держал в правой руке дуршлаг, но поймал мячик, отбив его грудью. В дуршлаге лежала цветная капуста и перекатывались яйца, но он мягко отбросил мячик в сторону моего сына, который уже сбежал и преследовал рыжую курицу в нескошенной траве. Я положила гаечный ключ в карман. Эдит прыгнула на наседку Ронни, и та вспорхнула. Кто слыхал про такое? Белая курица с орлиными крыльями. Она уселась на жестяную крышу нашего дома. Нельзя было не рассмеяться.
– Простите, – сказал сосед, и я поняла, что это его наседка.
– Баххубер, – повторил он, напомнив, что я еще не представилась.
– Мы Бобсы, – сообщила я, кивнув на мужа, который смахивал с нашей машины пыль бельгийской метелкой из перьев.
– Его занимают только автомобили, – сказала я.
Он не мог сдержаться, милый Коротышка. Его машины должны быть чистыми. Он мог ездить по самым пыльным дорогам на самые отдаленные фермы, но всегда до прибытия находил ручей, брал замшу, ведро и закатывал рукава. Он показывал свои автомобили в наигрязнейших условиях, но они всегда сияли, как и он сам.
Сосед был высоким и гибким, с худыми руками. Он еще ничего не сказал про дуршлаг, и я не хотела спешить с выводом, что это для нас, но он был приятным на вид, с тонкими светлыми волосами, которые приходилось отбрасывать назад. Когда он хмурился, все лицо собиралось вокруг шнобеля. Его сразу хотелось как-то утешить.
Он сказал:
– Может, я внесу это в дом?
Он имел в виду дуршлаг, и я последовала за ним внутрь, пытаясь вспомнить, куда упаковала крафтовский чеддер. Воскресенье. Все магазины закрыты.
В доме был кавардак и свинарник, грузчики оставили гидроподъемник в коридоре, а кухонный стол – в гостиной. В спальне обвалилась штукатурка – я не заметила это, когда покупала дом. Теперь только я увидела, что печь покрыта вонючим жиром. Я включила газ, но он не зажегся. Я истратила с десяток спичек и последней обожгла палец, пока не признала, что газ не подключен.
Между тем сосед исчез. Возможно, ему стало стыдно за меня, но мы бы наладили быт. Гидроподъемник был шести футов в длину, весил тонну, но я выкатила его в заднюю дверь, через порог и дальше по садовой дорожке. Наконец его остановил гравий.
Ронни реквизировал соседский дуршлаг и собирал яйца среди канны. Сам сосед вновь стоял у забора. Он поднял брови, возможно, указывая на кухонное полотенце на своем плече. Склонен к комическим выходкам – лишь бы не чересчур.
Мне не на чем было готовить, но у нас имелся хлеб, где-то завалялись сыр и яблоки. Я ощущала легкость и счастье, оттого что нас всего четверо. Затем я услышала шорох шин по гравию и увидела, как к нашему хозяйству подъезжает «плимут» 1926 года, снабженный печью для производства древесного газа, которые использовались в военное время ради экономии бензина. Такая большая цилиндрическая топка. Из нее через крышу к двигателю змеилась труба. Кто ездит на таком в 1953 году?
Стекло со стороны водителя медленно опустилось, а машина резко остановилась передо мной, окутывая двор белым чадом.
Мой свекор разменял седьмой десяток – одной ногой в могиле, но он шагнул в наш двор в своем привычном хлопковом плаще, пахшем мочой и уксусом. Как он нас нашел? Он выпустил хрупкую цыпочку в мехах и на высоких каблуках. Должно быть, миссис Доналдсон. «Дурная», – думала я, глядя, как она раздает детишкам ячменный сахар.
Никто не звал мистера Баххубера, но он уже стоял на подножке «плимута», исследуя хлам на крыше, среди которого, похоже, обнаружил старый воздушный винт. «Уэстленд Уоллес»[7], – объявил он, словно ждал от меня аплодисментов.
Детки взяли меня за руки, милые малыши.
Сосед закрыл глаза и заговорил без приглашения: «Мистер Дэн Бобст, обнаружив поломку двигателя в своем “Уэстленд Уоллесе”, находчиво совершил посадку возле станции Джаррамонд, затем пересел на велосипед “малверн-стар”, на котором проехал пятнадцать миль до Орбоста за необходимыми вещами для починки». Словно умный деточка, читающий стишок.
Тень лукавства скользнула по лицу свекра. Он сунул руку в карман штанов, чтобы вынуть визитку, которую заберет назад, когда та сослужит свою службу. Визитка зеленая и выцветшая. На ней подобие «Уэстленд Уоллеса», как на Британской имперской выставке в Буэнос-Айресе. А над этой картинкой в полинявшем небе стоит усатый авиатор в кожаном шлеме и очках.
Опасный Дэн Бобс, старейший авиатор в мире.
– Спасибо, мистер Бобс, – сказал мистер Баххубер. Я огорчилась, увидев, с каким благоговением он держал визитку. – Но я точно знаю, кто вы.
Кто бы мог вообразить, до каких пределов доходит самовлюбленность Дэна Бобса? Настроение у меня совсем испортилось.
«Находчиво совершил посадку возле станции Джаррамонд, затем пересел на велосипед “малверн-стар”, на котором проехал пятнадцать миль до Орбоста, где…» – Ронни сжал мою руку и взглянул на меня, обеспокоенно улыбаясь, выставив напоказ зубы и распялив глаза, – «купил кусок мыла, который требовался, чтобы восстановить протекший бензопровод».
5
Куу-и – оклик, возглас австралийских аборигенов, также употребляемый и англо-австралийцами.
6
Kraut (от нем. Sauerkraut) – кислая капуста, так англичане презрительно называли немцев во время Первой и Второй мировых войн.
7
«Уэстленд Уоллес» – британский двухместный биплан общего назначения, использовался в армии Великобритании вплоть до 1943 года как буксировщик мишеней.