Страница 26 из 29
Внутри был приводной радиомаяк, который можно было активировать только с помощью специального секретного кода, и в случае необходимости сигнал легко отслеживался. Именно этим и воспользовались Стрелки, когда Уильяма младенцем похитили служители культа.
Стоило только сдвинуть расположенную сбоку специальную кнопку, как снизу выскакивали два металлических лезвия, а при нажатии другой телефон срабатывал как шокер, который мог свалить с ног стокилограммового человека и вырубить его на полчаса. Им можно было воспользоваться 500 раз без подзарядки. Поначалу все эти кнопки и переключатели немного путались, но эту проблему удалось разрешить довольно быстро. К сожалению, эта штука могла только замедлить суперсолдат на секунду, но не остановить их, а главными врагами Уильяма были именно они.
И поэтому у телефона имелась еще одна функция — он работал как маленький магнетитовый пистолет. Но поскольку в него вмещался всего один дротик, стрелять следовало наверняка.
Мэттью и Грегу тоже выдали такие телефоны, хотя жена Билла, Тара, была от этого отнюдь не в восторге. Мальчикам неоднократно втолковывали, как и когда ими пользоваться, и, несмотря на свой юный возраст, даже Грег более-менее все понял. Единственное, что успокаивало Тару, так это то, что шокер не был смертельным оружием и не наносил никакого непоправимого вреда, в отличие от магнетитового пистолета, но и тот убивал только суперсолдат. Джона и Монику и самих ничуть не радовало то, что им пришлось доверить двум малолеткам оружие, которое требовало немалой ответственности. Мальчикам днем и ночью твердили, что это не игрушка, и что если они хоть раз воспользуются им без всякой необходимости, то им мало не покажется. Но альтернатива существовала только одна — оставить двух детей полностью беззащитными. А теперь и Уильям обзавелся таким прибором — фиолетового цвета, с маленьким креплением, цеплявшимся к поясу (на тот случай, если он его уронит). Все утро мальчик учился пользоваться этой штукой, а теперь приступил к навыкам рукопашного боя.
Джон велел Уиллу никогда не полагаться только на оружие: мало ли как все повернется? И напомнил, что его можно использовать только против одного врага. Если противников будет больше, то лучше просто бежать.
Пока Уилл тренировался с Джоном и агентом Магусом, в зал вошла Моника с телефоном в руках. Все замерли.
— Это Мэгги, — тихо произнесла она. — Дана только что звонила.
***
Когда бывший специальный агент ФБР Дана Скалли проснулась тем утром в своем доме в Розвелле, штат Нью-Мексико, она понятия не имела, что жизнь ее вот-вот кардинально переменится. Сегодняшний день выдался свободным от работы, и у Малдера тоже, во всяком случае утренние часы, и им обоим можно было подольше понежиться в постели. Скалли с улыбкой прислушалась к его тихому сопению. Спасибо хоть не храпит…
Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Прекрасный день — не слишком жаркий, тем более для пустыни, с приятным холодным ветерком. Скалли встала, собираясь заварить мятный чай и посидеть с чашкой на крыльце, наслаждаясь замечательной погодой.
Прошло шесть лет после их поспешного бегства и долгих поисков места, где можно укрыться. Курильщик рассказал им, что падение НЛО в Розвелле было вызвано наличием магнетитовых месторождений вокруг города и в других частях Нью-Мексико. Изучив снимки со спутника, Малдер и Скалли убедились, что в некоторых районах штата и в других регионах страны действительно был магнетит, а город Розвелл стоял прямо на одном из таких месторождений. Судя по всему, резервация навахо, расположенная на землях, издревле считавшихся священными, располагалась в одном из таких мест.
И поэтому из соображений безопасности Малдер и Скалли выбрали Розвелл: к городу не мог подобраться ни один суперсолдат — его бы сразу разорвало на части, а НЛО непременно рухнул бы, о чем некоторым особо сведущим людям было известно уже пятьдесят лет назад. Конечно, магнетит не сдержит ни людей, ни чистокровных инопланетян. Малдер утверждал, что пришелец под видом бейсбольного игрока выступал за «Розвелл Грейз» несколько десятилетий назад, влюбившись в эту игру. Тогда Скалли поинтересовалась, не пьян ли он, но теперь знала сама, что пришельцы и люди могли находиться рядом с магнетитом, а вот гибриды — нет. Но по крайней мере с последними бывшие агенты могли справиться: теперь у них было специальное оружие. Хотя враги считали Малдера и Скалли погибшими, те все равно опасались открыто выходить на связь и старались прибегать к этому как можно реже. А Розвелл потихоньку стал центральным местом сбора для тех, кто искал прибежища, зная о грядущем вторжении.
За шесть лет агенты познакомились со множеством людей, которые так или иначе выяснили о предстоящей колонизации. В Розвелле собиралось подпольное общество, члены которого рассчитывали выдержать первый удар невидимых захватчиков. В этот коллектив постепенно вливались специалисты из самых разных областей, и за несколько лет они составили план обороны, разработали магнетитовое оружие и собирались осуществить массовое распространение вакцины против вируса, который призван был стереть человечество с лица земли. У Малдера оставалась ампула, которую он использовал в Антарктике, чтобы спасти Скалли, и из этого вещества должны были создать новый препарат.
Два года Малдер и Скалли жили в трейлере на территории индейской резервации вместе с родственниками Альберта Холстейна, пока вместе с другими приезжими не отстроили новое поселение прямо на месторождении магнетита. Район красноречиво назывался Хейвен и представлял собой паутину улиц с новыми домами. Принадлежавший Малдеру и Скалли немного походил на тот, в котором им пришлось жить во время расследования в Аркадии. Новый, современный, удобный, он идеально им подходил.
Сводный брат Малдера Джеффри Спендер через несколько лет переехал в соседний дом. Отношения между сводными братьями были натянутыми, учитывая всю предысторию, но терпимыми. Теперь все они были на одной стороне. К единственному оставшемуся в живых родственнику Малдера подселился Гибсон Прайз, которому негде было жить, и он же присматривал за Спендером. Гибсону уже исполнилось девятнадцать, но он так и оставался уже не ребенком, но еще не мужчиной. У парня была машина, и он мог ездить куда пожелает, но предпочитал проводить время, бросая мяч в кольцо во дворе у Малдера, который пристроил Гибсона на работу в местный университет.
Чтобы не скучать и в то же время сохранить доступ к информации, оба агента под вымышленными именами устроились на работу. Малдер преподавал психологию в Восточном университете Нью-Мексико в Розвелле, а Скалли вела курс топографической анатомии и одновременно исполняла обязанности коронера в больнице. Но, поскольку город не особо нуждался в еще одном патологоанатоме, работы у нее было мало.
Деньги не представляли собой проблемы: Малдер унаследовал большую сумму от своего отца и предусмотрительно перевел средства на несколько оффшорных счетов, чтобы их не могли отследить. Все эти годы бывшие агенты вели тихую и спокойную жизнь, в общем и целом неплохую. Они по-прежнему любили друг друга, но пожениться так и не собрались, хотя Скалли не совсем оставила мысль о том, чтобы в будущем изобразить какое-нибудь подобие свадьбы, на которой соберется вся ее семья. Хотя «вся семья» — это по определению невозможно, ведь там не будет Уильяма.
Она закрыла глаза, пытаясь справиться с немедленно подступившими слезами. Уильям, ее малыш. В порядке ли он? Жив ли? Здоров? Все ее хорошее настроение улетучилось в один миг. Скалли встала и медленно прошла в коридор. Одна из дверей вела в кабинет, где стояли столы и компьютеры. После побега агентам удалось договориться, чтобы их пожитки отвезли в Денвер, Колорадо. Взяв напрокат грузовик в Розвелле, они сами добрались до Денвера и перевезли вещи к себе, таким образом заметая следы. Взятый напрокат грузовик вернулся на свое место, и в компании даже не узнали, что на нем выезжали за город.
С другой стороны располагалась почти пустая комната, в которой не было ничего, кроме разобранной детской кроватки и коробки с игрушками и детской одеждой. По негласному соглашению Малдер и Скалли окрестили ее «комнатой Уильяма» и почти никогда туда не заходили. Скалли не хватало духу выбросить его вещи, хоть она и понимала, что больше никогда не увидит сына, а если даже и увидит, то они ему будут не в пору. Но они служили зримым напоминанием о том, что у нее когда-то был ребенок. Кое-какие вещи ее дочери Эмили тоже хранились здесь, но она провела с настоящей матерью всего три дня до своей смерти. Это было совсем другое.