Страница 12 из 15
– Надо мне было сразу по-другому к тебе подойти… понимаешь, мне очень нужна эта шкатулка. Давай договоримся – ты мне ее отдашь, а я тебе заплачу. Я тебе заплачу очень хорошие деньги!
Лариса молчала, и ее собеседница продолжила наступление:
– Эта шкатулка сама по себе не имеет большой ценности, никто не заплатит тебе за нее больше меня!
Лариса по-прежнему молчала.
– Может, ты думаешь, что я тебя хочу обмануть?
– А что – разве не хочешь? По-моему, до сих пор ты именно это и делала!
– Но теперь я говорю правду! Если хочешь, мы можем пойти с тобой к любому антиквару, спросить, сколько она может стоить, и я заплачу тебе гораздо больше! Или просто назови свою цену!
Лариса хотела резко ответить, но брюнетка сделала предупреждающий жест: к их столику подошла официантка. Пока она ставила на стол кофе и блюдечко с печеньем, Лариса напряженно размышляла.
Судя по тому, как нервничает ее собеседница, шкатулка ей очень нужна. И зачем только людям такое старье? Но денег обещает заплатить. Хотя врет, наверное. Вспомнив о жуткой смерти Анны Павловны, Лариса уверилась в своем решении держаться от подозрительной брюнетки подальше.
Официантка отошла, и тогда Лариса раздраженно проговорила:
– Все равно ничего не выйдет. У меня нет этой шкатулки.
– Нет?! – вскрикнула брюнетка, в отчаянии заломив руки. – Как нет? Почему нет?
– Очень просто. Я ее выбросила.
– Как выбросила? Куда выбросила? – Брюнетка заметно побледнела, на мертвенно-бледном лице чересчур красные губы проступили, как кровавая рана, и женщина стала похожа на второстепенный персонаж из фильма про вампиров.
– На помойку! – отчеканила Лариса, положила на стол деньги, поднялась из-за стола и вышла из кафе, чувствуя спиной полный ненависти взгляд лживой брюнетки.
Выйдя из кафе, Лариса выбросила из головы всю историю со шкатулкой и противной брюнеткой. Эта женщина ей теперь не опасна, Лариса сумеет за себя постоять.
День катился своим чередом, сегодня все было тихо-мирно, даже Эльвира не цеплялась к ней по пустякам. Посетители попались спокойные, никто не орал и не требовал невозможного. Лариса тоже была ровна и приветлива со всеми, ее грела мысль, что завтра выходной. Можно поспать подольше, не спеша выпить кофе, затем убрать в квартире, включив телевизор, чтобы не было скучно, потом прогуляться не спеша по магазинам и вечером приготовить себе что-нибудь вкусненькое.
Она улыбнулась Андрею Егоровичу, который, улучив минутку, подошел к ней поболтать. Доктор выглядел смущенным. Он топтался на месте и оглядывался по сторонам. В холле никого не было, и это придало ему смелости.
– Слушай, у меня к тебе просьба, – наконец решился доктор, – ты не могла бы… ну, проехать со мной в одно место…
Лариса подняла брови. Это что-то новенькое, уж не свидание ли ей Андрей назначает? В конце коридора открылась дверь, и выглянула Эльвира. Андрей страдальчески поморщился, как будто у него внезапно заболел зуб.
– Говори толком, – приказала Лариса, – не тяни время.
– В общем, насчет той шкатулки, – доктор заговорил более твердо, – отвез я ее Вовке, он прямо расцвел весь. Все это время с ней возился, очень она его заинтересовала, удалось ему ее отчистить – говорит, антикварная вещь, дорогая. И он хотел бы с тобой поговорить.
– Да я ничего не знаю, – тут же открестилась Лариса.
– Ну, хоть что-то ты можешь сообщить – кто был прежний хозяин, где он сейчас…
– Он умер, – заторопилась Лариса, – понятия не имею, зачем он отдал мне эту шкатулку…
– Ну вот и скажи Вовке об этом сама! – прервал ее Андрей.
Эльвира вышла в коридор и медленно пошла к ним.
Если бы на месте Андрея был другой мужчина, она без колебаний бы подошла и пресекла их общение. Видно же, что люди не по делу разговаривают, а о личном. Хотя никто ей этого не поручал, Эльвира считала своим долгом блюсти моральный облик сотрудников. И не в том даже дело, что у Андрея Егоровича жена и две дочки, а Лариса дважды разведенка и на данный момент женщина свободная. Даже если оба свободны, на работе шуры-муры разводить нельзя, это расслабляет сотрудников и создает легкомысленную атмосферу. Поэтому, как только Эльвира замечала, что двое остались наедине хоть бы даже и в насквозь просматриваемом холле, она тут же спешила вмешаться.
Исключение составляли охранник Витя и лаборантка Лизавета. Что уж они там делали в Лизаветином закутке, все подозревали, что не только пили чай в рабочее время, но Эльвира и пикнуть не смела, поскольку боялась Витиного квадратного вида. А доктора Андрея Егоровича она не то чтобы побаивалась, но сильно уважала – пришла как-то раз вся скособоченная, говорит, повернулась неудачно, спина прямо разламывается. Доктор тут же в холле как-то ее развернул, что-то там нажал – и все, поскакала Эльвира как горная козочка.
Поэтому сейчас, подходя, Эльвира заранее сложила губы в слащавую улыбку.
– Ну, поедем сегодня после работы? – быстро спросил Андрей. – Я тебя отвезу. Соглашайся, от тебя не убудет, познакомишься с интересным человеком!
– Сегодня не могу, – так же быстро ответила Лариса.
Не хватало еще тащиться куда-то после работы. Заканчивают они в девять, пока доедешь, да после смены она никакая. К тому же если Эльвира увидит, что они куда-то едут вместе с Андреем, загрызет Ларису насмерть. Пойди потом доказывай, что он просто так подвез, что не имеет насчет него Лариса никаких грешных мыслей. Но Андрей Егорыч – мужик хороший, нельзя ему отказать.
– Ты скажи, что я завтра подъеду, – улыбнулась Лариса, – адрес его на телефон мне пошли. Днем где-то, часа в три или позже.
– Да он все равно дома сидит! – Андрей повеселел и удалился, послав Ларисе воздушный поцелуй.
Эльвиру она встретила самым невинным выражением лица, так что та чуть не споткнулась на ровном месте.
Однако настроение почему-то упало. Лариса ехала домой в маршрутке и ощущала сильнейшее недовольство собой. Зачем-то согласилась завтра ехать к этому инвалиду. И так у нее выходных мало – не два, как у всех, а один в неделю, и тот скользящий, так теперь еще нужно потратить полдня на дурацкий визит. Она не может себе позволить заниматься благотворительностью, не в том она положении. Никто ее содержать не собирается и наследства не от кого ждать. Однако, прислушавшись к себе, она поняла, что дело не только в этом. Какой-то неприятный осадок остался после разговора с Андреем, крошечная зацепочка.
Лариса наскоро проанализировала их разговор и все поняла. Ну да, вот тут, когда он сказал «от тебя не убудет», а в мыслях, верно, добавил: «Что у тебя – семеро по лавкам, что ли, все равно в выходной делать нечего…» Приличный человек, удержал в себе эти слова, да и вообще обидеть Ларису не хотел. И ведь прав он, потому что в свои тридцать два года могла бы она иметь собственную семью и не куковала бы сейчас одна как перст.
И ведь получается, что и тут мамочка ей подгадила. Мамочка, которую она воочию видела один раз в жизни.
Тогда, после того как прислала она сто долларов из своей Америки с оказией, бабушка, прочитав письмо, выругалась неприлично. Лариса оторопела – никогда в жизни она от бабушки таких слов не слыхала. А бабушка прижала Ларису к себе и сказала, что проживут они сами по себе, раз никому не нужны. Но в голосе ее не было уверенности.
Прошло еще какое-то время, и явился отец.
Театр там, в Сибири, совсем разорился, отец работал где придется – на приисках, бичевал в порту и сильно подорвал здоровье. Устроился в газовую котельную оператором и стал пить. Сначала потихоньку, стесняясь Ларисы, потом в открытую. Годы шли, а перед окончанием школы неожиданно умерла бабушка. Вроде и не болела, ни на что не жаловалась, а вдруг слегла и пролежала-то всего неделю.
После похорон отец совсем рехнулся. Плакал, рвал на себе волосы, пил без просыпу и даже начал выносить кое-что из дома, хотя, видит Бог, и тащить-то у них было нечего. Лариса школу кое-как закончила и поступила на второй курс медицинского училища – больше никуда с ее оценками не попасть было.