Пять причин улыбнуться

Она купила в супермаркете полкило сосисок, но так и не донесла их до дома. На нее голодным взглядом вытаращился тощий пес. Он сидел под крыльцом, понуро и жалобно изогнув шею. Альке стала невыносима мысль о том, что она придет и съест эти сосиски, а несчастный пес так и останется голодным. Скормив собаке все сосиски, Алька почувствовала облегчение, как если бы ее саму накормили вкусным ужином. Пес оказался благодарным созданием: он ткнулся в Алькину щеку холодным носом, выражая свою признательность. От этого ласкового прикосновения на душе у Альки немного потеплело. С ней так давно никто не был ласков… Пожалуй, только эта случайная собака захотела проявить к ней капельку внимания. Да и та — небескорыстно…

Сосиски были съедены, а готовить Альке не хотелось. Сергей, в кои-то веки уехавший из дома, сообщил, что вернется поздно. Нельзя сказать, что это расстроило Альку. Наоборот, она даже обрадовалась возможности побыть одной. Вспомнив, что на углу находится соблазнительная забегаловка, в которой ей всегда хотелось поесть, Алька определилась с ужином.

«Ложка в картошке» — так именовал себя ларек, выкрашенный в ярко-салатовый цвет, — поразил Альку неприветливостью продавцов. Две пухлые тетки в салатовых шапочках смотрели на Альку так, словно она заняла у них сто рублей, да так и не вернула.

— Ну что вам? — раздраженно пробормотала одна из теток, которую Алькин голосок оторвал от разговора по мобильнику. — Заказывайте уже…

— Щас, — испуганно пробормотала Алька, — выберу…

— Сначала выбирайте, а потом подходите, — высокомерно заявила вторая. Тройной подбородок, плавно перетекавший в рыхлую шею, смешно подпрыгнул.

Алька не удержалась и улыбнулась.

— Чего вы улыбаетесь? — возмутилась продавщица, и ее подбородки снова заколыхались.

— Просто так. — Алька сдержала улыбку и принялась разглядывать меню. Картошка стоила тридцать пять рублей, а наполнители — салаты, которыми ее заправляли, — по пятнадцать. У Альки глаза на лоб полезли. На эти деньги у них в Сосновке можно было купить мешок картофеля. Ничего себе цены! Да еще такое «гостеприимство»… Помявшись, Алька решила взять картошку с двумя салатами: брынзой с зеленью и подобием оливье.

Алька озвучила заказ и получила картошку: нечто рыхлое и желтое было обернуто фольгой, а внутри лежали две жалкие кучки — то, что в меню именовалось наполнителями. Сейчас бы Маришкину картошку… — с тоской подумала Алька. Запеченную в духовке и покрытую мягкой сырной корочкой… Она вдруг почувствовала, что злится. За что с нее взяли столько денег?! За это неаппетитное месиво, завернутое в фольгу?!

Решительно отставив пластиковый поддон с картошкой, Алька обратилась к салатовым шапочкам:

— Я не буду это есть. Верните мне деньги.

Шапочки опешили от Алькиной наглости. Первой нашлась тетка с тройным подбородком:

— Мы назад не принимаем.

— А я это не ем.

— Ваши проблемы.

— Верните деньги, а то пожалуюсь. Даете какую-то дрянь и думаете, что за нее заплатят?

— Вообще-то платят. И едят с удовольствием.

— Они либо картошку не ели, наверное…

— Знаете что, девушка… — Тройные подбородки воинственно затрепетали, но Алька не испугалась. Она решила стоять на своем до победного.

Однако назревавшую ссору прервал приятный голос, раздавшийся за ее спиной:

— Что, действительно так невкусно?

Алька обернулась. Перед ней стоял молодой и очень привлекательный мужчина, светловолосый, голубоглазый, с мягкими чертами лица и добродушными ямочками на румяных щеках. Алька вдохнула и боялась выдохнуть. Вот это красавец! А как улыбается… Маришка бы с ума сошла, если бы увидела такого… Это как тот… ну тот, с рекламного плаката, по которому они сохли еще в школьные годы… Черт, имя забыла…

Алька забыла не только имя плакатного красавца, но и вопрос, который задал ей незнакомец. В голову почему-то тут же полезли мысли о скрепке на сапоге. Как досадно, что на ней такая жалкая одежда… Так что же он спросил?

От красавца не укрылось Алькино замешательство.

— Что, правда так невкусно? — переспросил он.

Алька кивнула, думая о том, как было бы здорово снять нелепую шапку и показать этому парню, какие у нее красивые волосы. Длинные, густые, блестящие. Как в рекламе шампуня.

— Невкусно. А они денег не отдают, — по-детски созналась Алька. Она старалась говорить правильно, как учил Сергей. Получалось с серединки на половинку. Но белокурого красавца это, кажется, не смущало.

— Ну и пусть не отдают, — улыбнулся он Альке. — Оставьте эту гадость. Поедим в кафе. Рядом с метро наверняка что-нибудь найдется.

Продавщицы возмущенно хмыкнули, но возражать не стали. В конце концов, картошка уже оплачена…

Растерялась только Алька. Ей ужасно хотелось пойти куда-нибудь с улыбчивым красавцем, но этому препятствовали две причины. Во-первых, она не знала о его дальнейших намерениях. А во-вторых, на посиделки в кафе уже не осталось денег — Алька потратила последние на злосчастную картошку. А ее одежда? Припереться в кафе в старом свитере и сапожках со скрепкой? С другой стороны, упустить такой шанс было бы ужасно обидно…

Алька глядела то на снег, серым месивом лежащий под ногами, то на белокурого ангела, стоящего напротив нее, и никак не могла принять решение. В конце концов решил он.

— Меня зовут Олегом. А вас?

— Аля.

— Алина?

— Нет, Алевтина.

— Вот здорово! — Олег обрадовался так, словно Алька оказалась известной актрисой. — Так вот, Алечка… Пойдемте, я напою вас кофе и провожу до дома. Согласны?

— Да. То есть… нет. До дома не надо. — Вот будет весело, если он встретится там с Сергеем и подумает черт знает что…

— Хорошо, хорошо, — поспешил согласиться Олег. — Не хотите — не надо. Надеюсь, живете вы недалеко?

— Ага. Совсем рядом, — кивнула Алька, обрадованная тем, что Олег так быстро на все соглашается.

Она почувствовала, что с ним ей будет легко. Он — простой и веселый. И, кажется, очень добрый. Правда, Алька слишком часто ошибалась в людях, чтобы утверждать это наверняка…

Олег оказался прав — рядом с метро было несколько кафе, и одно из них понравилось Альке. Снаружи оно производило впечатление тихого и уютного места, где не придется думать о скрепке на сапоге и старом свитере. Олег согласился с ее выбором, и через несколько минут они уже сидели за маленьким столиком в углу зала. Алька не прогадала — приглушенное освещение скрывало недостатки одежды и давало возможность разглядеть достоинства ее внешности. Чем мужчина и занялся, пока она изучала меню.

Он отметил, что она не красавица. Ее лицо не назовешь эффектным или необычным. Высокий лоб, на который то и дело падали прядки густых, чуть вьющихся русых волос… Девушка все время поправляла их маленькой и изящной рукой… Небольшой, чуть вздернутый носик. Зато глаза… Ярко-синие, они напоминали очень крупные васильки, выглядывающие из ржи на летнем поле. Но, кроме этой манящей сини, в них было что-то еще. Не то грусть, не то одиночество… Олег пытался понять, что именно, но эти глаза менялись слишком часто, чтобы он успел вынести окончательный вердикт. Когда она улыбалась, они тоже улыбались вместе с ней. Когда смущалась, глаза также смущенно прикрывались густыми ресницами, пушистыми, как лапки ночной бабочки. Губы у нее были алыми, сухими, потрескавшимися, словно она долго и страстно целовалась на холодном ветру.

Но больше всего бросались в глаза ее естественность, подкупающая непосредственность и чистота. От всего этого ему хотелось улыбнуться. А потом еще раз улыбнуться. И еще… Звонкий голос и легкий акцент, который она так старательно пыталась скрыть, придавали ей еще большее очарование. И Олег был очарован этой случайной и пока ничего не обещающей встречей.

— Вы уже выбрали, Алечка? — вежливо поинтересовался он, когда к их столику подошел официант.

— Угу. Кофе капо… капу…

— Капучино, — ответил за нее Олег. — Два капучино, салат «Цезарь», бифштекс с кровью и… Вы любите мясо, Алечка? — Алька кивнула. — И свиную отбивную. Может быть, что-нибудь покрепче, чем кофе?