Страница 54 из 109
В коридорах вспыхнул свет, заработал жилой отсек, Виктор с Вадимом пару раз обошли все доступные помещения, но ничего полезного не нашли и не узнали. Лика с Варей получили разрешение осмотреть комнаты.
Ещё оставалось пару часов на надежду и ожидание чуда, о том, что будет после, Лике думать не хотелось.
Действия транквилизаторов заканчивалось, и душа медленно наполнялась унынием: всё становилось неважным и несущественным, бессмысленно было куда-то идти и что-то чинить.
Варя тоже сказала, что хотела бы, чтобы её оставили в покое, девушка устроилась в том же кресле, в которое её усадила Лика и молчала, не реагируя на предложения подруги пойти осмотреться. На самом деле, Лика знала, куда она направится, но ей было страшно переступить порог комнаты матери в одиночестве.
Боялась девушка не того, что может там увидеть, мужчины уже обошли все доступные помещения и других трупов не обнаружили. Лика страшилась, что не найдёт никаких следов матери вообще, лишь безликие оставленные вещи, ничего не говорившие о последних днях своей хозяйки.
Поняв, что ждать пока Варя выйдет из оцепенения и согласиться пойти с ней, времени не было, девушка решилась. Просить о сопровождении Константина, которому больше не доверяла или отвлекать остальных, а, тем паче, выслушивать раздражительные реплики Каплынова Лика была не готова.
Она быстро нашла комнату в череде таких же, вздохнув и прикрыв глаза, вдавила кнопку, открывающую дверь. Лике показалось, что изнутри запахло духами Олимпиады - мускус и жасмин, с пряными нотами ванили. Мать любила наносить несколько капель на шею, вот так же закрыв глаза и растворившись в тёплых ароматах, отдавшись чувственности, которая хлестала в ней через край, смущая дочь даже тогда, когда она сама вошла в пору сексуального опыта.
Лика вспомнила своих мужчин и мимолётные связи, целью которых было лишь одно - заслужить одобрение матери, став востребованной. Немудрено, что девушка угодила в ловушку шантажиста и позднее фактически стала рабыней, за ласки которой мужчины щедро расплачивались деньгами.
И петля затягивалась почти год: Лике было проще молчать, чем увидеть презрение в глазах единственного близкого существа.
И всё же этот день настал.
Отчим выяснил правду и вытащил из кабалы, но тоже не упустил своего шанса. Взамен, Дмитриев купил её свободу, эту историю удалось быстро замять, и в прессу ничего не просочилось. Олимпиада надавала дочери пощёчин и пару дней с ней не разговаривала.
Когда же Лика поздно вечером подходила к спальне матери, чтобы поговорить, она слышала за дверью сдавленные рыдания и не решалась постучать. Обратный путь девушка проделывала в полной темноте, на цыпочках, чтобы не разбудить отчима, обосновавшегося в соседней комнате.
Спустя несколько дней Олимпиада обняла дочь и посоветовала той обо всём забыть и больше не упоминать в разговоре с кем бы-то ни было закрытый пансион.
t
tЭто не страшно, главное - ты здорова, а опыт - дело неплохое, — произнесла Липа, вытирая слёзы повзрослевшего подростка. А потом взяла лицо Лики в свои руки и бережно повернула к себе: — Ты хоть деньги-то скопила? Ну, давали же тебе так, помимо кассы?
t
Голубые глаза смотрели внимательно и расчётливо, словно Липа хотела увидеть в дочери саму себя и понять, где в её воспитании она допустила ошибку. Девушка опустила глаза, ничего не ответив. Лике не хотелось грубить матери, у них были разные представления о жизни.
t
tНе сердись, дело совсем не в деньгах. Через тебя проходили и мужчины с положением, ты могла постараться им особенно понравиться, и вырваться из плена, да при случае отомстить. Или купить свободу. Как бы ни было плохо, шанс надо увидеть, вцепиться зубами и не упускать, а сопли размазывать - не выход для Лесновых.
t
Девушка словно снова пережила те эмоции, вызванные разговором, после которого отношения матери с отчимом разладились окончательно. Знала ли прагматичная Олимпиада о его связи с падчерицей? Связи по принуждению, длившейся пару минут, забыть о которой и простить себя девушка так и не смогла, несмотря на весь прошлый опыт в так называемом пансионе.
Однако, и отношения с матерью стали напоминать соперничество, в котором Лика всегда проигрывала и никогда об этом не жалела. Разлука сгладила многие противоречия, обесценив обиды и взаимные претензии. Теперь Лика понимала, как она любит мать, отчаянно нуждается в ней, с какой радостью она бы встретила её живой и здоровой, чтобы та наконец увидела, как её дочь изменилась и чего смогла достичь без всякой поддержки.
Девушка услышала шорох и напрягла слух, но было тихо. Лика вздохнула, она помнила, как шелестели платья матери, когда она проходила мимо или кокетливо оборачивалась. Пора встретиться лицом к лицу с настоящим и попрощаться с тем, чего она не в силах изменить.
Лика открыла глаза и переступила порог небольшой комнаты. Внутри был беспорядок, валялись пустые ёмкости из-под мыла и кремов, полки раздвижного шкафа зияли как пустые глазницы давно истлевшего тела, но это, несомненно, была Её комната, даже в таком виде сохранившая так любимый матерью минимализм. Прикрученный к стене стол был завален обломками обшивки, которая повредила гибки ствол светильника над ним. Голова лампы была вывернута и направлена к шкафу. Нигде не валялась ни клочка бумаги, не было ни следа сломанной техники, предназначенной для записи и воспроизведения видеофайлов, будто мать собрала всё и в спешке покинула разбитый звездолёт.
Лика освободила стол от мусора и осторожно опустившись на просторную кровать, на ставший серым матрас, огляделась. Олимпиада не могла просто так исчезнуть, без следа. Она была эгоисткой и амбициозным любителем доводить начатое до конца, одержимой прославить свою фамилию и стать достойной дочерью своего отца. Значит, должна была что-то ооставить: видеофайл или электронные дневники, на худой конец, записи.