Нам нельзя

А Женька смотрел на меня, и по его растерянному виду я поняла — он испытывает то же.

Потом мы отдыхали вместе на даче. Гуляли теперь отдельно: у Женьки свои друзья, у меня свои. Вечерами болтали в саду, изредка, смущенно и неловко. Иногда, когда я читала, он вставал за моей спиной и заглядывал в книгу, цепляя мою шею колючим от первой щетины подбородком. Кожей я чувствовала его дыхание и, казалось, вот-вот сгорю… Но не отстранялась. И он не спешил уходить, все что-то выискивал на страницах.

Еще мы ссорились и обижались. Всегда по каким-то странным поводам (или вообще без повода), но обидно всегда было до слез. Женька угрюмо молчал, а мне почему-то казалось, что он меня предал, хотя никаким предательством и не пахло. Но тогда (особенно когда я увидела белокурую девочку на сиденье его мотоцикла) я хотела убить его голыми руками.

А потом Женька дал в глаз парню, пытавшемуся меня поцеловать. Парень ушел, окинув нас очумелым взглядом, а мы так и остались смотреть друг на друга.

— Да что с тобой такое? — не выдержала я. Женька замер, сжимая и разжимая кулаки, и казалось, вот-вот что-то скажет… Но, передумав, развернулся и ушел домой.

Я знала ответ на свой вопрос. Уже тогда я все знала, просто не понимала, что с этим делать.

***

Провожали тетю Люду и дядю Андрея всей семьей. Снова пыль клубилась из-под колес, и джип исчезал в закатных лучах, а я улыбалась во все тридцать два зуба и отчаянно махала рукой. Очень не хватало белого платочка.

— Не радуйся так откровенно, — шепнула мне на ухо Галка. Смутившись, я покосилась на Женьку. Интересно, знает ли она истинную причину? Догадалась? Или просто думает, что я рада проводить вредную тетку восвояси?

Ночью, когда все пошли спать, я выбралась в сад. За сутки, которые я провела дома, у меня развилась своеобразная аллергия на замкнутое пространство. И мне хотелось побыть одной. У меня была передозировка Женей. Днем мы с ним и Галкой гуляли в полях, и мне казалось, что я вся им пропахла, пропиталась, и даже мои мысли плыли по единственному маршруту — как-он-где-он-что-он-делает. Это утомляло.

Луна спряталась за облака, и сад потемнел. Дома за деревьями видно не было, казалось, что я очутилась в лесу совсем одна. В отдалении что-то шумело и ухало, пел соловей. Стрекотали цикады. Ночь плыла в винной тишине.

За спиной прошуршала трава. Я затаила дыхание, боясь обернуться.

— Не замерзнешь? — поинтересовался знакомый голос. — Иди-ка ты в дом.

Я мотнула головой. Если честно, я подмерзла, но рядом с Женькой меня снова бросило в жар, и температура тела волшебным образом выровнялась.

Он сел рядом со мной и облокотился на колени. Даже вечером не накинул куртку, так и остался в майке.

— Скажи, я чем-то тебя обидел?

Я вскинула брови, удивленная вопросом. Обидел, да, но случилось это очень давно.

— Нет. С чего ты взял?

— Ты себя вела… — Он замялся, качнул головой. — Забей.

Ну вот, все-таки заметил. Теперь будет считать меня странной.

— Все в порядке. — Я улыбнулась одними губами и поднесла кружку ко рту. Вина в ней уже не осталось, пришлось отставить на край колодца. Я сцепила руки, не зная, чем еще их занять. — Все хорошо, правда.

Женька кивнул, глядя куда-то в сумрак перед собой.

— Я сейчас один, — сказал он тихо.

Меня тут же захлестнули вопросы. Почему он говорит это мне? И почему один? Никто не нужен? Ему нравится быть одному? Или не может кого-то забыть? Кольнула ревность, стоило представить другую девушку, в которую Женька безнадежно влюблен.

Не твое это дело, Элина Николавна… Просто сочувственно кивни и замни тему.

— Что так? — спросила я назло здравому смыслу.

Женька повернулся ко мне. Одну половину его лица залил голубоватый свет выглянувшей луны, обвел высокие скулы и глубоко посаженные глаза. Вторая половина тонула в чернильной тьме.

— Не знаю. Не встретил того самого человека, наверное. А ты?

— Тоже, — я ответила честно. — Нет, были, конечно, отношения…

Он как-то странно на меня посмотрел, и я увела взгляд к ночным яблоням. Не могла выдержать его лицо так близко.

— А что с бывшим мужем? Чего развелись?

Я глянула на звезды. Они холодно мигали, словно диктуя нужные слова. Жаль, я не знала их шифра.

— Не знаю. Не любила, наверное. Не мой человек.

— Понятно.

Глаза невыносимо защипало. Да что ему может быть понятно? Как я рыдала в подушку, когда его увезли в Лондон? Как проверяла почтовый ящик в поисках открыток, а электронный — в ожидании хоть одного письма? Как поняла, что осталась где-то позади, в отцепленном, ненужном вагоне? Частью прожитого этапа.

Одна слеза все-таки скатилась по щеке. Проклятое вино, от него я становлюсь такой сентиментальной…

Женька растерянно встрепенулся.

— Эй, ты чего?

Я мотнула головой и отвернулась.

— Мошка… в глаз…

Конечно же он не поверил. Накрыл мою ладонь своей, широкой и теплой.

— Плакса-вакса, — сказал, криво улыбаясь. Выражение его глаз было странным, до ужаса больным.

Все внутри меня перевернулось, барьеры вмиг оказались сметены. Я прижалась к Женькиным губам, отчаянно желая снова почувствовать его запах, его близость. Женька ответил — запустил пальцы в волосы на затылке, прижал, проникая языком в мой рот. Стер губами мои слезы, одну за другой. Телом я слышала, как колотится его сердце под майкой и клеткой ребер.

Мое колотилось так же. В унисон.

Не прерывая поцелуя, я поступила так, как давно мечтала — оседлала Женьку, задрав юбку. Он желал меня не меньше, я чувствовала это бедрами. Ухватил меня сзади, потянул мои трусики-танга наверх, так, что те сладко врезались в промежность. Ахнув, я выгнулась. Женька перехватил меня за талию. Расстегнул пуговицы на моей кофте, освободил груди от лифчика и вобрал в рот сосок. Его язык был шершавым. Его рука спустилась между моих ног, и палец скользнул внутрь. Я подалась вперед, насаживаясь глубже, желая больше. Совсем как тогда, во сне.

Пальцев стало мало и мне, и ему. Почувствовав, что он потянулся к ремню, я приподнялась, давая место. Вжикнула ширинка. Я сдвинула трусики вбок, поймала твердый член ладонью и быстро провела вверх-вниз по всей длине. Женька сдавленно застонал. Я заглушила этот стон поцелуем, спустилась губами по его шее, накрыла ими часто пульсирующую жилку. Головка члена уперлась в мое влажное лоно. Женька медленно вошел, растягивая, заполняя до упора. Подхватил меня за бедра, приподнял и опустил снова. И снова, не прячась, смотря в лицо. Глаза в глаза.