Страница 3 из 27
Пол Варбург не был столь же уверенным в себе, как Нельсон Олдрич. Он происходил из богатой немецкой семьи с еврейскими корнями, а линия его родственников Шиффов уже целое столетие являлись ближайшими партнерами дома Ротшильдов. Но в Нью-Йорке, куда Пол решил перевести дела своей инвестиционной компании, его ждал холодный прием: здесь он не был своим, а его резкий немецкий акцент до сих пор резал слух присутствовавших. Невысокий, чуть сутулый и рано начавший лысеть в свои сорок лет, он чувствовал неловкость в компании старших по возрасту американских аристократов. Но в каждой его фразе отчетливо и ясно звучали точно сформулированные идеи, ради которых и созвали эту встречу. Его руки и голос слегка дрожали, но слова были наполнены природной энергией и даже страстью:
– Господа, я уверен, что мы движемся в правильном направлении. Однако слишком медленно. Сегодня утром в поезде я набросал на листке пять целей будущего Центрального банка Америки. Собственно, вам они известны. Борьба с кризисами, упрочение курса доллара и так далее. Но мы оставим эти цели для слушаний в конгрессе. Я долго думал, как следует сформулировать главную задачу. И я вспомнил, как однажды, в ответ на очередные обвинения в монополизме и манипулировании рынком, Рокфеллер сказал: конкуренция – это грех. Когда мы говорим о самом крупном бизнесе, это, безусловно, глубокая и правильная мысль. Так же должны рассуждать и мы. Только сильная единая структура национального масштаба, которая не отвлекается на ежедневную мелочную возню, может быть по-настоящему великой и эффективной. И стоять за ней должно не аморфное государство с часто сменяемыми и потому продажными чиновниками, а энергичные и мудрые профессиональные люди – финансисты, доказавшие, что именно они – лучшие в своем деле. Я обсуждал оптимальную структуру с Альфредом Ротшильдом, чей дед Натан стоял у истоков современной английской банковской системы. Он также уверен, что Центральный банк Америки может быть только частной организацией.
Вандерлип, обычно образец выдержки и интеллигентности, вдруг резко перебил Варбурга:
– Пол, я надеюсь, вы понимаете, что это – совершенная утопия и фантазии. Частный Центральный банк, который печатает чьи-то частные доллары США? Как вы это себе представляете? Правительство поднимет вас, а заодно и всех нас на смех. Даже Нельсон с его безграничными связями никогда не протащит это через конгресс.
Олдрич промолчал, не подтвердив и не опровергнув слова банкира, а лишь жестом попросил немца продолжить.
– Фрэнк, никто и не собирается преподносить это публике как частный банк. Он даже не будет называться банком. Это будет (в воздухе повисла напряженная пауза)… главный национальный резерв. Или, точнее, система, обеспечивающая финансовый резерв для страны в любой ситуации. Я бы добавил еще слово «федеральный». Оно вроде бы указывает на связь с государством и в то же время не несет никаких юридических обязательств. Вы можете назвать федеральным даже этот отель или кондитерскую лавку напротив него, и никто не запретит вам использовать это слово. Оно не запатентовано, так как по своей природе имеет разные смыслы и значения. Кроме того, не будем забывать, что люди вообще не понимают, как работает кругооборот денег и собственность на них. Нефть США ведь тоже принадлежит Америке, но все лицензии, заводы и месторождения принадлежат одному частному лицу. Такой же, государственной по форме, но на самом деле частной, должна быть и национальная банковская система. Итак, господа, я готов предложить название – Федеральная резервная система.
Реакции присутствующих не последовало, было слышно, как по комнате летают вялые осенние мухи, но седьмым чувством банкира Варбург понял, что попал в точку или, по крайней мере, внес крайне интересное предложение.
– Ну, а кто, по-вашему, будет акционерами этой самой системы?
– Это сейчас не главный вопрос. Это должен быть консорциум самых влиятельных банкиров Америки, Англии и Европы. За этими людьми должны стоять все реальные капиталы мира. Конкретные доли в этом бизнесе – вопрос не моего уровня, но я предполагаю, что он решится незадолго перед принятием законопроекта. Участие в Системе – это не только миллиардные прибыли, но и огромная ответственность перед страной и миром, это также следует помнить.
Молчавший до этого Олдрич хмыкнул и обвел окружающих сверлящим взглядом:
– Джентльмены, я единственный среди вас – политик, а не финансист. Как будет работать Резерв при наступлении очередного кризиса, войны или любого другого потрясения? Вы будете готовы покрыть весь дефицит расходов из своих личных капиталов?
Варбург понимающе кивнул:
– Чтобы этого не произошло, система должна работать так, чтобы всегда быть в плюсе. Громадном плюсе. Банку не будет ничего стоить печатать доллары. Коммерческим банкам они ссужаются под учетную ставку, которая может колебаться от двух до пяти процентов и даже выше в случае инфляции. Дальше – банки ссужают средства своим клиентам под еще более высокие проценты. У самой Системы денег не будет – не считая скромного бюджета на содержание ее небольших офисов и мелких клерков. Доллары ей самой попросту не нужны, ведь она их печатает в любом количестве.
– В чем же тогда смысл? Зачем нужен банк без денег, только печатающий их для других?
– Помните про учетную ставку? Это игра, похожая на ту, когда, пока звучит музыка, участники ходят по кругу, затем музыка внезапно смолкает, и каждому нужно успеть сесть на стул. Проблема в том, что стульев всегда на один меньше, чем людей, и кто-то каждый раз остается ни с чем, выбывая из игры. Здесь – то же самое. Простая математическая закономерность. Если вы просто делаете деньги, а затем даете их в кредит экономике под четыре процента, то затем, поскольку система – единственный источник денег, примерно четыре процента всего богатства страны каждый год – это ваша гарантированная прибыль, получаемая… ну, скажем, почти из воздуха.
– Но каким образом ее получат акционеры? Они ведь не могут напечатать деньги, чтобы заплатить дивиденды самим себе – ни технически, ни тем более в рамках закона.
– Долги. Когда-нибудь им станет должна вся Америка, а может быть, и весь мир. По законам математики долги должны накапливаться как снежный ком. Сначала проблемные должники появятся у коммерческих банков, которые запросят у Резерва больше средств для покрытия их дефицита. Затем, исчерпав лимиты в Системе, банки придут к ее акционерам, прося взаймы у них, даже не подозревая, что так все и было задумано. В первый же кризис должниками станут крупнейшие компании, затем за кредитами выстроятся в очередь целые государства. По моим расчетам, меньше чем через какие-то полвека больше половины всей мировой собственности через долги будет контролироваться акционерами Системы. Разумеется, при условии, что Система еще будет существовать, а доллары окончательно вытеснят фунты и станут доминирующей мировой валютой. Впрочем, кажется, я заглядываю слишком далеко…
Олдрич нервно теребил в руках сигару, которую вот уже полминуты тщетно пытался разжечь. Вандерлип молчал, опустив голову.
– Если закон о Резерве будет принят, что еще надо сделать в ближайшее время?
– В результате консолидации всех средств в Резерве у государства возникнет дефицит бюджета, который чем-то нужно покрыть. Я вижу единственный путь – введение обязательного подоходного налога на всех граждан США. Кто-то должен платить за финансовую стабильность страны.
– Вы шутите? Хотите в два счета получить революцию этих дерьмовых социалистов? Сам Джордж Вашингтон когда-то поклялся, что в Америке никогда не будет подоходного налога. Государство не имеет права залезать в карман своих свободных граждан, налогами могут облагаться только импорт и корпорации!
– При всем уважении к отцам-основателям такое положение дел безнадежно устарело. Подоходный налог – главный источник средств монархий Европы, вопрос введения его в Штатах – лишь дело времени, как я полагаю.
За окном начинало темнеть. Тучи, немного рассеявшиеся утром, вновь стали почти свинцовыми. Было что-то зловещее в этой ужасной погоде. В комнате вновь нависла гнетущая тишина, нарушаемая лишь отрывистым простуженным кашлем одного из банкиров Моргана.