Страница 3 из 174
Определённую дань русофобии отдал, нельзя не признать, крупнейший историк того времени М. Н. Покровский. Ученик В. О. Ключевского, талантливый учёный и публицист, он сделал немало для становления советской исторической науки, но его общие оценки российской истории в двадцатых годах были не только ошибочными, но и вредными. Покровский написал несколько работ по истории первой мировой войны. В них содержатся ценные материалы и интересные суждения, однако главнейшие выводы делались Покровским не из объективного анализа, а из предвзятых суждений. Не видя в российской истории ничего светлого, он и войну оценивал в этом же примитивном ключе. Он провозгласил, что «виновником войны» была Россия (см. итоговый сборник его трудов «Империалистическая война». М., 1928).
В ту пору Покровский являлся фактически руководителем советской исторической науки. Его выводы разносились по всей стране во множестве статеек и брошюрок его бесчисленными «учениками» (когда карьера «учителя» в конце его жизни поколебалась, они же стали его поносить громче всех...). В этих условиях издавать объективные работы по истории мировой войны было не только трудно, но и чревато последствиями. В конце 20-х годов виднейший учёный академик Е. В. Тарле высказал верную мысль (в полном, кстати, соответствии с Лениным): германский блок и Антанта равно виноваты в развязывании войны. Какой гвалт разразился! Тогдашний ученик Покровского Рубинштейн печатно обвинил почтенного академика в «ярой защите англо-французского империализма». Страшное обвинение по тем временам; заниматься данной темой всерьёз стало действительно опасно.
Но времена менялись. К середине 30-х стало очевидно, что на западных и на дальневосточных границах родины сгущается грозная военная опасность. От тех врагов милости ожидать не приходилось, выбор оставался один: готовить страну к суровой обороне. И тогда вспомнили о Ледовом побоище и обороне Севастополя, про героев Бородина и Порт-Артура. Однако имелся и другой боевой опыт, сравнительно недавний, сопоставимый с современностью, а потому особенно ценный — наследие минувшей мировой войны. Насущные жизненные задачи, как обычно, подправили умозрительные теории, даже самые грозно-решительные из них...
С середины 30-х и вплоть до июня 41-го вышел целый ряд первоклассных, объективных исследований по истории первой мировой войны. Изучались, и углублённо, все театры военных действий и опыт всех стран-участниц, но особенно опыт русской армии. Рассматривались отдельные операции и сражения, действия различных родов войск и видов оружия, война на море и в воздухе. Добротных книг появилось много, но итоговой, обобщающей работой, побравшей в себя основные достижения той поры, стала трёхтомная монография Зайончковского, вышедшая последним изданием в 1938—1939 годах. Там значительно углублялся и расширялся фактический материал и выводы прежних работ того же автора. Нет сомнений, что тогдашняя военно-историческая литература по истории первой мировой войны выполнила не только свою научную задачу — объективный показ прошлого, но и огромную задачу гражданскую: готовила народ к грядущим испытаниям. Опыт первой мировой, освоенный трудами наших историков, тщательно изучался в военных училищах накануне и уже в ходе Великой Отечественной.
Сразу после войны и в 50-х годах достижения в развитии данной темы оказались невелики, сказались общие неблагоприятные условия для развития гуманитарных наук той поры. Однако уже в шестидесятые годы появился новый цикл серьёзных исторических работ. Отчасти толчком послужило тут 50-летие первой мировой войны, но главным, конечно, стало улучшение всей научно-издательской работы в стране. Среди прочих отметим солидные исследования Д. Вержховского и В. Ляхова, которые как бы подвели итог всей деятельности того периода в историографии.
С тех пор и в течение всех семидесятых началась серьёзная полемика со многими историками Запада (а также некоторыми последователями крикливых публицистов времён Покровского) о роли и значении русского фронта в общем ходе той войны. Вопрос в высшей степени серьёзен. Недооценка военного опыта России и её военачальников издавна стала общим местом для определённых западных авторов. Первая мировая не исключение.
Ещё в 1914 году печать всего мира, в том числе, к сожалению, и немалая часть российской, до небес превозносила победу немцев в Восточной Пруссии в августе 14-го, хотя то был чисто тактический успех, купленный к тому же дорогой ценой. В то же самое время в грандиозной по размаху Галицийской битве русская армия учинила стратегического значения разгром австро-венгерским войскам. От этого поражения сильнейший союзник Германии, по существу, не смог оправиться до самого конца войны. События были несравнимы по своему значению, но долгие годы и десятилетия наше общество получало необъективную их оценку. К сожалению, так бывало и у нас на родине, где русофобские настроения начала 20-х годов время от времени проявлялись в различных формах, прикрытых или не очень.
В обобщающих трудах и монографиях семидесятых годов наши историки объективно и всесторонне описали роль и значение русского фронта в ходе первой мировой войны. Сделалось очевидным, что именно на русском фронте (Восточном по наименованию противника) сосредоточены были основные силы Австро-Венгрии и Турции, а также существенная часть германских военных и морских сил. Наступательные действия русских войск в августе — сентябре 14-го года спасли Францию от разгрома, упорная оборона в 15-м против основных сил германо-австрийского блока позволила англо-французам сберечь силы и накопить средства для будущих операций, наконец, Брусиловский прорыв летом 16-го облегчил критическое положение Италии. Это далеко не все, хотя и важнейшие обстоятельства данной темы. В итоге деятельности отечественных историков очень многие вопросы прояснились, и западные коллеги (из числа, разумеется, добросовестных) поспешили сделать исправления на этот счёт в своих новейших трудах.
Углубилось и понимание внутриполитической обстановки в тогдашней России, скукоживались газетно-пропагандистские легенды прошлых лет, вошедшие порой даже в учебные пособия. Выяснилось, например, что императрица Александра Фёдоровна не была «немецкой шпионкой» и не помогала Германии (см. исследования историка В. С. Дякина). Установлено, что верхи российской буржуазии вели упорную пораженческую линию в своих узкокорыстных интересах и, опираясь на сеть тайных лож, стремились к захвату государственной власти (см. труды Н. Н. Яковлева и В. И. Старцева).
Отчётливее выяснились достижения русской военно-теоретической мысли, а также в области техники (последнее особенно долго «не замечалось», даже у нас...). Оказалось, что идеи русских авиаторов, кораблестроителей и первых танкистов нередко опережали своё время, своих тогдашних союзников и противников. Шире и глубже осмыслялось революционное движение в русской армии, а с 1917—1918-го — братание на империалистическом фронте, что имело громадные политические и исторические последствия.
Первая мировая война — ключевая тема XX столетия, интерес к ней не ослабевает. Более того. Сейчас, на исходе века, становится всё более очевидным, что насилие, в том числе и военное, как лучшее средство разрешения общественных вопросов уходит в прошлое (будем надеяться, что так!). В это время особенно полезно задуматься над тем, как пытались в 14-м году перекроить мир насильственными средствами и что из этого вышло. Бессмысленная бойня первой мировой войны — одна из самых, кажется, впечатляющих картин для осмысления подобного вопроса.
В настоящий сборник включён ряд подлинных и достоверных материалов — капля из великого их множества. Отобранное, представляет собой, на наш взгляд, не только интересное по сюжету и содержанию, но и типичное по оценкам и подбору фактов, по стилю, отражающему дух времени. Читатель получит объективную возможность увидеть реальные события, рассказанные реальными людьми, понять, кем были и что чувствовали люди той эпохи.
Два слова о некоторых материалах сборника. Воспоминания великого русского полководца Алексея Алексеевича Брусилова были впервые опубликованы вскоре после его кончины по заверенной им рукописи в 1929 году. С тех пор они переиздавались ещё пять раз (последний уже в 1985-м). Книга того безусловно заслуживает, но вот незадача: во всех тех пяти изданиях сделаны большие выброски из первоначально опубликованного текста, причём сделаны они, как водится, тайно, без оговорок и отточий. Например, одобрительные слова Брусилова о боевой мощи и выучке германской армии были кем-то сочтены «непатриотичными», хотя свой высокий патриотизм русский генерал доказал среди прочего и тем, что был великодушен к бывшему противнику, отдавая должное его качествам. Мы убеждены, что полный текст тех достойнейших мемуаров вскоре будет опубликован, а пока мы воспроизводим отрывок по изданию 1929 года.