Страница 6 из 8
– …да, удобно, Маша… спасибо, что помните… нет, ненадолго… билет до Римини… конечно… целую.
– Вы всех целуете на прощание или только по телефону?
– Вы что – ревнуете?
– А что – я не женщина? – заулыбалась Фортуна, все еще глядя в журнал.
– Женщина, конечно, но не до такой же степени.
– Не до какой?
– Чтобы ревновать незнакомого мужчину.
– Что бы вы понимали в незнакомцах. Встречи с ними всегда сулят приключения. Если не считать темных подворотен.
– Это вы обо мне?
– Не надо на себе так зацикливаться, – глядя в журнал, посоветовала Фортуна, – вот послушайте: объявление: ИЩУ БОЛЬШУЮ ЛЮБОВЬ, ВЛЮБЛЕННОСТЬ С ИНТИМОМ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ, – процитировала она.
Павел широко улыбнулся:
– Вам предлагали когда-нибудь?
– Может, и предлагали, только я не услышала, потому что замужем.
– Значит, никакого случайного секса?
– Да какой там секс. Муж – вот мой случайный секс. И чем дальше, тем случайнее.
– А хотелось?
– Чем больше хочется изменить, тем сильнее понимаю, что верность – это мой крест. Для каждой верной женщины брак – это своего рода крестовый поход по ее желаниям. Хотя однажды была случайная встреча, в лифте застряла с мужчиной. Я ехала к маме, он – к своей на шестой со свечами, шампанским и прочей романтикой.
– Как же муж?
– Волновался, конечно, – усмехнулась Фортуна: – «Где ты застряла? Я голодный прождал тебя вечер». – «В лифте». – «У нас в лифтах что – теперь цветы выдают? Или ты была не одна?» – «Ты же знаешь, одиночество меня тяготит». – «Ну так с кем?» – «С мужчиной». – «Что между вами было?» – «Только эти цветы». Это мужчина мне цветы те подарил, хотела их у мамы оставить, да у нее аллергия на лилии. Я и не знала, что в лифтах может быть так чудесно.
– Чем же вы там занимались тогда?
– Говорили.
– Говорили?
– Мужские стереотипы. Муж мой тоже удивился: «О чем?» – «Говорили о вечном. Представляешь, со мной тоже можно об этом». – «Как ты чувствовала себя ночью в лифте с незнакомым мужчиной?»
– Я даже знаю, что вы ему ответили, – прервал ее рассказ Павел.
– Слушаю, – глотнула чаю Фортуна.
– Вы ему сказали примерно так: наконец-то я почувствовала себя женщиной. Женские стереотипы.
– А вы злопамятный.
– Это от сладкого, – улыбнулся Павел и отодвинул от себя варенье в пользу Фортуны. – А этот эпизод в лифте можно было бы назвать влюбленностью?
– Можно назвать чем угодно, но ведь важно почувствовать. Вот вы можете мне сказать, что такое влюбленность?
Павел задумчиво начал передвигать ложкой чаинки в чашке, будто хотел составить из них предложение и отчитаться на поставленный вопрос в письменном виде:
– Представьте себе океан, красивый, манящий, сверкающий. Ты хочешь в нем искупаться, но волны немного пугают. Заходишь не спеша по колено и гладишь ладонями, хочешь ему понравиться. Вдохновляешься брызгами смеха, волшебными рыбками впадин и выступов, они привлекают внимание, наконец ныряешь, плаваешь долго, часами, счастливый улыбаешься солнцу.
– Сразу захотелось в этот океан окунуться. Извините. Продолжайте.
– В общем-то, это все.
– А как же монетки?
– Да, потом бросаешь монетки, чтобы скоро снова вернуться, но отпуск, каким бы он ни был чудесным, заканчивается. Влюбленность потопчется и проходит. Но ты не переживаешь. Океанов так много, в которые тоже хотелось бы окунуться. Только немного грусти в твоей прощальной улыбке, – наконец оставил Павел ложку в покое, положив ее на стол.
– А если в другие уже не хочется? Если все время возвращаешься мысленно к этому?
– Тогда можно назвать это любовью, но это уже совсем другое приключение. Теперь я понимаю, что вы искали этой ночью.
– Для одинокого волка вы неплохо разбираетесь в женщинах.
– С чего вы взяли, что я одинок?
– Быт бросается в глаза, – снова отвлеклась на журнал Фортуна, пока Павел повторно ставил чайник на огонь. – А вы кто по знаку зодиака? – закрыла она его.
– Стрелец.
– Метко стреляете?
– Не целясь. А вы, наверное, Дева.
– Прямо в яблочко. Разбираетесь в звездах?
– Да, бывает, лягу теплой ночью на траву и давай разбирать это безнадежное предприятие. Понять космос – все равно что пытаться понять женщину.
– Хотите понять женщину – сначала удовлетворите. Только в одном случае женщина не потребует от вас понимания – если вы будете ее удовлетворять.
– С женщиной это не проходит, она никогда не сможет быть удовлетворена полностью.
– Мужчина не может, потому что ему нужны все женщины, а женщина очень даже, так как ей нужен один, но свой, – резко возразила Фортуна. – Ей достаточно найти своего мужчину. Она же для этого родилась. Для своего мужчины.
– Своего найти всегда было сложной задачей. Те, что торопятся, уповают на случай и готовы войти в одну постель с первого поцелуя. Те, что не хотят рисковать честью и достоинством, прежде чем достичь оргазма, проводят своих избранников сквозь долгий процесс цветочных ожиданий, кофейных встреч, эсэмэсок с придыханием, знакомств со своими близкими и друзьями, которые должны благословить их на секс с перспективой. Существуют и третьи, те, что находят удовольствия в виртуальных отношениях. Их, пожалуй, больше всего. Они легко заводят новые романы, постоянно изменяют и запросто расстаются, рассуждая о прошлом и о будущем, так и не найдя своего в настоящем.
– Для женщины в этих поисках важно не разлюбить саму себя.
– Вы про внешность?
– И про тело, и про душу.
– А вы самолюбивы, – снова посмотрел Павел на идеальный маникюр Фортуны, будто хотел подлакировать его взглядом.
– Должна же я хоть кого-то любить.
– Да уж, никто никогда вас не полюбит так, как способны вы сами. Главное, не зафанатеть.
– Выходить проветриваться время от времени наедине со своими мыслями. Именно выгуливать их, а не выводить за продуктами к близлежащему магазину. А как вас занесло в шахту? Вы не похожи на шахтера.
– Половина жителей моего родного города работает на шахтах, но вообще все получилось назло родителям. Они почему-то решили, что я должен идти по следам отца и стать медиком. Но медицина меня не вдохновляла. Я хотел быть летчиком. В конце концов, мы основательно разругались. Отец заявил, что с таким здоровьем, как у меня, не возьмут ни в летчики, ни в шахтеры. В летчики медкомиссию я действительно не прошел. Но сдаваться не хотелось, стал шахтером. А вы, наверное, учительница?
– Еще один точный выстрел. Но как?
– Просто, мне везло на учительниц. Моя жена была учительницей русского и литературы.
– Промах… я – музыки.
– Вот откуда такие изящные руки.
– Да, вышколены пианино.
– Что из музыки предпочитаете?
– Обожаю оперу.
– Значит, знаете итальянский?
– Более-менее.
– Тогда вам легко будет в Италии. А какой ваш любимый композитор? – сделал Павел из полотенца воображаемую гитару и попытался взять высокую ноту, задрав одну руку верх и скорчив страдание на лице, копируя исполнителей на концертах.
– Тишина.
– Поставить? – быстро сложил он в футляр свой инструмент, повесив полотенце обратно на спинку стула.
– Нет, лучше поговорим. Мне это необходимо сегодня.
– Вижу, вы своего всегда добиваетесь, пусть даже вооруженным путем.
– Да хватит вам уже, лучше подлейте варенья.
– То есть еще раз повторить про руки? Я вижу, вам много не надо.
– Да, двух достаточно. Вы всегда довольствуетесь руками?
– Я всегда обращаю на них внимание.
– А как же ножки? – указала своей на ножку стола Фортуна.
– Те, напротив, его требуют.
– А ваши учительницы были требовательны?
– Как во всех женщинах, в них капризов не меньше, а может, и больше. Учителя ведь любят отличников.
– Не только учителя. Все любят внимание и внимательных. Чему же они вас научили?
– Ждать.
– Ждете?
– Нет. Видимо, я плохой ученик.
– Это же должно быть приятно – ждать женщин?