Далер- сладкая отрава

- Не дрейфь, Верунчик, - посмеётся рыжая ведьма над моими страхам. - Тому, кто вздумает обидеть нашу королеву, я самолично плюну в рожу!

Так, разговаривая сама с собой, я и погрузилась в сон без сновидений.

Глава 5

Я проснулась и сразу же поняла, что Аришки в комнате уже нет. В воздухе, свидетельствуя о недавнем пребывании подруги, продолжал висеть терпкий запах её духов. Огромный красный чемодан, ещё вчера так небрежно лежащий на полу, с распахнутой пастью из которой выпирали кофточки в вперемешку с нижним бельём, исчез. Так же исчезли мягкие тапочки с собачьими головами, и плюшевый заяц- талисман на счастье, и расчёска, между зубьев которой застряли рыжие волоски.

Одиночество сжало моё горло, засвербело в носу, побежало противным холодком по венам. Она ушла, тихо, без объяснения причин.

И что теперь будет с нашей дружбой? Что будет со мной? Сейчас я могла себе признаться в том, насколько сильно зависела от Аришки. Только с ней мне было так весело, только ей я могла доверить свои секреты, только её присутствие в нашем доме было одобрено родителями. Всех же остальных папенька и маменька считали быдлом и отребьем. А сейчас её рядом нет. Где она? Скорее всего, отдыхает после возлияний и танцев, как и весь наш класс.

Я наспех приняла душ, влезла в один из своих брючных деловых костюмов и спустилась на первый этаж, где располагалось небольшое кафе.

Посетителей было мало. За столиком у окна двое мужчин о чём- то разговаривали, то и дело эмоционально жестикулируя. За дальним столом, на противоположной стороне от двери, пожилая дама читала газету, а её внучок лет пяти лениво жевал огромную булку. Тишина, лишь из динамиков музыкального центра льётся тихая мелодия. В окна глядит ослепительно- белый Эвильский день. И от того, зал кажется празднично- торжественным.

Аришку я заметила сразу. Она сидела под искусственным деревцем, поставив локти на столешницу и опустив на ладони голову. Перед девушкой дымилась чашка с ароматным кофе.

Знала, что это всего лишь лучшая подруга, что мы всегда понимали друг друга. Но от чего- то колени мои дрожали, и руки тряслись так, будто бы я, а не она вливала в себя стакан за стаканом. С чего начать разговор? И нужно ли вообще выяснять отношения здесь, в общественном месте? Но если не здесь, то где? Будет ли у меня возможность встретить Аришку в одиночестве, без Светки?

Я отодвинула стул и села напротив подруги. Та лениво открыла опухшие и покрасневшие глаза.

- Тебе не следовало так много пить. За веселье приходит расплата, - заметила я, чтобы начать разговор.

И это оказалось моей ошибкой. Я поняла свой промах уже на половине произнесённой фразы по тому, как губы Арины сложились в жёсткую грубую полоску.

- Зато мне будет что вспомнить, - каркнула подруга и тут же сделала большой глоток из чашки, успокаивая боль в саднящем горле.- А что вспомнишь ты? Как доставала весь класс своими идиотскими докладами, беседами и конкурсами знаний? Как унижала людей лишь по той причине, что их отцы простые работяги? Как во всём подчинялась самодуру и снобу папочке? Не удивлюсь, если ты умрёшь девственницей.

Последнее замечание подруги от чего- то показалось мне наиболее обидным.

- Арина! – строго прикрикнула я, как и раньше, когда подруга забывалась. Обычно после этого рыжая ведьма примирительно поднимала руки и улыбалась, но сегодня мой окрик не подействовал.

- Что «Арина»? Ты думаешь я боюсь? Да не хрена я тебя не боюсь. Надоело! Знаешь, в тот момент, когда ты раздавила Светку, заставив нацепить эту дурацкую пижаму, у меня в голове что- то щёлкнуло. Я увидела всё происходящее другими глазами. Передо мной разворачивалась сцена с участием не двух глупых школьниц, а двух социальных слоёв. Ты - олицетворение верхушки общества, СГБ, который управляет всеми сферами в нашей стране. Светка же- народ, забитый, трясущийся за свою жизнь и жизни своей семьи. Беспомощный, слабый, зависимый и униженный. И мне так противно стало, так гадко. Ведь я тоже из этого народа, так же боюсь тебя и тебе подобных, так же стараюсь угодить, так же опасаюсь произнести лишнее. Ты зовёшь меня в свой дом. А я не хочу туда идти, не хочу встречаться с презрительной улыбкой твоей матери, чувствовать изучающий взгляд твоего отца. Ты угощаешь меня деликатесами, а мне кусок в горло не лезет. Ведь сегодня я в милости, а завтра меня могут обвинить как в воровстве, так и в шпионаже в пользу Далера.

Голос подруги звучал ровно, как- то даже обречённо. Она всё для себя решила и сейчас просто ставила меня перед фактом. Ох, лучше бы она кричала, материлась, и извергала проклятия на мою голову. Но Арина размеренно и аккуратно укладывала один кирпич на другой, строя склеп для нашей дружбы. И я ощущала всю тяжесть этих слов- кирпичей, всю горечь и всю правду.

- Да, вполне возможно, я была не права, ведь людям свойственно ошибаться. Ты мне указала на мои недостатки, и я, как человек адекватный и зрелый, готова исправиться.

Мне хотелось, во что бы то ни стало вернуть ту прежнюю рыжую – бесстыжую, легкомысленную Аришку, наше доверие, и ради этого была готова пообещать что угодно, хоть спутник с неба.

Подруга покачала головой, печально, по- взрослому. Бледные, не накрашенные губы растянулись в мягкой, но насмешливой, снисходительной улыбке.

- Нет, Верка, ты не сможешь измениться. Мы такие, какими нас воспитали родители, мы то, что вложили в нас до четырёх лет.

Кафе наполнялось людьми. Уже почти все столики были заняты. Скрежет отодвигаемых стульев, стук ложек, чей- то смех, детское лепетание, тихие разговоры.

- И что теперь? – беспомощно взглянула я на подругу.

- А ничего, - Аришка пожала плечами. – Мне надоело тебе подчиняться, надоело сидеть в твоей комнате и готовиться к очередному докладу о величии триумвирата и СГБ, слушать разглагольствования твоего отца, вязать с тобой и твоей матерью. Мне всего восемнадцать, я хочу танцевать, сидеть в кафе, встречаться с мальчиками. И со мной согласится весь класс, Вероника. Сама посуди, где бы ты не появилась, на какую бы вечеринку не пришла, праздник превращается в пытку. У Дена на днюхе ты что вытворила? Выстроила нас в одну шеренгу, как на уроке физкультуры и прочла нам лекцию о чистоте языка и вреде сквернословия. Видите ли нашей умнице Краевской не понравилось, что Петька спел несколько матерных частушек. Тьфу! А у Светки? Вовка и Наташка спокойно целовались на балконе, никому не мешали. Но тебе, такой чистенькой и непорочной, пришлось это не по нутру. Помнишь, что ты учудила? С начала, отчитала их, как строгая тётушка, а потом, дабы и всем остальным не было повадно, заставила весь класс делать домашку. И мы сидели нарядные, за накрытым столом и учили уроки. Несколько лет подряд, мы с девчонками собирались у тебя, чтобы петь под рояль в компании твоих родителей. А нас, между прочим, пацаны в клубе ждали. Знаешь, Верка, поступи хоть раз по-человечески. Избавь нас от себя, дай повеселиться, побыть самими собой. Я говорю тебе всё это, так как больше сил нет молчать. В конце концов кто-то должен открыть тебе глаза. Сама ведь не додумаешься. Да, вы с папашей можете посадить меня, в нашей стране всех подряд сажают. Но дружба с тобой такая же тюрьма, такая же несвобода.

Тоска навалилась на плечи тяжёлым покрывалом. Аришка отдалялась стремительно, неумолимо. Невидимая стена между нами крепла. Нужно было что- то говорить, в чём- то убеждать. Но мысли юркими разноцветными червяками путались между собой, ускользали.

Внезапно тоска и отчаяние сменились ужасом. Затрепыхалось сердце, грозясь выскочить из грудной клетки. Всё вокруг казалось угрожающим и белый, слишком яркий свет за окном, и люди, больше напоминающие монстров. Почему я раньше не замечала, какие у них безобразные лица. Мерзкие звуки, отвратительные запахи кофе и выпечки. Они несут смерть. Здесь всё несёт смерть. Каждый стол, каждый стул, и эти светильники в форме раскрытых цветков. Какие острые углы у всего, что находится в этом кафе. Как легко они могут впиться в плоть, разорвать мышцы и сухожилья. Это место хочет убить меня, это ловушка. Бежать! Немедленно бежать!