Имя твое - земля

— Что я предлагаю тебе устроить веселые выходные, да.

— Последний раз, когда ты устраивал мне веселые выходные, Малдер…

— Знаю, знаю. Но это совсем другое дело. До Дня благодарения рукой подать, а это значит, что у нас полно времени до того, как ты отправишься на праздники к родне. И я уверен, что, какие бы планы у тебя ни были, в них едва ли фигурируют джамбалайя, вуду и джаз. И тем более вишневый клафути.

***

Стоило агентам покинуть благодатную прохладу аэропорта имени Луи Армстронга, как удушающая, влажная жара накрыла их с головой. Обычно в ноябре Луизиана как раз начинала оправляться от рекордных температур отпускного сезона, а к концу месяца здесь порой наступала настоящая зима. Но именно в этот год жара решила порядком подзадержаться. В результате население Глубокого Юга до сих пор продолжало страдать и изнывать на солнцепеке.

Скалли уныло вздохнула. Право слово, даже арктическая стужа лучше, чем этот кошмар. Они и ста метров не прошли, а ее футболка уже промокла насквозь. Что до волос, то они выглядели так, будто с них забыли смыть шампунь. Причем не менее чем неделю назад.

Впрочем, жаловаться бессмысленно. Сама виновата, что позволила Малдеру все-таки втянуть себя в эту авантюру. «Дело» было надумано и высосано из пальца даже по меркам Малдера, и он, кажется, сам это прекрасно понимал. В любом другом случае Скалли не постеснялась бы указать на сей факт и потребовать объяснений, но не сейчас. Если честно, после дела Ли Роша она не на шутку беспокоилась за напарника. Скалли знала его достаточно хорошо, чтобы разглядеть за напускным задором и бравадой, с которой он предложил ей отправиться в Беззаботный город, немалое усилие над собой и адресованную ей просьбу без лишних расспросов и душещипательных бесед пойти ему навстречу. Другой бы на его месте просто взял отпуск или хотя бы пару отгулов, но Малдер никогда не шел проторенной дорожкой. Да и что могло быть лучшим отпуском для этого одержимого трудоголика, чем очередной воображаемый икс-файл? Должно быть, необходимость сменить обстановку была для него сейчас настолько острой, что он с не меньшим энтузиазмом ринулся бы расследовать «таинственное» исчезновение сыра из мышеловки, попадись ему соответствующая газетная заметка. То, что на этот раз Малдер не сорвался невесть куда в гордом одиночестве, а включил в свои планы Скалли, ее по-настоящему тронуло. Бедняга наверняка прошерстил всю свою «Библиотеку завзятого параноика» в поисках чего-то, что хотя бы отдаленно смахивало на секретный материал. Так или иначе, Скалли не смогла ему отказать, хотя сейчас ей больше, чем когда-либо, хотелось просто сидеть перед телевизором в старом халате и с огромным ведерком мороженого в руках.

Ну что ж, по крайней мере ее тяга к сладкому будет удовлетворена.

— А вот странно, Скалли, — сказал Малдер, распахивая дверцу арендованной «тойоты», — что мы с тобой никогда не обсуждали наши кулинарные пристрастия. Хотя завтракаем, обедаем и ужинаем вместе чаще, чем многие супружеские пары.

— Это потому, что твои секретные материалы испортят аппетит кому угодно, Малдер. Не очень-то хочется вспоминать о еде, когда ищешь поедающего человеческую печень маньяка, или Человека-червя, или наблюдаешь, как инопланетные грибы прорастают у людей прямо изнутри, или…

— Я понял твою мысль.

— К тому же наше меню не выходит за границы ассортимента самой обычной американской забегаловки. Бургеры, салаты, курица, вафли…

«А еще ребрышки», — вспомнила Скалли, но почему-то смутилась и не произнесла этого вслух.

Поудобнее устроившись на водительском месте, Малдер с облегчением ослабил галстук и закинул пиджак на заднее сиденье. Он снял его еще на выходе из терминала и нес в руках, но это не очень помогло: от плотной ткани пиджака шел такой жар, что ему не терпелось наконец избавиться от этой треклятой штуки.

— Ну ладно, Скалли. Но были же в твоей жизни времена, когда ты не работала со мной и не была столь одержима здоровым питанием? Наверняка у твоей мамы есть целый арсенал коронных блюд?

Скалли задумалась.

— Да, мама прекрасно готовит. На праздниках стол всегда ломился от всяких вкусностей, да и в обычные дни тоже. Мне кажется, для нее был важен именно ритуал семейного обеда, когда все собираются за одним столом. Важен потому, что папы за этим столом так часто не было. А потом и всех остальных. — Скалли замолчала и отвернулась, с грустью глядя в окно. Но после небольшой паузы продолжила: — А на Хэллоуин мы всегда пекли ирландский бармбрэк — сладкий хлеб с виноградом и изюмом. Раньше в него прятали какие-нибудь предметы — монетки, кольца, и у каждого было свое значение. Не всегда хорошее, к слову говоря. Но мы, само собой, клали туда что попало, и, конечно же, всем доставались только добрые предсказания. Для нас эта традиция была важнее, чем наряжаться и ходить к соседям за конфетами. Тридцать первого утром мы по очереди бежали к маме на кухню, клали что-нибудь в тесто и придумывали свое пожелание. А вечером, за ужином, выясняли, что кому досталось. Мама торжественно резала бармбрэк, мазала маслом, а кусочек Чарли — сладкоежки — еще и поливала карамельным сиропом, и подавала на стол с кружкой горячего шоколада. До сих пор помню, какой запах стоял в доме! — Скалли вся светилась от воспоминаний. — А однажды мама недосмотрела, и Мисси по глупости засунула туда какую-то маленькую железяку, которую нашла в гараже у папы. Несчастливый кусок достался мне, и в итоге я всю ночь проревела из-за сломанного зуба и предстоящего визита к дантисту.

Малдер засмеялся и покачал головой.

— И каким же предсказанием она снабдила этот милый подарок?

— Что я вырасту такой же смелой и сильной, как папа. — В голосе Скалли снова проскользнула печаль. — Думаю, Мелисса это придумала по ходу дела, лишь бы я перестала реветь.

— Но она угадала, — заметил Малдер и посмотрел на напарницу, одним лишь взглядом давая понять ей, что он все понимает и ему жаль. Долгое время после смерти отца Скалли, а затем и Мелиссы Малдер старался избегать подобных разговоров, но вскоре понял, что напрасно судит Скалли по себе. Исчезновение Саманты и последующее отдаление друг от друга всех оставшихся членов семьи, какое-то время по инерции дрейфовавших поблизости, как кусочки расколовшейся льдины, и в конце концов разошедшихся окончательно, омрачало все его воспоминания о детстве. А теперь, когда его отец и мать (да и он сам) волею судеб сняли маски и показали все худшее, что таилось в них, даже самые безоблачные и светлые переживания казались насквозь фальшивыми. Но к счастью, для Скалли ее семья оставалась непоколебимой святыней, и, несмотря на скорбь, она была рада возможности вспомнить отца и сестру. Как известно, человек жив, пока его помнят.

— Ну, а ты, Малдер? Я только знаю о твоей страсти к пирогу со сладким картофелем. И, конечно же, семечкам.

— Моя мама совсем не любитель готовки. Когда мы с Сэм были маленькими, родители даже наняли помощницу по кухне, но я толком не помню ничего из ее творений. А вот во время учебы в Англии мне приходилось тяжеловато. У них… хм… специфическая кухня.

— Знаменитый хаггис из бараньих потрохов?

Малдер поморщился.

— Эту дрянь едят в Шотландии, так что мне она, слава богу, не попадалась. А вот «мушиные пироги» я с удовольствием вспоминаю и по сей день.

— Звучит аппетитно.

— Да, их еще называют «мушиными кладбищами». Это просто слойки с изюмом. До сих пор слюнки текут, как только они приходят мне на ум — сочные, сладкие, но не слишком — в самую меру, слегка масляные, внутри тянучие изюминки, а сверху — засахаренная корочка… — Малдер мечтательно вздохнул. — Я мог бы с легкостью питаться только ими одними.

— Тогда тебе явно пришлось бы искать другую работу. Не такую требовательную к физической форме.