Страница 25 из 34
В 1754 году Л. Л. Блюментроста назначили на должность куратора только что открывшегося Московского университета. Вызванный И. И. Шуваловым в Петербург для переговоров по этому вопросу, он скончался в марте 1755 года от грудной водянки. Похоронили Лаврентия Блюментроста в ограде Сампсониевской церкви на Выборгской стороне, в одной могиле с братом Иваном, пережившим его ровно на год.
Еще находясь во владении И. Л. Блюментроста, дом на Миллионной в середине 1740-х годов до основания перестроен и расширен за счет сноса ворот. После смерти первого владельца он неоднократно менял хозяев. Среди них и внук фельдмаршала Миниха, и вдовствующая баронесса А. Б. Строганова, и князь М. В. Долгорукий. Как видите, компания избранная, аристократическая. Но в 1792 году брат умершего незадолго перед тем князя продал ненужный ему дом представителю новой знати – полковнику Семеновского полка И. Л. Альбрехту, вышедшему из низов и завоевавшему место под солнцем сомнительными путями и средствами.
Его дед Иоганн, или, как называли его на русский лад, Иван Альбрехт, был тайным фискалом Бирона, переметнувшимся после ареста герцога на сторону правительницы Анны Леопольдовны. Он усердно шпионил за цесаревной Елизаветой Петровной и, когда та вступила на престол, отправился в ссылку. Тем не менее род его не пропал и не сгинул, а внуки и правнуки достигли высоких чинов и отличий.
В 1810 году участок И. Л. Альбрехта купила у его наследников недавно вернувшаяся из-за границы княгиня Е. И. Голицына. Она немедленно приступила к перестройке доставшегося ей дома, пожелав сделать из него два: трех- и двухэтажный. Княгине, а точнее – приглашенному ею архитектору не пришлось ломать голову над оформлением фасадов: в 1809 году изготовлены и утверждены образцовые (типовые) проекты, разработанные, как полагают, зодчими А. Захаровым, В. Стасовым, Л. Руска и В. Гесте. Оставалось лишь выбрать из сотни листов те, что пришлись по вкусу.
Сохранившееся изображение домов Е. И. Голицыной позволяет утверждать, что их облик почти идентичен двум типовым фасадам, поэтому вопрос об авторстве решается сам собой. Впрочем, во времена единообразного архитектурного мышления он, на мой взгляд, не имеет принципиального значения.
О княгине Евдокии Ивановне Голицыной написано столько, что к этому трудно что-либо добавить. Юношеская любовь Пушкина, одна из самых красивых и образованных женщин той поры… Однако меня поразило другое: в эпоху бытовавшего в высшем обществе абсолютного преклонения перед Европой, особенно перед Францией, княгиня, воспитанная на французский лад, сохранила русскую душу и восторженный патриотизм. Порой русофильство Евдокии Ивановны принимало крайние формы, вроде объявленной ею в 1840-х годах войны картофелю – в разведении овоща она видела угрозу национальной самобытности!
На своем надгробии в Александро-Невской лавре княгиня завещала вырезать следующую надпись: «Прошу православных русских и проходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у Престола Всевышнего для сохранения духа русского». Такова была ее трогательная вера в свой народ, за что многое ей простится…
Е. И. Голицына
В 1852 году владения покойной Голицыной перешли к князю Д. А. Лобанову-Ростовскому. Он оставил трехэтажный дом № 30 за собой, а двухэтажный спустя некоторое время продал в другие руки. Не изменивший наружного вида особняк на Миллионной принадлежал Лобановым-Ростовским до самой Октябрьской революции. Его дальнейшая печальная судьба читателю известна.
Конец Петра IV
(Дом № 32/4 по Миллионной улице)
Дом № 32/4 на углу Миллионной и Зимней канавки столько раз менял свое обличье, что его изначальное ядро оказалось наглухо замурованным под позднейшими наслоениями. Нынешний псевдоклассический декор он приобрел в результате последней перестройки в 1910-х годах. Тогда же по соседству с ним, на месте сломанной его части, обращенной к Мойке, выросло громадное шестиэтажное здание, дом № 31/6 (архитектор П. М. Макаров, 1914–1915 гг.). С тех пор, хотя оба дома по-прежнему принадлежали одному хозяину, началось их раздельное существование, продолжающееся и по сей день.
Дом № 32/4 по Миллионной улице. Современное фото
История участка восходит к первой трети XVIII столетия. В ту пору между двором лейб-медика Блюментроста и Зимней канавкой стояли ветхие мазанки, принадлежавшие французскому консулу Лави, и «деревянные хоромы в два апартамента на каменном фундаменте» капитан-командора Вильбуа. В начале 1736 года виноторговец Иоганн Дальман, купив оба этих владения, снес находившиеся там строения и возвел двухэтажные, на высоких погребах, каменные палаты. Главный их фасад в восемь осей выходил на Миллионную, а на Зимнюю канавку был обращен боковой, в семь окон; далее, до самой Мойки, тянулись одноэтажные службы, отличавшиеся лишь меньшей высотой.
На протяжении следующих полутора десятков лет торговыми делами заправлял сам Дальман, а когда он отошел в мир иной, ими пришлось заниматься его вдове, надолго пережившей мужа. В «наугольном погребу против старого Зимнего дворца» торговали винами и голландским «рульным табаком». Время от времени «Дальманша» предпринимала попытки сбыть дом с рук, но лишь в 1763 году ей удалось сдать его в аренду для приехавших в Россию иностранных поселенцев. Известно, что еще в начале 1770-х годов участок все еще принадлежал вдове, поместившей в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление о его продаже, а в 1790-х им уже владела «асессорша фон Дероп», предпочитавшая именовать себя «майоршей». Для этого у нее имелись некоторые основания: помимо того, что гражданский чин ее супруга по табели о рангах действительно равнялся майорскому, она и сама состояла на службе в качестве одной из начальниц в Военно-сиротском доме, созданном по воле императора Павла, и, вероятно, ощущала в себе военное призвание.
Что касается дома, то за прошедшие годы он мало изменился, сохранив устаревший к тому времени облик аннинского барокко. Тем не менее, его выгодное местоположение привлекло князя И. А. Гагарина, купившего участок в 1816 году и заказавшего архитектору В. П. Стасову перестройку особняка. Читателю уже известно, что внешний вид новых зданий должен был соответствовать «Собранию образцовых фасадов», разработанному в 1809–1812 годах. Особый указ предписывал строить частные дома только по проектам из этого собрания. Допускались лишь небольшие отклонения, учитывавшие требования заказчика и личные вкусы проектировщика.
Дом № 31/6 на пересечении набережных Мойки и Зимней канавки. Современное фото
Какие именно переделки потребовались при ремонте старого здания, можно узнать из собственных слов В. П. Стасова: «… нижние этажи остались старые, но ветхости их исправлены; верхние тоже по исправлении ветхостей надстроены выше бывшего строения, а по Миллионной улице надделан совсем вновь третий этаж; вообще прежнее строение было мелкого разделения и низкого вида, почему для составления больших комнат вынуто несколько внутренних каменных простенков».
Итак, прежнее немецкое купеческое жилище с низкими потолками и маленькими чистенькими комнатками, заставленными допотопной мебелью, вскоре преобразилось в просторные барские хоромы, убранные по последней моде, увешанные фамильными портретами и дорогими картинами. Иван Алексеевич, хотя и являлся известным масоном, превыше всего чтившим христианские добродетели, в число коих входят скромность и умеренность в обиходе, княжеского звания своего все же не забывал и не любил отказывать себе в таких приятных мелочах, как жизненные удобства; к ним он относил и предметы искусства, украшавшие его покои. Князь вообще имел склонность ко всему прекрасному, в том числе и к живописи. В 1820 году он вместе с П. А. Кикиным и А. И. Дмитриевым-Мамоновым учредил Общество поощрения художников, имевшее целью «содействовать распространению изящных искусств в России, одобрять и поощрять дарования русских художников».