Сезон крови

К счастью, тут появилась официантка, поставила перед нами кружки с горячим кофе и поинтересовалась, станем ли мы заказывать завтрак. Улыбнувшись через силу, я ответил, что с нас хватит кофе. Как только она оказалась за пределами слышимости, Рик наклонился вперед, оперся локтями на столик между нами и уставился на меня.

– Ты что думаешь?

Я прижал руки к теплой кружке и посмотрел на дождь.

– Бернарда больше нет. Какая разница, что мы теперь будем делать?

Рик откинулся на спинку скамьи.

– Ладно, как хотите. А я поеду.

– Зачем? – спросил Дональд. – Чего ради?

– Во-первых, – огрызнулся Рик, – я хочу знать, где он похоронен. Во-вторых, я хочу знать, не осталось ли после него каких-то вещей. Разве не здорово было бы иметь что-нибудь на память о нем? Как, помните, когда Томми умер, его мать послала нам всякие безделицы на память?

Я помнил. В особенности иллюстрацию, которую Томми нарисовал в начальной школе, а его мать отдала ее мне вскоре после его смерти. Картинка до сих пор хранилась у меня в столе, и хотя я не смотрел на нее уже много лет, само знание об этом материальном напоминании о нем, о его жизни, было утешением. Я взглянул на Дональда, который крутил в руках салфетку так, будто она его чем-то обидела.

– Нам нужно узнать, где он похоронен.

– Я даже не знаю, где этот дом, – сказал Дональд.

Рик сделал несколько глотков кофе.

– Я знаю. Пару недель назад мы договорились вместе пообедать. Я забирал его от дома.

– Тогда ты и видел его в последний раз? – спросил я. Рик кивнул и отвел глаза. Наступило неуютное молчание, которое, казалось, длилось вечность, подчеркивая шум дождя. Ко мне подкрались воспоминания о кошмаре, и по шее пробежал холодок.

– Я не видел его уже с месяц, – наконец сказал я.

– Я тоже. – Дональд отбросил салфетку. – Надо было перезвонить ему, я…

– Только не начинай себя казнить. – Рик громко хрустнул костяшками пальцев – нервная привычка с детства. – Мы ни в чем не виноваты. У Бернарда дела шли неважно, как и у всех нас, и он принял решение. Вот и все.

Я отпил кофе и спросил:

– Почему он так поступил? Господи, зачем?..

– Просто струсил, я так думаю, – ответил Рик.

Дональд угрюмо посмотрел на него.

– Твоего мнения никто не спрашивал.

– У него не хватило совести даже записку оставить.

Дональд раздавил сигарету в небольшой стеклянной пепельнице и с отвращением отодвинул ее в сторону.

– Иногда ты ведешь себя как невыносимый козел. Можем мы просто поговорить о нем, без твоих веских суждений? Хоть этого-то он заслуживает?

– Мы были друзьями. Почти братьями. Он должен был прийти к кому-то из нас. Должен был…

– Он тебе звонил в те две недели после вашей встречи? А? Мне звонил. Точно звонил Алану. А тебе, Рик? А?

– Я так ему и не перезвонил, – признался я. – Все собирался, но…

Рик сделал еще глоток и грохнул кружкой об стол.

– К черту. Как только его поприжало, Бернард свалил. Выбрал простейший способ, вот что я хочу сказать.

– Простейший способ, – повторил Дональд с издевательским смешком. – Что это вообще такое, простейший способ?

Я протянул руку и вытряхнул из пачки Дональда одну сигарету. Я бросил курить несколько месяцев назад, но теперь, учуяв беспокойство и скорбь, привычка принялась манить вновь. Я покатал сигарету в пальцах.

– Если мы собрались ехать, то поехали уже.

– А вот этого не надо. – Протянув руку через стол, Рик схватил сигарету и раздавил ее в кулаке. – Ты столько месяцев пытался бросить, а тут решил все испортить?

Дональд выпучил глаза.

– Валяй, раздави всю пачку. Не ты же за нее платил.

– А мне насрать. Эта дрянь нас убивает. – Рик разжал кулак, стряхнул с ладони порванную бумагу и табачные крошки и выбрался из-за стола.

– Подымайтесь. – Он вытащил из кармана пачку банкнот, отделил несколько долларовых бумажек и бросил их поверх устроенного им беспорядка. – Поедем на моем джипе.

Дождь барабанил по крыше, стараясь перебить скрипучий метроном дворников. Салон принадлежавшего Рику «чероки» был болезненно чистым, а так как он не разрешал курить в машине, Дональд, который уже извелся на заднем сиденье, подался вперед и просунул голову между передними креслами.

– Что он там возится?

Я прищурился, вглядываясь сквозь залитое водой окно.

– Кажется, разговаривает с работником.

– Господи боже мой, заплати за бензин и поехали уже. – Дональд откинулся назад и положил ногу на ногу, его джинсы скрипнули по коже сиденья. – Иногда мне хочется удавить этого козла.

– Такая уж у Рика манера. Ты же знаешь, он не пытается кого-то обидеть.

– Я уже по горло сыт этой манерой Рика. Боже упаси, если он выкажет хоть какие-то чувства, кроме радости или злости. Это, судя по всему, недостаточно мужественно.

Я подвинулся так, чтобы взглянуть назад.

– Это Рик, он таким был и всегда будет. Он расстроен не меньше нас, просто не станет этого показывать.

– Точно так же, как когда умер Томми. Этот говнюк не пролил ни слезинки, – произнес Дональд почти рассеянно. – Я не удивляюсь тому, что двое из нас умерли до сорока, но вот кто умер… Никогда не думал, что проживу дольше кого-то из вас. Начинаешь думать, что в жизни нет никакого смысла.

– Может быть, это потому, что ты – несокрушимый тоскливый идиот.

Наши взгляды встретились, и откуда-то из-за налитых кровью глаз и темных кругов выглянул прежний Дональд, полный озорства и яростной энергии. Тот, каким он был много лет назад, до выпивки и мрака.

Время казалось самым неподходящим для веселья, но мы все равно рассмеялись.

Смех скоро затих, заглушенный несмолкающим гулом дождя.

Из автомобильного радио несся скрипучий монолог местного спортивного обозревателя. «Брюинз» снова боролись за место в плей-офф и проиграли прошлым вечером. При других обстоятельствах я бы заинтересовался, но сейчас мое внимание было сосредоточено на шорохе колес по мокрому асфальту и быстро приближавшейся панораме Нью-Бедфорда.

– Чертовы «Брюинзы», – простонал Рик. – Я так скажу: им бы плюнуть на все эти нежности да вмазать как следует. Все эти новые правила только игру портят.

Я на мгновение повернулся, взглянул на Рика и торопливо качнул головой в надежде, что он догадается заткнуться до того, как на него накинется Дональд.

– Даже в старшей школе все поменяли, – продолжил Рик. – Да блин, когда мы играли, то играли всерьез – мы играли, как положено! Помните, как мы вышли против…

– Если я дам тебе доллар, ты заткнешься? – спросил с заднего сиденья Дональд.

Рик ухмыльнулся.

– Тебе просто завидно, потому что ты никогда не играл.

– Ага, прямо весь позеленел от зависти.

– Ага, шути-шути, а все равно я прав.

– Мы можем поговорить о чем-то другом? – быстро вклинился я.

Дональд хмыкнул.

– Я предлагаю помолчать.

Рик сильнее вцепился в руль и сбросил скорость, сворачивая с трассы в сторону Нью-Бедфорда.

– И с футболом то же, – продолжил он гнуть свое. – Я был одним из лучших игроков за всю историю школы, но ты делал вид, что это так себе достижение. Парни вроде тебя всегда так делают, если у них что-то не выходит.

– Парни вроде меня. Как интересно.

– Ты знаешь, о чем я, не пытайся тут политкорректность разводить.

Дональд просунул голову между сидений.

– Я рад, что эти игры приносят тебе столько удовольствия, Рик, правда. Но тебе почти сорок, может, пора подумать о чем-то посерьезнее?

– Ты просто злишься. Вся эта заумь, книжки твои, классическая музыка, – все это в конце концов оказалось ненужно. Ты можешь наизусть прочитать вшивое стихотворение, которое какой-нибудь чувак написал сто лет назад, знаешь все о пьесах и театрах. Ну и что? В итоге ты все равно бросил колледж, живешь в Поттерс-Коув, устроился на обычную работу, как и остальные. У меня, по крайней мере, есть…