Однажды в Ялте

Можно было бы и еще чего-нибудь придумать на этот счет, типа стало стыдно, неудобно, только все это будет ерундой. Если честно, то в глубине души мне нравилось моё положение.

Если же говорить более конкретно, то две любовницы всегда лучше, чем одна. И, потом, каждая из этих женщин была хороша по-своему, и я бы с удовольствием продолжил с ними общаться двоими, только как это сделать, еще не решил. Вот и крутился, не зная, с какого боку подойти к этой проблеме.

Аллочка – этакий контрабасик с роскошной грудью, была покладиста, лишних вопросов не задавала, получала удовольствие от общения и всего прочего. Искренне радовалась бесхитростным вещам, смеялась любой шутке. В общем, была из той породы женщин, что не заморачиваются по пустякам, легки в общении и вообще приятны во всех отношениях, хотя и себе на уме.

Что касается Марины, то здесь все было несколько иным. Она была талантлива и прекрасно это понимала, что, несомненно, влияло и на её самооценку, и с подобным надо было считаться.

А еще в ней чувствовался потенциал нерастраченных чувств и эмоций. И хотя она старалась не сдерживаться, продемонстрировав это в тот памятный вечер, однако подобное, все же было только демонстрацией, идущей больше от разума.

И хорошо, если я ей хоть чуточку нравлюсь, а не только сработало ущемленное самолюбие – почему с подругой, а не со мной?!. Но, возможно, что я тут и заблуждаюсь, и накрутил лишнего?

Тогда посмотрим на все это и со стороны…

И так, кого и как дамы любили раньше, чем это закончилось, и что они чувствуют сейчас, вот вопросы, на которые мы и постараемся ответить. Начнем с Марины. Здесь все довольно просто. В детской художественной школе ей нравился учитель рисования, который заметив её способности, всячески поддерживал, ставил в пример и это внимание и благодарность к нему переросли для неё во что-то большее.

Она думала о нем, его прикосновения были волнительны, и она краснела. Но потом он уволился, а Марина поступила в художественное училище, где сначала особо никого и не выделяла. Встречалась с некоторыми ребятами, ходила в кино, на вечеринки, где и к ней особо никто не приставал и не домогался.

Был один рыжий Жора, который крутился возле неё, а однажды зажал в темном месте, стал хватать за грудь и пытался залезть в трусы. Сначала Марине было интересно и немножко приятно. Но его терпкий пот, а Жорик пыхтел и основательно взмок, отбил всякую охоту продолжить эксперимент. И она резко выкрутилась, поддав слегка коленкой ему между ног, где из штанов торчало и тыкалось ей в бедро горячее, живое и нехилое его достоинство.

Были и еще отдельные встречи, но ничего запоминающегося и серьёзного. А потом появился он, кто впоследствии и стал её мужем. Александр был со старшего курса, оканчивал училище, его картины побывали на некоторых престижных выставках, на одной из которых в Одессе они и пересеклись.

Марине он понравился. Александр был симпатичен, мил, обходителен, не наглел. Чувствовалось, что и она ему не безразлична. А в один из выходных он пригласил её к товарищу на дачу.

Жарили шашлыки, пили пиво, потом уединились в одну из комнат наверху. А когда он раздел её и увидел все прелести, тут же сказал, что подобное непременно надо увековечить на холсте.

– Только не сейчас, – зябко вздрагивая, сказала она.

Как ни странно, но это было первое её столь близкое и столь интимное знакомство с мужчиной. Марину слегка трясло, но она старалась держаться.

То, что случилось потом, чего она побаивалась и желала, несколько разочаровало её. Все произошло быстро, резко и даже грубовато.

Как объяснил случившееся Александр, он полагал, что в последний момент она может передумать, поэтому и получилось все без необходимой подготовки. К тому же он и не рассчитывал, что она делает это первый раз. Но, осознав, удивился, извинился и до утра старался загладить свой промах.

Ну, а что получилось с увековечиванием на холсте – мы уже знаем.

А через время, после завершения учёбы, у Александра все пошло несколько не так, как мечталось. Не все получалось с работой и с выставками. В общем, жизнь преподносила сюрпризы, к которым он не был готов, среди них было и рождение ребенка.

Одно время Александр сильно хандрил, уехал к матери, сменил свою художественную ориентацию, но это тоже не приносило нужных дивидендов, и спустя шесть лет каждый пошел своим путем.

На лето Марина стала уезжать в Ялту и с год на мужиков даже не смотрела. Подружилась с другими художниками, и с Аллой, которая жила в том же доме, где в первое время и Марина снимала жильё. Была пара непродолжительных интимных встреч ни к чему не обязывающих и вот третья с Виталием.

Марина заметила его у парапета на набережной, когда к ней с расспросами приставал мужик бомжеского вида. А вечером он подошел нарисовать свой портрет и сказал, что картины Марины ему нравятся, а Мона Лиза не всем нравится.

То, что он стал смотреть на грудь, Марина почувствовала сразу. Соски вдруг стали твердеть и оживать, приятное тепло согрело и низ живота. Это было столь неожиданно и странно, что она дернулась всем телом, точно сбрасывая наваждение. Он увидел это и перевел взгляд дальше, на набережную.

Нечто подобное она испытала и на диком пляже, когда сняла сарафан, а он стал смотреть. Его неподдельное восхищение отзывалось теплом в груди и приятно возбуждало, чего раньше с ней не было. В воде они несколько раз соприкоснулись, что также вызывало приятные ощущения.

Относительно его знакомства с Аллочкой, то произошло оно не по желанию Марины, а по стечению обстоятельств. На набережную они пришли вместе, ей надо было работать, а Аллочка скучала рядом, и тут появился он.

Но вот когда они возвратились после прогулки, и она увидела, что Аллочка чуть ли не мурлыкала, да и Виталий выглядел умиротворенным, тут уж ей совсем стало грустно.

Однако повороты судьбы она старалась воспринимать спокойно. Да и особых иллюзий на его счет не питала. Хотя, чего скрывать, всегда приятно, когда рядом привлекательный мужик, а он как раз и был таким.

Что касается увлечений и любовных приключений Аллочки, то здесь таковых и на небольшой роман хватит. Поэтому в детали вдаваться сильно не будем, а пройдемся лишь по некоторым вехам.

И так, мальчики Аллуське, как звала её мама, нравились с детского сада. Она подсматривала за ними, охотно играла, особенно в больницу, где надо было их раздевать и лечить. Без внимания не оставляла их и в школе, да и они её тоже.

Симпатичная, розовощекая пампушечка – она нравилась ребятам, и многим хотелось её просто потрогать, что они и делали – толкали, щипали, а то и хватали за появившиеся уже в шестом классе груди. Она отбивалась, но этим только раззадоривала пацанву.

Позже, слегка похудев и постройнев, она стала пользоваться успехом и у старшеклассников. А вскоре с одним из них и произошло то, к чему все и шло.

Забравшись на чердак и устроившись на старом матраце, без лишних эмоций они устроили сначала стриптиз с раздеванием и рассматриванием друг друга. А потом пошли и дальше, но с предосторожностью, чтобы никаких последствий, и такое условие было соблюдено.

Подобное проделывалось потом и с другими ребятами, только их она выбирала уже сама. Ей нравилось заниматься этим и временами казалось, что она не сдерживает эмоций, но это было не так.

Голова её всегда была холодной и, что называется, на месте, и в нужный момент включала такие действия, что партнер слетал с неё, если зазевался. Выбирались для этого и безопасные дни. Но как говорят – любовь поджидает нас там, где мы меньше всего думаем о ней.

После первого курса кооперативного колледжа на ялтинском пляже она встретила рослого и колоритного парня, точнее они встретились. Складный, загорелый, голый до пояса, с золотой цепью и медальоном на шее, он шел по кромке воды и уперся в неё сначала взглядом, а потом и всем остальным. Но и у неё внутри что-то вдруг дрогнуло и сладко заныло

Механик сухогруза, стоявшего в порту под разгрузкой, был старше Аллочки на пять лет. Он лихо подкатил к ней, и уже вечером она была у него в каюте.