Хайм

Но ведь именно на это Она намекает! Вернее, не намекает – пишет напрямую! Я, мол, ее вторая, а то и первая ипостась, ее истинная сущность, ядро ее затаенной личности! Не скрою, сначала я был немало шокирован этими заявлениями; не раз меня так и подмывало дать самозванке достойную отповедь. Это ж надо такое придумать: она бы побежала за мной на дальний край света! Побежать-то, может, и побежала бы, да только вот смогла бы догнать? При такой-то комплекции…

Однако, поостыв и поразмыслив, я устыдился собственного эгоизма. Хорошо мне, рожденному в Хайме, с моей безупречной внешностью, умом и характером – а каково ей, уродливой жирной заике, безнадежно застрявшей в капкане наружного мира, равнодушного и бесчеловечного? Достойно ли буду выглядеть я, счастливчик и красавец, если стану сыпать соль на ее саднящие раны? Да-да, я элементарно пожалел эту несчастную женщину и нисколько не стыжусь этого. Тот, кто полагает, что жалость унижает человека, просто никогда по-настоящему не нуждался в этом крайне необходимом товаре. Есть, знаете ли, такие самоуверенные всезнайки, родившиеся с золотой ложечкой во рту.

Кто-кто, а я к их числу не принадлежу со всей определенностью. А как же, спросите вы, только что прозвучавшие слова о «счастливчике и красавце»? Нет ли здесь очевидного противоречия? Подобный вопрос говорит о полном незнании устройства жизни в Хайме, где все люди появляются на свет одинаково красивыми и счастливыми. Обратите особое внимание на слово «одинаково». Да-да, базовый стартовый набор, которым снабжается новичок Хайма, не только весьма ограничен, но и сильно унифицирован. Можно задать пол, возраст, рост, цвет кожи, глаз и волос, можно выбрать одну из десяти стандартных причесок и два-три варианта одежды, но на этом возможности бесплатной индивидуализации заканчиваются.

Если вы хотите изменить свой облик так, чтобы отличаться от десятков тысяч других жителей Хайма, вам приходится платить. Мелкие детали можно поправить без особых проблем, взяв напрокат программные инструменты – это стоит недорого. Чтобы добавить родинку на щеку или цепочку на шею, необязательно быть профессиональным художником. Труднее изменить форму носа или овал лица – за этим обычно обращаются к специалисту. То же и с одеждой. Кто-то пробует нарисовать рубашку самостоятельно, а кто-то сразу ищет модельера – благо выходящие в Хайме газеты ломятся от рекламных объявлений.

Как и снаружи, тут есть свои гуччи и диоры; имея нужный талант, вы можете нешуточно разбогатеть. К несчастью, я начисто обделен умением рисовать, дизайнер из меня никудышный, архитектор никакой, а именно эти профессии ценятся в Хайме превыше всего. Кто-то ведь должен изображать все эти пейзажи, виллы, городские улицы, автомобили на улицах, интерьер баров и жилых комнат… Каждый рисунок стоит денег, и на всё находятся покупатели. Кстати, о деньгах: местная валюта – хайлер – на сегодняшний день соответствует примерно одному американскому центу. Еще полгода назад она котировалась вчетверо дешевле.

Администрация Хайма продает виртуальные участки, чья стоимость постоянно растет. Земельные магнаты и спекулянты недвижимостью скупают пустое пространство, нанимают топографов, живописцев, чертежников, и те немедленно приступают к делу. Проходит месяц-другой – и в буквальном смысле из ничего вырастают горы, долины, появляется река, и мост через реку, и дорога, повторяющая изгибы реки, и машины на дороге… Все это оценивается реальными деньгами, а значит, и становится реальностью: вон ту очаровательную травянистую лужайку на берегу продают всего-навсего за четыреста тысяч хайлеров. Хотите – покупайте, нанимайте архитектора, дизайнера, стройте дом своей мечты, приглашайте гостей на новоселье. А через год администрация разрешит учредить в выросшем по соседству городе аэропорт, и стоимость вашей виллы сразу вырастет как минимум десятикратно.

Такова она, жизнь в Хайме – иногда здесь приходится вертеться не меньше, чем снаружи… Не то чтобы я когда-нибудь бывал там, в наружном мире, да и желания такого не испытываю. Если судить по Ее рассказам, мир вне Хайма полон омерзительных гадостей, зла и преднамеренного обмана. Снаружи с людьми происходят странные вещи: они болеют, старятся и умирают. Доходит даже до того, что они убивают друг друга! Предвижу недоумение своих соседей по Хайму: болеть, стариться, умирать, убивать… – в здешнем словаре эти глаголы попросту отсутствуют. Мне тоже трудно было представить себе, что они означают, и я попросил у Нее объяснений. Она заплакала и сказала, что смерть – это полное исчезновение человека, наподобие стирания аккаунта в Хайме.

Сначала я не поверил: дело в том, что в Хайме насильственно стереть аккаунт может только администрация. Но зачем администрации уничтожать собственных клиентов? Где тут логика? В ответ Она только пожала плечами: мол, не хочешь – не верь. Странно, не правда ли?

Честно говоря, мне было бы вовсе до лампочки происходящее снаружи, когда бы не одно печальное обстоятельство: каждый житель Хайма полностью зависит как минимум от одного снаружиста. К примеру, лично я накрепко связан с Нею, этой толстой уродливой заикой. Это ведь Она создала мой аккаунт. Она одолжила мне денег на первое устройство – на одежду, пластические операции, поиски работы. Она ежедневно вызывает меня из небытия, включая свой компьютер и заходя в Хайм. Не будь Ее, не было бы и Найта. Эта унизительная зависимость крайне неприятна сама по себе, но неопределенность будущего делает ее и вовсе невыносимой. Ведь если снаружи безумствует нелогичная, внезапная смерть, то рано или поздно и моя Она просто исчезнет и больше никогда не подойдет к клавиатуре. Это бы еще ладно, но получается, что вместе с Нею исчезну и я, Найт!

Почему? За что? Это просто не укладывалось в моей голове. Ладно, думал я, допустим, снаружи действуют свои законы – дикие, преступные, античеловеческие, чужие. Ну и черт с ними, пускай себе пожирают друг друга, пока не исчезнут окончательно. Но у нас-то в Хайме всё устроено совершенно иначе! Здесь нет ни смертей, ни болезней, ни старости! Отчего же тогда мы должны расплачиваться за нелепые порядки снаружистов? Зачем? И снова Она лишь беспомощно пожала плечами: мол, откуда мне знать?

Выходило, что даже сами снаружисты не надеялись что-либо изменить в своей незавидной судьбе – на что же мог рассчитывать я, не имевший ни единого шанса выбраться за пределы Хайма? Эта мысль в какой-то мере успокоила меня; я решил не тратить время на пустые переживания, а сосредоточиться на главной своей задаче – поисках семьи.

Как я уже говорил, мои способности не позволяли рассчитывать на быстрое обогащение; рисовать я не умел, геодезии и архитектуры не знал, спекулировать боялся. Моя уродливая снаружистка порекомендовала мне попробовать себя в области рекламы; удивительно, но этот странный совет пришелся ко двору. Как выяснилось, слова слушались меня, покорно выстраиваясь вдоль строк в звонкие и хлесткие фразы, которые пользовались успехом у рекламодателей. Поработав с месяц-другой в провинциальном рекламном листке, я перебрался в крупную газету, а затем и вовсе открыл собственное агентство.

На этом этапе мне уже не требовалась Ее финансовая помощь и я даже начал потихоньку возвращать ей старые долги, чтобы не чувствовать себя обязанным. Судя по всему, снаружи Ей приходилось несладко – не знаю, на какие средства она жила… – да и жила ли она вообще? Вряд ли слово «жить» подходит к описанию унылого бытия этого расплывшегося, неухоженного, несчастного существа, каким была моя персональная снаружистка. Говорю вам, временами человека просто оторопь берет от одной мысли о том, от кого ему приходится зависеть!

Возврат долгов сопровождался скандалами.

Она отказывалась брать деньги, обижаясь до глубины души и всякий раз утверждая, будто бы я, Найт, представляю собой ее вторую, а точнее, даже первую – ибо истинную – ипостась и потому не должен ей ровным счетом ничего, как правая рука не может быть должна левой, поскольку обе они принадлежат одному и тому же телу. Я же, напротив, стремился непременно всучить Ей очередной платеж именно для того, чтобы доказать обратное: мы с ней совершенно разные люди, разные сущности, не имеющие между собой ничего общего! Ничего!