Вдова мастера теней

— Вы верно подметили: некоторым мужчинам нравятся девушки, понимающие, на что идут, но умело маскирующие свою суть за благообразностью. И у вас почти получилось убедить меня в этом.

Я, задержав дыхание, ждала, что скажет Алистер. Неужели сведения о нем, которые с таким трудом достал отец, неверны? В бумагах было написано, какая категория женщин ему нравится. Расчетливые, в меру симпатичные, знающие, чего хотят.

— Увы, Габи, видеть подобную даму в качестве пусть и временной, но супруги я не хочу.

Но ведь я такая? Точнее, он должен думать, что такая.

— Почему?

— Считайте это чудачеством.

— Не находите, что вы еще слишком молоды для чудачеств? — Я прикусила губу. Надо бы — язык, чтобы не молол всякую чушь.

— Скорее, я слишком стар для них! — хмыкнул Витор.

Мысленно улыбнулась на столь тонкий намек на мой возраст. Хотела ответить, что некоторые и в пятьдесят молоды душой. Вовремя поняла: звучит двусмысленно. Алистер может решить, что я назвала его дряхлым стариком.

А пока Витор довольно, с полуулыбкой смотрел на меня, я решила подтвердить его догадку — безумно хотелось избавиться от образа стервы, в котором я чувствовала себя не настолько комфортно, чтобы поддерживать его две недели. Лучше уж быть неточной копией сестры, так привычней. Заодно и намекну Алистеру, откуда повышенный интерес именно к мастерам теней. Причина будет логичной и вполне обычной.

— Да, вы правы, у отца есть некоторые проблемы. Серьезные проблемы. Но вы, как мне показалось на балу, хорошо об этом осведомлены? — тихо ответила я. — И еще мне показалось, что я могу их разрешить. — Слова больше заботливой дочери, чем стервы. — К сожалению, я не придумала ничего лучше. Отец не хотел соглашаться, но…

— Но терять магазины и усадьбу не хотел больше? — Витор не скрывал презрения и сарказма.

— Вы не знаете… — пространно начала я оправдывать отца.

— Не стоит его оправдывать, — безапелляционно отрезал Витор. — Вы хотели помочь? Решить его проблемы? Вы их решили. Ваш выбор мастера теней я прекрасно понимаю. Мы не придаем значения тому, кем является супруга по рождению.

Вроде бы он подумал, как мне нужно. Но на душе было неспокойно. Не так все просто с этой шуткой. Ой, не просто.

Алистер вытянул руку, и я восторженно выдохнула, отвлеклась от невеселых размышлений.

В воздухе над водой вспыхнули серебристые круги и синие спирали защитных заклинаний, установленных на случай аварий или непреодолимого желания какого-нибудь жителя столицы утопиться. Витор просто влил в них немного магии, сделав видимыми. Маги часто так развлекались, когда хотели впечатлить своих спутниц. Алистеру это точно удалось.

В свете романтической иллюминации моста мы дошли до его края. Муж склонился ко мне и поцеловал. Долго, с расстановкой, до дрожи в коленках. Губы у него были жесткие, но сводила с ума нежность, которую он вкладывал в поцелуй. Пришлось напомнить себе, что это всего лишь спектакль. Для двух зрителей — кучера и Эли. Потом Витор подхватил слегка дезориентированную меня под локоть и помог забраться в экипаж. Подсадил Элизу и закрыл дверь. Отдал распоряжение кучеру и растворился в воздухе — буквально. Исчез в тени. Только что стоял рядом, довольно улыбался, и вот уже густая черная тень растеклась темным туманом.

Простые люди считают, что мастера теней, защищающие нас от монстров эфира, могут и сами уходить туда. На самом деле они только перемещаются по тонкой грани между реальностью и миром духов, по тени. В эфире нет места живым. Там лишь духи и души, идущие дорогой перерождения.

Карета плавно тронулась. Ехать нам предстояло часов тринадцать-четырнадцать. Судя по лошадям, в родословную которых явно затесались пегасы, без остановок. Сразу в поместье. В особняк. А потом меня ждут несколько часов знакомства с родственниками.

Все это — в закрытом магически помещении.

На карете стоит защита. На поместье и особняке, конечно же, она тоже присутствует.

Что ж, на ежедневную прогулку придется выбираться тайком. Надеюсь, на доме не будет глухой магической защиты, через которую после отбоя не пройдешь, как на пансионе, иначе придется снова озвучивать легенду о врожденном заболевании. Пусть я и фиктивная временная жена, но говорить родственникам Алистера о своей «болезни» желания нет. Шутка все больше напоминает проверку родных на вшивость. Зачем давать им лишний повод избавиться от меня до назначенного срока? Пусть считают мои прогулки чудачеством. Но лучше будет, если они не узнают о них. Значит, сегодня в любом случае придется выбираться на свежий воздух тайно.

Я откинулась на мягкую спинку сидения. Собиралась немедленно заняться разработкой плана: как вести себя по прибытии в поместье, что делать потом, когда мне сообщат о «гибели» мужа, чтобы не переиграть ненароком. Не суждено.

Элиза, до этого копавшаяся в своем саквояже, протянула мне кокетливую алую шляпку, веер и перчатки в тон. Второй серебристый комплект дамских штучек лежал рядом с сестрой. Ну что ж, да здравствует этикет!

Сначала в пансионе, потом в Институте благородных девиц нам неустанно повторяли: вы можете забыть надеть чулки, но не должны выходить из дома без шляпки, перчаток и веера.

Я была кошмаром наставниц. Шляпки с моих волос откалывались и, подхваченные порывом ветра, улетали в неизвестном направлении. Иногда в известном, но достать потеряшку, например, с макушки дерева или шпиля ратуши не представлялось возможным. Поэтому я предпочитала зонтики или накидки с капюшоном. Носить неудобно, но, по крайней мере, никуда не улетает. Перчатки я надевала в случае острой необходимости, как сегодня, на бал дебютанток. Потому как они, перчатки, будто чувствовали мое недовольство тем, что нужно прятать руки в куски ткани, — сползали к запястьям, несмотря на резинки, и выглядели непрезентабельно. Веера я попросту теряла. Хотя иногда они были неоценимы. Скрыть зевоту во время «интересной» беседы или улыбку, когда этикет требует серьезного лица, а ты давишься смехом.

Поэтому шляпок, перчаток и вееров в моем гардеробе было мало. Зато у Эли явный излишек — сестра регулярно пыталась исправить меня, жертвуя чем-то в мою пользу. Придется согласиться: в такие моменты я снова видела примерную Элизу, за мягкой внешностью и безупречными манерами которой скрывается та еще упрямица.

— Ты ведь теперь двэйна! — перехватив мой скептический взгляд, напомнила сестра.

— Временно! — улыбнулась, и, прежде чем Эли начала читать лекцию о правилах поведения: — Спасибо. Я все надену. Когда приедем.

Элиза недовольно закусила нижнюю губу, задумалась и согласно кивнула. Аккуратно сложила вещи обратно, вытащила пару подушек, спрятанных в отделении под сидением, и плед. Вопросительно покосилась.

— Мне не нужно, я пока не буду спать, — без слов поняла сестру. — Мне надо подумать, как себя вести.

Она нахмурилась, рядом с ее туфлей появилось сизое облачко. Тревога. Эй! Так не пойдет!

— Эли, все будет хорошо. Я справлюсь.

— Я знаю, — укрывшись пледом, Элиза подложила подушку под голову, — но все равно тревожно. А вдруг мы ошибаемся и… у нас ничего не выйдет?

— Хватит! — резко оборвала я, чувствуя, как неуютно становится мне в закрытой наглухо карете. — Мы не ошибаемся. У нас все получится, слышишь? Получится. Хватит сомневаться. Думай о хорошем. И все будет хорошо.

Отчитывая сестру, я опустила стекло на окне экипажа, вдохнула свежий утренний ветерок, подставила лицо под прохладные порывы, прикрыла глаза. Некоторое время просто дышала. Постепенно ощущение, что стены давят, исчезло. Посмотрев на Эли, встретилась с обиженным взглядом. Тревога немного уменьшилась. Но справиться сама сестра не может, тут и слепому понятно.

— Габи, не надо, я смогу… — Жестом заставила Эли замолчать — сестра не видела эмоции, но прекрасно знала, что я делаю и как мне приходится порою нелегко. Но не сейчас. Тут даже спорить не о чем!

…Цветущий вишневый сад. Шаловливый ветерок срывает лепестки. Они кружатся, словно снежинки. Теплые. Ароматные…