Страница 7 из 29
— Да ладно тебе! Никакой я не принц. И волшебников не существует, Гарри Поттер — просто выдумка. Я, скорее, какой-нибудь научный эксперимент, в котором что-то пошло не так. Может, меня здесь бросили, чтобы спрятать улики!
Джош покачал головой.
— Неа, тогда б тебя просто убили.
— Ну, блин, спасибо… — покачав головой, ответил Уильям.
Он долго думал и наконец принял решение рассказать Джошу о своих воспоминаниях. Больше всего приятеля заинтересовало упоминание о том, что мать Уилла кого-то застрелила.
— А, может, она какая-нибудь мафиози или типа того? — предположил он.
Почему-то интуиция Уильяма немедленно отвергла этот вариант.
— Да ну, вряд ли. Она же врач. Мать-одиночка. У нее был рак. Не похоже на преступницу.
Уильям и Джош какое-то время сидели молча, а потом Уильям рассказал другу про «Песенку о лягушке» — «Радуйся, мир!».
— Мне кажется, я больше вспоминаю, когда слышу эту песню. Наверное, мама мне ее пела.
Джошуа подумал и сказал:
— Посмотрим, может, я смогу найти мамин диск. Вдруг, если ты послушаешь песню, то еще что-нибудь вспомнишь?
В этот момент подъехал автобус, и мальчики заняли свои любимые места.
На следующий день Джошуа принес плеер в школу и на перемене протянул его Уильяму.
— Я нашел мамин диск, давай послушаем. А ну как поможет?
Уильям заволновался. Наконец-то можно услышать ее целиком, эту песню, которая крутилась у него голове на протяжении семи лет, песню, которую пела ему мать! Музыка началась, Уильям закрыл глаза и вслушался.
«Лягушка по имени Джеремайя,
Мой хороший друг.
Я никогда не понимал, что он говорит,
Но зато пил вместе с ним вино».
Уильям засмеялся и подхватил слова, которые тут же всплыли у него в памяти, как будто он всегда их знал.
«Радуйся, мир,
Все мальчики и девочки,
Рыбки в глубоком синем море,
Радуйтесь, все!»
Запомнив слова песни с первого же прослушивания, Уильям поставил ее еще раз, расслабился и постарался вспомнить что-нибудь новое. Перед ним снова возник образ рыжеволосой женщины, но на этот раз он увидел ее яснее: красивая, с такими же, как у него, голубыми глазами, волосами такого же точно оттенка рыжего. Даже их улыбки были похожи, но теперь Уильям видел, что все-таки их черты сильно различались. Его лицо было более угловатым, форма рта немного другая. Вдруг он вспомнил еще одного мужчину — мужчину, которого видел всего пару раз.
Высокий, долговязый, с темными волосами и зелеными глазами. Мать Уильяма протянула ему ребенка, и он радостно улыбнулся. Уильям ни секунды не сомневался, что это его отец, хотя умом понимал, что вряд ли можно делать такие выводы из самого первого воспоминания в своей жизни. Лицо мужчины он видел не так четко, словно через туман.
Джошуа был в восторге, что его план сработал, и мальчики крутили диск столько раз, что к концу перемены Джош тоже выучил песню наизусть.
Уильям ехал на мопеде от автобусной остановки до дома и размышлял о том, как много нового им удалось выяснить. И лишь потом спросил себя: а в чем, собственно, смысл? Что он пытается найти? Что надеется найти? Уильям остановился и задумался. Допустим, ему удастся что-нибудь разузнать про своих настоящих родителей, и что дальше? Он что, надеется, что они приедут и заберут его? Нет, ведь здесь его дом!
На самом деле, понял Уилл, ему просто хочется получить ответы на свои вопросы. Почему он такой умный? Почему умеет передвигать предметы силой мысли? Почему знает, где находятся люди, даже когда их не видит? Что еще он умеет? Почему от него отказались? Последний вопрос — самый важный. Они любили его? Ненавидели? Или что? Есть ли у него братья и сестры? У кого-нибудь еще из его родственников был рак? На что это похоже — жить с ними, и какой стала бы жизнь тогда? Они хорошие люди? Или плохие?
Как объяснить все это Бобу и Нэнси? Поймут ли они такое желание? Мальчик знал, что рискует причинить им боль, но они должны понять. Уильям уже пытался спросить у Боба, может ли он ответить хотя бы на один из этих бесчисленных вопросов, но тот лишь повторил, что им ничего не известно, кроме написанного в бумагах на усыновление.
Уильям снова завел мопед, пытаясь и так и эдак подступиться к проблеме. А кто еще может что-то знать? Конечно, его настоящие родители. А остальные члены их семьи? Есть ли у него двоюродные братья или сестры? А как насчет сотрудников агентства по усыновлению?
Последняя мысль поразила мальчика, как молния. А вдруг люди в агентстве знают больше? Только вот расскажут ли ему? Уильям уже ходил в библиотеку и почитал про усыновление, а еще посмотрел в Интернете и выяснил, что, как правило, информация засекречена и не может выдаваться ни при каких обстоятельствах, но иногда условия не такие строгие. Может, в агентстве могут внести хоть какую-нибудь ясность?
Как только Уильям добрался до дома, то немедля приступил к порученным ему на сегодня делам, выполнил домашнее задание, а потом, спрятавшись в чулане, чтобы его не услышали, позвонил Джошуа и изложил тому свой план.
— Ты что, спятил? — спросил Джош недоуменно.
— Да вроде нет. А что? — ответил Уильям.
— Ну, во-первых, тебе надо как-то добраться до Де-Мойна — это в часе езды отсюда. Кто тебя отвезет? Но даже если ты дотуда доедешь и умудришься найти в огромном городе это агентство, что дальше? Ничего они тебе не расскажут! Ты что, телик не смотришь? Когда кого-нибудь усыновляют, там все в тайне! Они нарушат закон, если скажут тебе хоть что-нибудь. Это не сработает, чувак.
Уильям закатил глаза и принялся объяснять:
— Во-первых, Джош, ты слишком много смотришь телевизор. Во-вторых, твоя сестра, Лэйси, только что получила права, так ведь? Надо ее подкупить и уговорить отвезти нас. В-третьих, не все усыновления тайные: я читал в Интернете. Иногда, когда ребенку исполняется восемнадцать, ему разрешают посмотреть документы, если его настоящие родители подписали какое-то там разрешение. Это же не государственная тайна, если, конечно, они не шпионы или террористы какие-нибудь.
— А ты что, знаешь, кто они? — спросил Джош. — И кстати, что это еще за «мы» да «нас»? Я что, тоже еду? Приятель, да меня так накажут, что я из своей комнаты не выйду до конца жизни! Одно дело в кино сбежать, а другое — в Де-Мойн. А Лэйси? Ты что, правда, хочешь так далеко ехать с Мисс Аварией за рулем? Ну и, кроме того, представляешь, сколько нам денег понадобится, чтобы ее на такое подбить?
— Да брось, Джош, подумаешь — въехала пару раз в дверь гаража. Единственный вариант — попросить моих или твоих родителей. Я точно знаю, что мои никуда не поедут и скажут, чтобы я и думать об этом забыл. Спроси ее, сколько?
Джошуа вздохнул, велел Уильяму подождать и пошел искать сестру. Через минуту приятель вновь взял трубку.
— Слушай, Уилл, у тебя случайно пятидесяти баксов не завалялось, а? — спросил он.
Уильям закрыл глаза и прислонился к стене.
***
В пятницу, накануне выходных, уроков было мало, и к десяти утра мальчики уже освободились. Уильям сказал Ван де Кампам, что зайдет к Джошу и пробудет там до вечера. Боб считал, что это хорошая идея: Уильям отвлечется, сам он спокойно поработает на ферме, а Нэнси съездит в церковь на благотворительный сбор продуктов. Поэтому в одиннадцать утра в пятницу Уильям уже сидел на заднем сидении подержанной машины Лэйси, предварительно отдав ей все свои сбережения. Их целью было маленькое частное католическое агентство по усыновлению в Де-Мойне, адрес которого Уильям запомнил, когда впервые наткнулся на спрятанные родителями документы.
Лэйси была уверена, что брат с приятелем совсем рехнулись, но на пятьдесят долларов она сможет прикупить себе тот красный свитерок, на который любуется уже месяц, да еще впридачу водить потренируется. Лэйси наплела матери какую-то историю про то, что они с мальчиками съездят в кинотеатр на окраине города, и все трое отправились в путь.
Ближе к городу на радио появились новые станции, на которых звучало хоть что-то, помимо госпелов и кантри. Уильям вдруг понял, что ему очень нравится рок-н-рол, хотя Нэнси запрещала ему слушать такую музыку. Он надеялся в глубине души, что услышит и «Радуйся, мир!», но ее не поставили. Радио замолкло, когда они съехали с автострады на маленькую дорогу и принялись искать нужное здание. Ребята проехали мимо него дважды, прежде чем наконец разглядели маленький центр семейных услуг, расположенный позади большой церкви.