Главный редактор

– Выкладывай, как все было.

– Что именно, Николай Максимыч?

– Про Гречишникова. Обстоятельно и подробно.

Она рассказала о своих приключениях, а тот выслушал, уставившись, по обыкновению, на свои пальцы. Когда повествование закончилось, его мощный торс наклонился вперед, и стол жалобно скрипнул под его тяжестью. Петушков подвинул к себе пепельницу, достал сигареты и сделал несколько коротких затяжек. Затем посмотрел – остро и чересчур внимательно, будто впервые видел Женю. Разглядывание длилось с минуту, и она не выдержала.

– Скажете наконец, что случилось?!

– Общался с ФСБ. Интересуются тобой. А полчаса назад позвонил многоуважаемый Павел Алексеевич и тоже расспрашивал о тебе. Сказал, что согласен на публикацию, но нужно кое-что дополнить. Дескать, упустил некоторые факты. Поэтому хочет увидеться завтра. В девять вечера. В Петербурге. Это его условия. Сложилось впечатление, если не поедешь в Питер, он нас пустит по миру. Ну, дорогая, есть что добавить к сказанному ранее?

– Ничего не понимаю.

– То-то и оно. Похоже, понимает лишь он.

– То есть отправляете меня в Петербург?

– Да, материал ведь требуется к понедельнику. Гречишников будет в Питере с рабочим визитом. Сказал, что встретится с тобой в баре гостиницы на Исаакиевской площади.

– А что нужно ФСБ?

– Досье на тебя. Кто, откуда, должность, семейное положение и так далее. Но честно говоря, меня сильнее волнует Гречишников.

– Мерзкий тип. Надеялась, что не пересечемся снова. Его псы страху нагнали. Ей-богу, загрызут любого по первому свистку.

– Ты раньше не переходила ему дорогу?

– Мы не были знакомы до сегодняшнего дня, – Женя нахмурилась, припоминая детали утреннего интервью. Параноидальных моментов в нем было достаточно, но не до такой степени, чтобы возник сыр-бор с ФСБ и требовалась вторая встреча.

Петушков затушил окурок и кивнул в сторону диктофона.

– Много там еще?

– На час-полтора работы.

– Значит, так. Приводи все в порядок. Не торопись, делай на совесть. Нужен толковый материал, который предъявишь Гречишникову. Побуду у себя, а ты заканчивай. Потом сделаю вычитку и прокатимся до железнодорожных касс. Поедешь на дневном поезде, чтобы к вечеру быть в Питере. Я пока забронирую билет по телефону.

Женя кивнула, и тяжеловесная фигура Петушкова удалилась из комнаты. Такой поворот в корне менял планы. К половине двенадцатого ей никак не успеть на встречу с Джейсоном. Не говоря уж о том, чтобы заскочить домой и привести себя в божеский вид. А выглядит как чучело: с утра на ногах, в немыслимой гонке весь день. От осознания, что свидание накрылось медным тазом, она скрипнула зубами. Черт бы побрал этого Гречишникова!

Номер, с которого звонил Джейсон, ответил эхом длинных гудков. Женя запоздало сообразила, что у него сейчас концерт. Воображение нарисовало картину выступления «Чаки»: рев толпы, беснующиеся фанаты, грохот музыки. Потом – портрет алкаша в халате в президентском люксе. И воспоминания о его телефонном звонке. Ужасно хотелось через два часа пить вино с мистером Чинаски. Но обязательства диктовали свои правила.

От интервью с Гречишниковым зависела, как минимум, карьера. А может, что-то еще – не каждый день ФСБ интересуется рядовыми сотрудниками. В другое время разгоревшиеся страсти-мордасти вокруг ее публикации захлестнули бы целиком. За год поднадоело кропать статейки про политические мелкокалиберные дрязги, отмалчиваться на летучках и сдерживаться от ехидных высказываний в адрес Мазуркевич. Текущий расклад с материалом по «нефтяному соглашению» – событие из ряда вон. Благодаря ему она получит дополнительные очки в глазах Петушкова и лихо умоет Полину. Но главное, будет гордиться собой.

В другой ситуации прыгнула бы очертя голову в первый поезд и помчалась не то, что в Питер – да хоть во Владивосток! Но случилось так, что в личной жизни тоже произошло яркое, нетипичное, интересное. Застой в отношениях с Юрой отдавал замшелой пресностью. Затхлость хотелось сменить свежими эмоциями. Именно их обещало подарить свидание с Джейсоном. И теперь на чашах весов лежали оба противоречивых желания.

Впрочем, выбор очевиден. При всей нетривиальности, знакомство с Беркли – лишь эпизод. Сложно отказаться от лакомства в виде ужина с ним, но это разумнее, чем наплевать на будущее в «Точке зрения». Она в расстройстве кусала губы, прикидывая, как бы успеть все сразу. В итоге, проиграв в борьбе законам времени, написала смс с извинениями и отправила на телефон Джейсона.

В начале двенадцатого Женя сидела в кабинете Петушкова. От кофе побаливала голова, тело ныло от усталости, и общее состояние было не очень. Все, чего ей хотелось, – домой, в душ и спать. С трудом подавляя зевоту, она понимала, что желание сбудется нескоро – впереди покупка билетов.

Петушков делал последнюю правку, когда зазвонил ее мобильник. Она вышла в приемную, и начальник лишь краем уха услышал обрывок приветствия по-английски. Женя плотно прикрыла дверь и пустилась в путанные объяснения, в глубине души удивляясь, что Джейсон вообще перезвонил, а не отделался смайликом в смс. Он выслушал поток извинений и сказал:

– Мне тоже жаль… А знаешь, что самое забавное? Действительно хотел просто поужинать вместе.

– Может, позавтракаем? Правда, с утра на поезд – экстренно отправляют в командировку, но если встретимся пораньше…

– У меня самолет ночью. Помнишь, говорил.

– Ах, да. Забыла, – расстроенно спохватилась Женя.

– Ладно. Может, еще когда-нибудь увидимся, – ответил Джейсон, и она поняла, что, собственно, все – их мимолетное знакомство подходит к концу. – Удачи, Дженни.

В трубке пошли гудки отбоя. Она грустно вздохнула. Обидно. Очень обидно.

* * *

Скорый поезд мчался в направлении Петербурга. Сквозь запотевшее окно проглядывало низкое молочно-белесое небо и растворенная в воздухе дождевая взвесь. Серо-зеленые ландшафты сменяли друг друга, пока их не размыл пейзаж из кирпично-красных домов, мостов и магистралей. Сбросив скорость, пассажирский экспресс прибыл на конечную станцию.

Женя прислонилась головой к креслу и наблюдала за пассажирами, которые толклись в проходе вагона бизнес-класса. Они нетерпеливо переминались, наступая на пятки друг другу. Куда спешить? Что решат сэкономленные пять минут после пяти часов, проведенных здесь?

Мужчины – хорошо одетые, с дорогими ноутбуками, мобильниками, часами, и женщины – ухоженные, статные, уверенные. Они олицетворяли собой людей, у которых замечательные семьи, умные детишки и добродушные родители-пенсионеры, не имеющие ничего общего со склочными бабками у грязных подъездов и бомжеватыми дедами. Это их поджидает вкусный ужин, уютный диван в гостиной, обсуждение «пятерок» отпрысков и планы, куда поехать в отпуск. Они – оживший рекламный образец. Их будто размножили, чтобы доказать – телевидение не врет, такое существует. Вот они, едут первым классом.

Но в рекламе не показывают обратную сторону медали. На многих лицах читалась усталая озабоченность. В деловитой сосредоточенности глаз мелькали списки как будничных, так и глобальных задач, которые предстояло решить – и чем скорее, тем лучше.

По всем признакам она была одного с ними поля ягода. Жила в столице, имела хороший достаток, жилплощадь, финансовую стабильность. Занималась любимым делом, была образованна, воспитанна и целеустремленна. Она, бесспорно, своя в этом поезде. Правда, глядя на окружающих, сама так не считала. Вернее, с одной стороны – да. Но с другой… Неужели и к ее лицу через пять-десять лет прилипнет выражение вечной озабоченности рутиной?

Она отвернулась к окну. По стеклу сползали капли, разбившиеся об него в дороге, однако асфальт на платформе оказался сухим – до Питера дождь еще не добрался.

Женя вышла из вагона последней. Северная столица встретила привокзальными запахами дизельного топлива, горячих пирожков и кисловатым душком подсобных помещений.