Его любимая скрипачка

– Что вы делаете? Я не приглашала вас. Если вы хотите поговорить со мной, вам придется подождать до завтра.

Он категорично махнул рукой:

– Я отниму у вас десять минут, а потом уйду. То, что нам надо обсудить, не займет много времени.

Амалия прикусила щеку изнутри и заставила себя успокоиться. Паническое мышление ей не поможет.

– Это мой дом, а вы в него вторглись. Уходите, или я вызову полицию.

Ему незачем знать, что ее мобильный телефон сейчас лежит на тумбочке в спальне.

– Вызывайте. – Он повел мощными плечами, и черная ткань его рубашки натянулась. – К тому времени, когда полиция приедет, мы закончим наш разговор.

Она с опаской посмотрела на него, боясь моргнуть, и потерла ладонями предплечья. Шагнув назад, она уперлась спиной в стену. Интересно, что ей удастся использовать в качестве оружия?

Талос был самым физически сильным человеком, которого она встречала. Шрам на брови только усиливал его угрожающий облик.

Она не сможет защититься собственными силами. Она будет похожа на мышь-полевку, сражающуюся с пантерой.

Его верхняя губа скривилась от отвращения.

– Не беспокойтесь о своей безопасности. Я не животное. Я здесь, чтобы говорить с вами, а не нападать на вас.

Разве пантера скажет мыши-полевке, что она собирается ее съесть? Конечно нет.

Но, взглянув в его поразительные глаза, она не увидела в них угрозы и немного успокоилась.

Этот мужчина не причинит ей вреда. Во всяком случае, физически.

Она опустила взгляд и потерла глаза.

– Ладно. Десять минут. Но вам следовало мне заранее позвонить. И тогда вы не пришли бы ко мне, пока я сплю.

Только теперь до нее дошло: Талос был гладко выбритым и одетым, а она, со взъерошенными волосами, красовалась перед ним в старой хлопчатобумажной пижаме и халате. С этой точки зрения она была в невыгодном положении.

Он посмотрел на свои часы:

– Десять утра. По-моему, разумно приходить в гости в понедельник в такое время.

Ей стало неловко, когда она почувствовала, что краснеет. Вероятно, она просто разнервничалась оттого, что не выспалась.

Но дело в том, что каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела высокомерное, красивое лицо Талоса.

– Сегодня у меня выходной, месье. И только я решаю, как мне его провести. – У нее настолько пересохло во рту, что она, говоря, почти хрипела. – Мне надо выпить кофе.

– Я пью черный кофе.

Она не ответила, а просто подошла к кофеварке и включила ее.

– Вы уже подумали о своем выступлении? – спросил он, беря две кружки.

– Я уже сказала вам, что мне не о чем думать. В эти выходные я занята. – Она положила ложку сахара в одну из кружек.

– Я подозревал, что вы так ответите.

Он говорил как учитель, разочарованный результатами экзаменов своего ученика. Что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

Аромат свежего кофе наполнил воздух.

– Я буду взывать к вашим лучшим качествам, – сказал Талос, глядя на Амалию, которая пристально смотрела на готовящийся кофе.

Она опустила голову:

– Да?

– Моя бабушка была композитором и музыкантом. – Недолгая пауза. – Рэя Каллиакис. Вы слышали о ней?

– Я сомневаюсь, что есть скрипач, который ее не знает. Она сочиняла самые красивые пьесы.

Ему вдруг стало совестно, когда он понял, что эта женщина ценит талант его бабушки. Амалия не могла этого знать, но ее простая оценка сильнее убедила его, что она идеально подходит для выступления на гала-вечеринке.

– Она дописала музыкальную пьесу за два дня до своей смерти.

Амалия отвернулась от кофеварки и посмотрела ему в глаза.

Он заметил, что у Амалии Картрайт самые красивые миндалевидные глаза. Их цвет напомнил ему о кольце с зеленым сапфиром, которое носила его мать.

Теперь это кольцо вот уже двадцать шесть лет лежит в сейфе дворца Агона, ожидая того дня, когда Гелиос выберет себе подходящую невесту. После диагноза, поставленного их дедушке, Гелиосу придется поторопиться с женитьбой и рождением наследника.

В последний раз, когда Талос видел это кольцо, его мать отбивалась от своего мужа. Через два часа супружеская пара была мертва.

Он отмахнулся от мысли о той жуткой ночи и вернулся в настоящее – к Амалии Картрайт, которая принесет утешение умирающему королю.

– Это та пьеса, которую надо сыграть на гала-вечеринке для вашего дедушки? – спросила она.

– Да. За пять лет с момента ее смерти мы никому не позволяли играть эту пьесу. Мы с братьями считаем, что сейчас самое подходящее время для этого. Я уверен, играть пьесу должны вы.

Он сознательно не упоминал диагноз своего дедушки. До сих пор в прессе не было никаких известий о состоянии его здоровья.

Амалия разлила свежий кофе в кружки, добавила себе молоко, а затем принесла кружки к столу и села напротив Талоса.

– По-моему, вы делаете благородное дело, – размеренно произнесла она. – Нет такого скрипача, который не был бы достоин чести сделать это. Но мне жаль, месье, я не смогу исполнить эту пьесу.

– Почему нет?

– Я уже говорила, что участвую в другом концерте.

Он пристально посмотрел на нее:

– Я удвою ваш гонорар. Двадцать тысяч евро.

– Нет.

– Пятьдесят тысяч. И это мое последнее предложение.

– Нет.

Талос знал, что его взгляд может быть пугающим. Он много раз отрабатывал этот взгляд перед зеркалом. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы ему уступали. Единственными людьми, невосприимчивыми к его взгляду, были братья, бабушка и дедушка. На самом деле всякий раз, когда бабушка видела, как Талос «корчит физиономию», она дергала его за ухо.

Он скучал по ней каждый день.

Итак, он не встречал кого-либо невосприимчивого к своему взгляду. До сих пор.

Амалия тряхнула головой, и длинные, спутанные волосы упали ей на глаза. Она отвела волосы от лица.

Талос вздохнул, с сожалением покачал головой и потер рукой подбородок, делая вид, что сильно разочарован.

Амалия отпила горячий кофе, желая скрыться от пронзительного взгляда Талоса.

Всю свою жизнь ей приходилось общаться с властными людьми, и это научило ее сдерживать эмоции. Если противник, а в этот момент Талос был ее противником, обнаружит ее слабость, она проиграет.

Но рядом с Талосом ей было очень трудно оставаться сильной.

Он потянулся к своему портфелю и положил его на стол.

– Я попробовал воззвать к вашим лучшим качествам. Я попробовал воззвать к вашей жадности. Я дал вам немало шансов договориться со мной. – Он достал документы. – Это касается Музыкального театра. Согласно этим документам, я его новый владелец.

Амалия только покачала головой.

– Вы хотите прочесть документы? – спросил он.

Она продолжала качать головой, пялясь на документы в его руке и на его неулыбчивое лицо.

– Как такое возможно? – прошептала она, пытаясь понять, что это будет означать для нее и для оркестра.

– Я решил купить театр в субботу вечером. Покупка была завершена час назад.

– Но как такое возможно? – повторила она. – Это Франция. Здесь процветает бюрократия.

– Деньги и власть решают все.

Он положил документы в портфель и наклонился вперед, их лица разделяли всего несколько дюймов. Если он наклонится к ней ближе, она почувствует его дыхание.

– Я принц. У меня есть деньги, много денег. И власть. Много власти. Я советую вам это запомнить.

Затем он откинулся на спинку стула и стал пить кофе, буравя Амалию взглядом.

Она сжала пальцами свою кружку, внезапно испугавшись, что потеряет над собой контроль.

– Теперь я владелец театра. Я пока не знаю, что буду делать со зданием и оркестром. Видите ли, предыдущий владелец так удивился сумме, которую я ему предложил, что не ставил никаких условий для продажи… – Он допил кофе и поставил кружку. – Сыграйте на гала-вечеринке, и я вложу в театр столько денег, что в него будут ходить толпы людей, а ваш оркестр станет лучшим в Париже. Если вы мне откажете, я превращу театр в отель.