Страница 5 из 26

Гражданско-правовая защита публичных интересов

Яценко Татьяна

В процессе исследования роли гражданского права в охране публичных интересов понятие охраны в настоящей работе будет использоваться в широком его значении, включающем как предупреждение нарушения участниками оборота данных интересов, так и ликвидацию гражданско-правовыми мерами защиты и ответственности последствий причинения этим интересам вреда.

Последний из названных аспектов гражданско-правовой охраны публичных интересов тесно связан с еще одним явлением, понятие которого для целей настоящей работы требует своего уточнения. Нарушающая публичные интересы деятельность участников гражданского оборота носит ярко выраженный антисоциальный характер, а потому и в юриспруденции для обозначения отдельных ее проявлений может применяться единый термин «антисоциальное поведение». В XIX в., например, он использовался учеными для характеристики шиканы как злостной формы осуществления права[26]. Я.А. Канторович антисоциальным называл пользование субъективным правом в противоречии с его социально-хозяйственным назначением[27]. Позднее наукой был адаптирован термин «антисоциальная сделка», который стал использоваться для обозначения сделок, совершенных с целью, заведомо противной интересам государства и общества[28]. Исходя из общепринятого понимания антисоциальным в настоящем исследовании будет называться такое поведение участников гражданского оборота, которое противоречит публичным интересам, причиняет им вред.

§ 1. Обусловленность гражданско-правовой охраны публичных интересов спецификой предмета гражданского права

Первые нормы гражданского права возникли в период разложения первобытнообщинного строя, когда появилась потребность в регулировании новых общественных отношений, развивающихся в связи с вытеснением коллективной собственности индивидуальной.

Как отмечает Е.А. Суханов, собственность как «определенное экономическое (фактическое) отношение» начинает складываться тогда, когда возникает необходимость общественного признания и закрепления присвоения человеком материальных благ, отвоеванных им у природы. Появление отношений собственности стало следствием «формирования рыночного хозяйства, основанного на товарно-денежном обмене»[29].

При этом коллективная собственность общины, обрабатывавшей землю и защищавшей полученные блага совместными усилиями всех ее членов, была исторически первой формой собственности на землю[30]. Как считают ученые, совершенствование орудий труда, в том числе переход к плужному земледелию, обеспечило утрату потребности в коллективной обработке земли и замену ее индивидуализацией труда, что в свою очередь изменило организацию производства. Коллективная форма хозяйствования постепенно вытеснялась индивидуальным хозяйствованием больших семей[31]. Совершенствование орудий труда, а позднее и возникновение частной собственности на землю позволили отдельной семье обеспечить свою выживаемость относительно независимо от общины, членом которой она являлась[32]. Не случайно поэтому собственность в цивилистике довольно часто рассматривается как причина проявления и развития человеческой индивидуальности. «Собственность не только обогащает, – писал дореволюционный ученый А.А. Борзенко, – но она создает независимого человека»[33].

Два взаимосвязанных факта человеческой истории: появление частной собственности и как следствие ослабление зависимости человека от общины оказали существенное влияние на эволюцию поведения человека и наряду с иными последствиями обусловили его выживаемость вне общины, а, следовательно, и саму возможность его антисоциальной деятельности.

Действительно, до тех пор, пока люди не могли выжить без помощи и поддержки себе подобных, совершение антиобщественных поступков было невозможно, поскольку действия против общества одновременно являлись действиями против себя самого. Как показывают научные исследования, жизнь первобытного человека была трудна: ему постоянно грозила смерть от голода, холода или нападения хищников, с которыми он не мог соперничать ни по скорости бега, ни по физической силе. Ученые делают вывод о том, что ископаемые люди смогли выжить и победить только потому, что с самого начала они выступали как коллектив[34]. При этом, по замечанию одного из основателей российской этнографии историка и археолога Н.Н. Харузина, именно роль общины в обеспечении выживаемости отдельного человека объясняет естественность ограничения свободы такого лица в интересах группы[35].

Надо сказать, что поведение члена первобытной общины не было спонтанным или неосознанным, но подчинялось определенным правилам, природа которых до настоящего времени в науке имеет дискуссионный характер. Например, дореволюционные русские этнографы полагали, что такие правила составляли обычное право. В советское время считали неприемлемым использовать термин «право» в отношении правил поведения, принятых в доклассовом обществе, поэтому такие правила рассматривались как нормы морали. Позже распространение получило мнение, согласно которому нормы поведения первобытного человека не являлись чисто моральными, но обладали чертами, свойственными как морали, так и праву. Для их обозначения А.И. Першиц ввел в науку термин «мононорма»[36].

Главной особенностью мононорм было то, что их соблюдение контролировалось общиной и обеспечивалось силой общественного мнения. При этом нарушение наиболее строгих правил поведения – табу влекло за собой применение жестких карательных мер к нарушителям[37]. Но в целом организация первобытной общины была такова, что общественного мнения было достаточно, чтобы сдерживать поведение ее членов, не допускать социально вредных отклонений. Данный вывод подтверждается и современными этнографическими исследованиями. Изучив австралийские первобытные общества, О.Ю. Артемова делает вывод о том, что в них существуют тесные связи между людьми, сильная взаимная зависимость. Аборигены всегда на виду друг у друга, все их поступки под пристальным вниманием других членов общины. Каждое действие быстро становится общеизвестным и широко обсуждается. Осуждение неправильных поступков высказывается открыто. Чувствительность к мнению других людей побуждает аборигена постоянно оценивать свое поведение с точки зрения их реакции на него. Как отмечает автор, боязнь общественного осуждения способствует тому, что поведение аборигенов, как правило, соответствует существующим в обществе требованиям[38].

Здесь уместно отметить, что сила общественного мнения еще длительное время после разложения первобытнообщинного строя являлась сдерживающим поведение человека фактором. Не случайно поэтому, что, например, в Древней Руси любой антиобщественный проступок выносился на суд всех и каждого при обсуждении его на вече, которое выступало как форма коллективного решения, в том числе и подобных проблем[39].

Таким образом, сильная взаимная зависимость первобытных людей, обусловленная борьбой за выживание, практически исключала их поведение, противоречащее интересам общины, а возможные единичные случаи подобного поведения не превращались в систему. Такая зависимость была настолько глубока, что силы общественного мнения было достаточно, чтобы обеспечить соблюдение членом общины интересов коллектива.

См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 3-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001. С. 119; Доманжо В.П. Вопрос об ответственности за вред, причиненный при осуществлении права, в проекте нашего Гражданского уложения // Сборник статей по гражданскому и торговому праву памяти Г.Ф. Шершеневича. М., 1915. С. 333.

См.: Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. Харьков: Юрид. изд-во НКЮ УССР, 1928. С. 69–70.

См., например: Васева Н.В. Антисоциальные сделки по советскому гражданскому праву: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Свердловск, 1978; Советское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Под ред. О.А. Красавчикова. 3-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 1985. С. 241 (автор главы – О.А. Красавчиков) и др.

Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М.: Юристъ, 1999. С. 299.

Об этом более подробно см.: Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М.: Юрид. лит., 1991. С. 13.

См.: Шилюк Н.Ф. Социальная структура раннеримского общества // Античная древность и Средние века. Вып. 22: Проблемы социального развития. Свердловск, 1985. С. 7–11. Развитие земледелия и приобретение им все более индивидуалистического характера вместе с тем еще долгое время не влекло за собой полной утраты им коллективного начала. См.: Kohler J. Philosophy of Law. New York: The Macmillan Company, 1921. P. 120–121.

В научной литературе высказываются и иные мнения. Согласно одному из них индивидуальная собственность возникла раньше, чем общественная, а невозможность самостоятельного удовлетворения узкоэгоистического интереса обусловила сотрудничество между людьми, объединение их в группы. В соответствии с другим взглядом частная и коллективная собственность сосуществовали одновременно. См.: Грибовский В.М. Народ и власть в Византийском государстве. Опыт историко-догматического исследования. СПб., 1897. С. 19; Харузин Н.Н. Этнография: Лекции, читанные в Императорском Московском университете. Изд. посмертное; Под ред. В. Харузиной. Вып. III: Собственность и первобытное государство. СПб., 1903. С. 7–9, 38; Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. С. 10–11; Рулан Н. Юридическая антропология: Учебник для вузов / Пер. с фр.; Отв. ред. чл. – корр. РАН, докт. юрид. наук, проф. В.С. Нерсесянц. М.: НОРМА, 1999. С. 118.

Борзенко А.А. Личность, общественность, собственность. Очерки права. Ярославль, 1881. С. 3.

См.: История Древнего мира: Учебник для педагогических институтов / Под ред. В.Н. Дьякова и С.И. Ковалева. М., 1956. С. 16. Как писал немецкий цивилист Г. Буркгард, индивид, опирающийся на свои слабые силы, беспомощен перед силами природы и другими людьми, но «его силы и безопасность исполински возрастают, если он соединяется с другими индивидами, если, из расчета или по внутреннему влечению, ставит для своего естественного эгоизма границы, научается принимать во внимание интересы других людей, служить их интересам, чтобы они помогали его собственным интересам». Цит. по: Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. М.: Статут, 2000. С. 115.

Харузин Н.Н. Указ. соч. С. 7–9, 38.

Обзор точек зрения на проблему см.: Семенов Ю.И. Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право // Этнографическое обозрение. 1997. № 4. С. 3–23.

Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине (по австралийским этнографическим данным) / Отв. ред. В.Р. Кабо, А.И. Першиц. М.: Наука, 1987. С. 175–176.

См.: Алексеев В.П. Народовластие в Древней Руси. Ростов н/Д: Типография товарищества «Донская Речь», 1904. С. 6, 8.