Большие ожидания

Лика не шла, а летела, как на крыльях. Все треволнения недавних дней померкли перед признанием Тимофея. Смерть матери, конечно, была неожиданной, несмотря на её болезнь, но девушка продолжала верить в то, что усопшая сегодня ночью и Олимпиада были двумя разными личностями. Мать Лики погибла тогда, когда оборвалась последняя нить между системой связи Икар и “Сирин”, нырнувшим в трубу Красникова почти восемь лет назад, поэтому Лика испытывала к усопшему двойнику только жалость.

Вся жизнь на Земле превращалась в далёкий сон об иной реальности, так похожей на фантазии, а временами, на затянувшийся кошмар. Сейчас же, напротив, страшно не было. После того как Тимофей признался ей в любви, чтобы эфы им не готовили, Лика встретит достойно, как дочь своей матери, своей планеты, своего далёкого нынче мира.

— О чём ты молчишь? — спросила Микопа, смешно подменяя слова.

— О маме, — почти не соврала Лика, но говорить с инопланетянкой о Тимофее девушка не желала. Зато представилась неплохая возможность расспросить эфа о них самих. Лика, как астробиолог, могла бы слушать ящера бесконечно. — Можно тебя спросить?

— Странный вопрос. Либо ты спрашиваешь, либо нет. Почему ты употребила эти слова?

— Просто так принято говорить, когда вопрос, который ты собираешься задать, носит очень личный характер. Это сродни вторжению в чужую душу.

— Вторжение… Это грубое слово, в вашем языке много таких.

— Хорошо, я буду молчать.

Лика уставилась в сторону, они шли вдоль большой дороги. Но пейзаж был однотипным: водоросли торчали словно кустарники, на твёрдой почве поросли разноцветные лишайники. Одноэтажные круглые дома были похожи один на другой.

Навстречу попадались ящеры, которые совсем не обращали внимания на Лику, будто она ходит этой дорогой каждый день.

— Почему мы не взяли машину? — забыв о своём обещании, спросила Лика, когда мокасины стёрли ноги в кровь.

— Тебе надо настроиться, прежде чем увидишь Спящих.

— Почему? Это священное для вас место?

— Нет, что-то вроде кладбища, только эфемералы на нём не умерли.

— Интересно, в Сомнии снятся сны?

— Ещё какие!

— Откуда же ты знаешь, если никто из Спящих не просыпался?

— Мы общались с ними. И продолжаем общаться. Не пытайся пока это понять. Со временем мы подружимся, и ты узнаешь всё.

— Но нам придётся скоро вернуться на звездолёт. Связь же должна восстановиться, как считаешь? — Лика посмотрела на Микопу, следя за её реакцией. До сих пор ящер говорила только правду.

— Я надеюсь, вскоре всё изменится.

Следующий час они шли молча. Лика пыталась запомнить дорогу, но потеряла ориентиры после того, как ящер свернула направо. Их путь пролегал между круглыми жилищами, которым не было конца. Никакого намёка на улицы и проспекты, тропы или магистрали; дома были одинаковыми, блестящими, стены их - без единой вмятины или зазубрены, от них исходил чуть заметный зелёный свет. Лика подумала, что строения Эфемерала похожи на огромные жестяные банки, в которых дома продают консервы. Девушка представила цельные персики в сиропе, которые она так любила по утрам загребать ложкой прямо из вазочки, Олимпиада, зная эту слабость дочери, внесла в робота-уборщика программу, позволяющую автоматически заказывать каждый день по маленькой баночке.

— Мы почти пришли, — сказала Микопа и остановилась напротив чёрных скал. Лика сразу узнал одноэтажное здание лазарета, стоявшее поодаль от остальных жилищ. Только на этот раз энергетическое поле было неактивно. Входить внутрь не хотелось, особенно после того, как большая часть группы так изменилась.

— Зачем мы здесь? — спросила Лика, пытаясь потянуть время. Девушка понимала, что зал Спящих каким-то образом уместился среди кабинок с матовыми стенками. — Я думала, что Спящих эфов очень много.

— Очень. Тысячи. И это место здесь.

Микопа больше не отвечала на вопросы и, не оглядываясь, прошла в бесшумно открывшийся проём. Лика посмотрел вверх, на изнанку Купола: тянуть дальше смысла не имело; нельзя бесконечно откладывать встречу с собственной судьбой.

Девушка твёрдым шагом вошла внутрь и удивилась: длинный коридор, кабинки, похожие на светящиеся ножки огромных грибов — всё было как прежде. Только ящеров стало в разы больше, чем в прошлый визит. Эфемералы замерли, увидев спутницу Микопы и проводили идущих мимо долгим взглядом.

— Почему на нас все так смотрят? — прошептала девушка, обращаясь не то к Микопе, не то к самой себе.

Ящер молчала и медленно шла к запертой в конце широкого коридора двери, защищённой энергетическим полем.

— Вы наша надежда, избавление от огромной проблемы. Мы заранее благодарны вам.

Лику уже давно начали раздражать правдивые полунамёки, которые не проясняли ситуацию, а лишь запутывали её.

— Почему ты не можешь ответить просто и понятно?

— Мы не знаем вас хорошо, вдруг вы откажетесь?

— И поэтому нас держат взаперти в подводном городе? Чтобы мы делали то, что нужно вам?

— Да, но это нужно всем. И вашей планете, и нашей. Это выгодно, просто и безболезненно, а значит, правильно.

Лика хотела спросить что-то ещё, но внезапно, защитное поле исчезло, и проём открылся.

— Пойдём уже, человек, — нетерпеливо сказала Микопа и первой вошла внутрь.

 

***

 

Стоило Лике очутиться внутри, как дверь позади неё бесшумно закрылась. Кругом было темно, но в отличие от города, где всегда стояла тёплая влажная погода, напоминающая джунгли на Земле, какими их описывали современники, здесь дул свежий ветер, принося долгожданную прохладу.

Резко стало светло, как днём, девушка закрылась руками, защищая глаза. Микопа, если она и находилась неподалёку, молчала и не давала о себе знать. Голову, будто сдавило обручем с железными шипами в районе висков, хотелось содрать его, чтобы хоть как-то облегчить застигнувшую Лику сильную боль. Девушка застонала.

‍