Страница 4 из 14
Полетели месяцы «без него», лишь отзвуками пережитого шли стихи… «Я по тебе по-прежнему тоскую, не видя глаз твоих, не слыша голос твой. Но не ропщу я на судьбу такую – я благодарна ей: ты БЫЛ со мной! Пусть недруги шипят, не понимая, что никогда не станем парой мы с тобой… А ты мне как-то написал «Родная!» и …душ родство скрепил одной строкой.»
Казалось бы, на этом можно было бы и закончить эту повесть о дважды даваемом БОГАМИ шансе украсить мир истинной любовью, как и о несовершенных людях, не сумевших им воспользоваться… Но Жизнь никогда и нигде не ставит окончательную точку, а только многоточие, которое означает вечную смену времен не только в Природе, но в человеческих душах…
Прошел год…
Она много работала в своем маленьком швейном бизнесе, как и в духовной организации с центром в Санкт-Петербурге, ездила на ставшие смыслом всей ее жизни семинары в Россию, много писала – стихов, легенд, статей в русские журналы, начала новую книгу. Семья тоже отнимала достаточно сил, огорчал сын, уже очень тяжело болел муж, приходилось работать за двоих. Только дорогие сердцу мама и внук приносили столько света и радости в душу, отвечая такой чистой любовью, которая помогала исцелять еще не затянувшиеся раны. Они не хотели зарастать и давали о себе знать всегда, когда она думала о нем… Отлученная от любви, от участия в его судьбе, она ни на день не переставала молиться за его душу и посылать ему токи света, спокойствия, тепла, потому что любила его по-прежнему и ни в чем не обвиняла. Только прекрасные сны с его участием перестали сниться…
В середине января наступившего года она вернулась с очередного зимнего семинара, проходившего в Москве, еще не отошла от трудного многочасового перелета, от тех качественно новых состояний души, которые обретала всегда, после работы и общения со своими близкими друзьями и единомышленниками. В Америке не принято звонить по телефону после десяти вечера, американцы много работают, потому и ложатся спать рано, и каждый поздний звонок всегда вызывает тревогу – значит, случилось что-то необычное, раз беспокоят в такое время. Этот телефонный звонок прозвучал в половине двенадцатого ночи… Она сразу подумала о сыне, схватила трубку, чтобы не разбудить домашних, и… обалдела от услышанного будничного «Привет!» до такой степени, что в первую минуту не смогла осознать, кто звонит… Быстрее ума сориентировалось сердце, зачастившее как при тахикардии… Она тихо ответила, что сейчас говорить не может, отложив разговор до завтра… Разбуженным все же родным пришлось соврать, что это ошибка. И это мелкое вранье почему-то покоробило ее больше, чем все прежнее сокрытие своей болезненной тайны, чем сам факт внезапного возвращения, казалось бы, окончательно потерянного, дважды предавшего ее, но все еще близкого человека…
Конечно, ночь полетела насмарку, даже дикая усталость не помогала уснуть, тревога била в виски как удары крови при повышенном давлении, что же там случилось, что он вышел на связь, причем, по домашнему телефону… Семичасовая разница во времени не позволила им связаться на следующий день прямо с утра, но когда он дозвонился ей на работу ближе к вечеру, она уже сумела взять себя в руки настолько, что телефонная трубка больше не вибрировала в дрожащих пальцах… Она постоянно убеждалась в своей длинной жизни, что события и наше представление о них – на деле всегда оказываются совсем не такими, какими кажутся. Потому что срабатывает принцип иллюзорности этого физического мира, и наше субьективное его восприятие постоянно расходится с реальными фактами. Его возвращение к ней по собственному желанию лишний раз подтвердило эту истину. Все, что она себе нафантазировала по поводу его устроившейся личной жизни оказалось абсолютным блефом… На ее вопрос: «Ну, как ты там живешь?» она получила самый неожиданный ответ: «Да, вот, спиваюсь в одиночестве…» «А, как же твоя подруга, разве вы не вместе живете?» – недоумевала она. «Которая из них? Ах, та… Мы давно расстались, дурой оказалась невозможной, говорить было не о чем…» По ходу возобновившегося телефонного общения она все более изумлялась, насколько за прошедшие месяцы его сердце переполнилось ненавистью к людям, к жизни, ядовитой злобой, причем, в своем одиночестве он винил всех, кого угодно, кроме себя самого. Особенно снова и снова доставалось его второй гражданской жене, родившей ему дочь. Ей было тяжело все это выслушивать, но она понимала, что если не дать выхода негативной энергии, его разорвет от этой ненависти, выплески которой увеличивались каждый раз по мере его опьянения. Его депрессия, видимо, носила уже затяжной хронический характер, усугублялась алкоголем и абсолютным отсутствием веры в какие-либо изменения своей жизни. Он без конца повторял, словно заезженная пластинка поврежденного диска, что больше незачем жить, что ему нужно уходить только к своим покойным «великим родителям», что он никому здесь не нужен и не видит никакого смысла продолжать… Причем, зачастую он даже не стеснялся в выражениях, применяя ненормативную лексику и описывая взахлеб довольно гнусные подробности интимной жизни с бросившей его второй женой…
Она начала резко его останавливать, не позволяя, прежде всего, себе скатываться на столь низкий уровень общения. Но чего ей стоило терпеливо и мужественно пережигать в себе всю эту грязь, знает только она сама, ее ангелы – хранители, но главное, – Те единственные, действительно Великие Небесные Родители, которые всех нас создали и радеют за каждое свое дитя в проходимых им испытаниях этого мира. Им-то, прежде всего, она и молилась день и ночь обо всех, и о своем любимом. Она продолжала бороться за него, потому что необратимо изменялась сама, отодвинув личные переживания. Потому что не просто верила, а знала абсолютно точно и глубоко – жизнь вечна, она не заканчивается здесь, в этом мире, где мы временные гости или, вернее, актеры в этой, похожей на многоактовое театральное представление, действительности. Она вела с ним долгие беседы о смысле жизни, о грехе самоубийства, который начинается с негативных мыслей о себе и других, о ценности физического мира и даре Богов – познавать его через разум и совершенное тело, которое человек не понимает и не уважает. Странное дело, порой он соглашался с ней, словно в алкогольной пелене, окутавшей его спящее сознание, появлялись бреши, и сквозь них прорывалось нормальное человеческое понимание, иное отношение к жизни, людям, к ней самой. И она не теряла надежды на чудо, взывая своими сердечными молитвами ко всем силам Космоса, чтобы сберечь от разрушения самое ценное – его бессмертную душу.
Той же зимой, перед ее юбилеем он однажды неожиданно спросил ее совершенно трезвым голосом: «Ты выйдешь за меня замуж?». Она опешила… В первый раз он сделал ей предложение в двадцать лет, как честный человек, который «обязан жениться» на женщине после близости с ней… И вот, второй раз оно прозвучало через четверть века, снова наполнив ее счастьем и такой же невозможностью ответить на него утвердительно… И тогда, и сейчас – она уже была замужем, причем, за одним и тем же человеком… Если в прошлом она была готова бросить все, кроме своего ребенка, и переехать к нему, если бы он серьезно и настойчиво позвал… То сейчас, после сорока лет брака, это было бы сделать еще труднее. Поэтому она предложила ему сначала встретиться и посмотреть друг другу в глаза, прежде чем принимать какие-то решения. Интуитивно она ясно понимала, что зов этот – не от любви, а от одиночества, которое становилось для него все невыносимее. И он тоже подспудно признавал, что она не сможет оставить свою семью именно теперь – там, в эмиграции, где все в буквальном смысле на ней и держится.
И все же они запланировали свою встречу на весну. А любительница игр в человеческую лотерею, судьба «подкинула» им еще один счастливый шанс…
Организация, к которой она принадлежала уже несколько лет всем сердцем, всеми помыслами, с полной отдачей своих творческих и душевных сил, объявила следующий семинар во Франции, а точнее, в Ницце, на конец апреля. И они поняли, что это именно та возможность встречи, о которой они много говорили. В указанное место семинара он смог бы приехать на своей машине и побыть с ней, как тогда, на крымском берегу, несколько дней после окончания групповой работы. Эта идея так вдохновила их обоих, что они жили ей несколько недель, обсуждая все детали, варианты и возможности. «Мы друг без друга тихо умирали, – рождались у нее новые стихотворные строки, – Сбегая от себя в вино иль в блуд. Как карты страны и партнеров тасовали, надеясь обрести хоть что-нибудь. Но лишь тогда, когда, покорные разлуке, замкнули чувства мы под будничным «замком», Нас будто «Сверху» оправдали за все муки… И грянул гром – спасительным звонком!»