Страница 41 из 42
К нам в гости Макаровы ходили часто. Вместе и порознь. Все праздники наши семьи, как правило, отмечали у нас. А вот в гости к Макаровым мы не ходили никогда.
– Некуда мне вас приглашать. Я у этих буржуев в примаках живу – на птичьих правах, – отшучивался обычно дядя Володя.
Но, однажды, когда я уже учился в третьем классе, мы с мамой зашли к Макаровым по какому-то делу.
В доме оказался лифт с лифтером, и мы впервые в жизни поднялись на третий этаж не по лестнице, а в зеркальном лифте. Дверь открыл дядя Володя, явно обескураженный нашим визитом. Но, он быстро пришел в себя и с присущим ему юмором начал демонстрировать квартиру:
– Это коридор. А это наша половина коридора. Здесь мы можем принимать гостей. Места всем хватит.
Прихожая, которую дядя Володя назвал коридором, поразила своими размерами. Она было значительно больше нашей «большой» комнаты. И еще она удивила необычной мебелью. Вдоль стены стояли огромные шкафы темного дерева. В один из шкафов мы повесили нашу одежду, но не на гвоздик, а на плечики. Это было так непривычно.
В простенках противоположной стены разместились два гигантских зеркала, в которых мы видели себя в полный рост. А если приоткрыть зеркальные дверцы шкафов и разместить их под фиксированным углом, защелкнув специальные фиксаторы, то можно оглядеть себя со всех сторон, даже сзади. Мама была в восторге. А я впервые увидел себя сзади и не узнал.
Меж тем дядя Володя продолжил экскурсию:
– Это комната прислуги. Правда, мои буржуи зовут ту тетку домработницей. Это дверь в кабинет тестя. Там он, видите ли, думает. А здесь думает, как меня поскорей извести, моя теща – змея подколодная. Это ее кабинет. Она, как и тесть, змея не простая, а ученая. А эта дверь – в их серпентарий. В спальню. А вон та – в гостиную. За гостиной – столовая, соединенная с кухней. А в саму кухню ведет вон та дверь, – подробно пояснял он, не двигаясь с места. Стало ясно, что во все эти комнаты всем нам вход воспрещен.
– А это ванная комната. Вот сюда нам с Ниной можно.
– А где же ваша комната? – не удержалась мама, потому что оставалась всего одна дверь, о которой еще не было сказано ничего, хотя, судя по расположению, это была дверь в туалет.
– Вот она, родимая! – заулыбался дядя Володя, распахивая дверь, которая действительно оказалась дверью туалета, – Прошу в наши апартаменты, господа, – жестом пригласил он нас войти.
Да-а-а. Это было нечто. Впрочем, туалет оказался комнатой довольно приличных размеров. Во всяком случае, там разместилась двуспальная кровать, которая полностью закрывала отхожее место. Зато под потолком, прямо над головами спящих, размещался солидных размеров сливной бачок. От бачка вниз спускалась сверкающая металлическая цепочка, на которой висела белая фаянсовая ручка. Дядя Володя не преминул тут же дернуть ручку. Под кроватью раздался характерный шум спускаемой воды. Все весело рассмеялись.
– А как же в туалет ходить? – снова не выдержала мама.
– Мы с Ниной приспособились, а буржуи с домработницей ходят к соседям. Нечего им осквернять наши покои.
Кроме кровати, в туалете оказалась раковина, рядом с которой примостился небольшой столик. Стульев не было. И нам предложили сесть прямо на кровать.
А у стены, что напротив сливного бачка, во всю ее ширину расположился огромный шкаф, в котором, очевидно, хранилось все имущество семьи Макаровых.
Но, мое внимание уже полностью захватил столик. Точней, не сам столик, а то, что на нем располагалось. А на столике стоял плексигласовый макет Кремля.
Что это был за макет! В миниатюрную Спасскую башню были встроены настоящие часы, которые не только показывали точное время, но и отбивали каждый час. В Кремле, кроме дворцов и церквей, были маленькие Царь-пушка и Царь-колокол. А вдоль кремлевской стены «росли» пушистые плексигласовые елочки. И еще был Мавзолей, на котором вместо надписи «ЛЕНИН СТАЛИН» крупными буквами было написано «ТЕЩА». Я рассмеялся.
– Опасно шутишь, Володя, – почему-то не рассмеялась мама.
– Брось, Надя, – отмахнулся дядя Володя, – Кремль игрушечный и Мавзолей игрушечный. Кого хочу, того в нем и хороню. Жаль, что не взаправду.
– А где Нина? – спросила мама.
– В школе, – ответил дядя Володя и, немного помолчав, пояснил, – Вздумала, видите ли, учиться. Школу решила окончить, вечернюю. Меня даже хотела привлечь. Давай, говорит, учиться вместе. А куда мне учиться? У меня сменная работа. Решили, пусть пока одна учится. Окончит школу, тогда уж я пойду. А пока она учится, я тут со скуки помираю. Вот и начал делать этот Кремль, – пояснил дядя Володя.
После демобилизации он работал слесарем на завод «Авторучка», где и приобрел навыки работы с экзотическими материалами.
Тетю Нину мы тогда так и не дождались – она возвращалась из школы очень поздно. Года через три упорной учебы она, наконец, получила великолепный аттестат зрелости, которому позавидовали бы многие выпускники. Но, как она не уговаривала дядю Володю, пойти в вечернюю школу тот категорически отказался. К тому времени его планировали назначить сменным мастером, и он, якобы, не хотел упустить этот шанс. После долгих колебаний тетя Нина все же решила не ждать, пока муж получит среднее образование, и поступила в институт на вечернее отделение. Через пять лет у нее уже был заветный диплом, причем с отличием. И снова, как пять лет назад, передовой мастер цеха завода «Авторучка» отказался стать школьником, придумав очередную отговорку.
Тетя Нина меж тем уже года два успешно работала в научно-исследовательском институте. Едва она стала дипломированным специалистом, институт тут же направил ее в аспирантуру, и года через три тетя Нина блестяще защитила кандидатскую диссертацию. Тема диссертации была настолько актуальной, что в институте создали профильный отдел, который она возглавила. Постепенно тетя Нина стала заметной фигурой, причем не только в своем институте.
А дядя Володя совсем загрустил. Успехи жены его доконали. Красивая тетя Нина всегда привлекала внимание мужчин, но в молодости дядю Володю это мало волновало – он и сам был не дурен собой. Теперь же их бездетная семья стала явно неравнопрочной. Это было заметно даже нам, детям. Хотя бы по тому, что к нам дядя Володя все чаще заходил нетрезвым, но если раньше в разговорах он привычно хулил ученую тещу и ученого тестя, то теперь в их когорту попала и его ученая жена.
В отличие от посещений дяди Володи, оканчивающихся мрачным застольем с распитием принесенной им бутылки водки, визит тети Нины был для нас, как праздник. Это ощущение появлялось оттого, что с ее приходом моментально прекращались все ссоры, и возникала атмосфера ожидания чего-то необычного, радостного. Она всегда приносила торт или пирожные, что в нашем доме однозначно ассоциировалось с праздником. Пока мама готовила стол, тетя Нина успевала поговорить с каждым из нас. Она искренне интересовалась нашей учебой и нашими увлечениями, радовалась нашим успехам и исподволь давала хорошие советы. Общаться с ней было интересно – мы узнавали много нового в доступной для нас форме, а главное – она заряжала нас энергией оптимизма.
Но, однажды тетя Нина не выдержала:
– Не знаю, что с Володей делать, – пожаловалась она маме, – Мне стыдно с ним в приличном обществе появляться. Надоели его пошлые анекдотики. Мои ученые смотрят на него, как на дурака. А он этого даже не замечает. Напьется, как свинья. Тащи его потом домой. И учиться не хочет. Вышел, говорит, из этого возраста. А, по-моему, по уровню развития он так и остался мальчишкой-школьником. Только с возрастом сильно поглупел.
Вскоре после того разговора мы узнали, что у Макаровых родился долгожданный сын Борис. И тетя Нина надолго исчезла. Зато гордый молодой отец дядя Володя стал заходить еще чаще. Примерно через год маме надоели пьяные посиделки мужчин, и тогда надолго исчез и дядя Володя.
В гости к Макаровым, после того единственного похода, мы больше не ходили. Лишь мне довелось еще раза два-три побывать в комнате-таулете – дядя Володя показал мне, как проявлять пленки и печатать фотографии. И еще раз я оказался у них в тот момент, когда они, наконец, переселились из туалета в кабинет тестя.