Миры Джеймса

Все эти пьяные пассажиры, ругающиеся с кондукторами. С ненавистью кричащие друг на друга среднего возраста пары, с презрением и вслух припоминающие друг другу все недостатки и недочеты текущего дня. Потом они замолкают и едут дальше, вместе, в свой безрадостный дом, что с опаской ждет их в темноте и нищете, видимо «не люблю» тоже не достаточно в этом мире. Надеюсь, что окажется достаточным: «люблю», «мечтаю», «хочу». Как бы я хотел проверить. Но что я хочу? О чем мечтаю? Что я люблю? Так я и ехал, мысли бессвязно сменялись одна за другой. В промороженном окне быстро мелькали улицы, огни автомобилей, магазины, я почти засыпал, мне мерещились странные очертания каких-то далеких желаний, мечтаний, страхов. И все это оседало снежным настом в моем сознании, заносило меня с головою, так что было даже не пошевелиться, я постепенно согревался, но ехать было еще очень долго, казалось, что бесконечно.

Все это я, это и есть я, странный сгусток воли, проблеск сознания, объединяющий в некий клубок бессмысленный хаос этого мира. Небольшой ураган, налетевший на этот несчастный город и поднявший в небо, на метр восемьдесят от земли безжизненный мусор и все, что только попалось ему на пути.

Все это я, это и есть я, как бы ни было противно, только из этого сора и состою, из работы, скандалов, обязанностей, встреч с друзьями, случайных знакомств, страха опоздать, попыток найти ее.

Каждое подобное путешествие и каждый из моих дней казались мне бесконечными, или я просто не замечал, как они, завершившись, сменялись новыми, в точности такими же. Мой скучающий дом с надеждой и нетерпением ждал меня до позднего вечера, все еще помня нашу с ним былую тихую счастливую жизнь. Он еще не совсем осознал те перемены, что происходили со мной, я и сам не до конца все это понимал, но мне уже было не до него. Этот город поглощал меня, врастал в меня каждой улицей, каждым зданием, каждым днем. Запутывал, связывал меня, и казалось, что уже не вырваться: духовные связи, деловые связи, порочные связи, родственные связи, дружеские связи, связи обязательств.

Я удивился, как легко и неожиданно в один из дней отсекла их все задраившаяся дверь самолета. Так просто и бесцеремонно она остановила целую толпу моих обязательств, мыслей и проблем, до последнего преследовавших и провожавших меня, советующих что-то. «Провожающих не пускаем», – и все мое прошлое, тысячи вариантов придуманного будущего, все, что мучило меня и не давало покоя в этом городе – исчезло. Весь этот шум затих, и я остался наедине с самим собой, лишь легкая дорожная сумка в руках, в которой и так много всего лишнего. Больше ничего у меня нет.

– Приветствуем вас на борту комфортабельного авиалайнера. Наше путешествие по маршруту «холодный, старый безжизненный город» – «сказочный и волшебный южный остров» будет проходить на высоте 10000 метров над уровнем кристально чистого голубого моря.

Свобода – казалось, что я в первый раз увидел ее. Прекрасная незнакомка, она сама нашла меня, немного испуганного и расстроенного, обняла своими нежными руками, шептала мне о прекрасном будущем, о чудесных островах, я влюбился в нее. Сразу. Впервые. Я дышал ею. Мне казалось, что она состоит из того же прохладного пара, воздуха, что и проплывающие облака в иллюминаторе. «Я всегда буду свободен», – повторялось у меня в голове. «Не обещай мне этого, это не в твоих силах быть всегда со мной…», «Я всегда буду свободен!», «Всегда буду чувствовать твою нежность, любить тебя, жить ради тебя!» «Я сделаю тебя несчастным. Я не должна. Забудь обо мне». Она поцеловала меня. И я, счастливый, заснул в ее объятьях. Она положила свою голову мне на плечо и прошептала: «Я люблю тебя».

Меня разбудило мягкое прикосновение. Симпатичная стюардесса дотронулась до моего плеча и вежливо улыбнулась, попросив пристегнуться: воздушные ямы. Никого не было рядом, я совсем один. Не сезон. Самолеты летают полупустые. Лишь какая-то пожилая пара через два ряда от меня, уже пристегнувшись, смотрела в иллюминатор, и еще через кресло сидел средних лет человек. Больше никого нет. Все приснилось?

Как нас легко смутить, как мы просто сдаемся и отказываемся от самых очевидных воспоминаний, от мечтаний, от своего счастья, как много нам надо доказательств и как мало в нас веры, что никакие доказательства не помогут. Может, именно из-за этого мы прозябаем в духовной нищете, когда величайшие богатства встречаются нам на пути, но у нас не хватает смелости сделать их своими, просто поверить в них. Но это же настоящая жизнь, единственная и настоящая, как можно не верить в нее? Я ощущаю презрение к себе, когда понимаю, что опять усомнился. «Я всегда буду помнить тебя, верить в тебя, жить ради тебя!».

Мужчина с соседнего кресла в белом пиджаке, бледный, словно уже десять лет не видел солнца, с расстегнутыми верхними пуговицами на рубашке и пепельными короткими волосами позвал стюардессу.

– Виски.

Он выглядел странно, его глаза неестественно блестели. Он нервничал. Грел в руках принесенный симпатичной молоденькой стюардессой стакан, лишь прикасаясь к нему губами, даже не наклоняя его, вдыхая его запах и смотря в одну точку перед собой.

– Что-нибудь вам принести? – неожиданно обратилась та же молоденькая стюардесса ко мне, в очередной раз проходя мимо наших мест.

– Горячий чай?

– Кончено, одну минуточку.

Я поставил чай на подставку в подлокотнике, пить его почему-то совсем не хотелось. Я думал о свободе, я искал в своей предыдущей жизни хоть какие-то ее следы, признаки существования. Я пытался вспомнить эти ощущения от ее слов и прикосновений. Неужели ее не было? Неужели ее нет? Все приснилось? Я чувствовал, словно теряю какие-то несметные сокровища, с каждой неправильной мыслью удаляюсь от них, теряю всё большие деньги, словно проигрываю в казино.

Чтобы хоть как-то отвлечься, не разориться до конца, уже лишившийся выигрыша, но еще не всех своих сбережений, я решил покинуть игру и подумать о чем-то другом, мой взгляд после долгого скитания по ничем не примечательным пассажирам опять привлек обладатель этого странного белого пиджака, так методично рассматривающий уже третий подряд стакан с виски. Он казался преступником, мне представлялось его опасное прошлое, бегство от властей, самолет, дарящий ему новую жизнь, забрав все, что было до этого – хорошего и плохого. Может, для кого-то кажущийся нечестным обмен, но для него – самый лучший вариант: бросил прошлую жизнь, оставшись не только без вещей, но даже без имени, без всего. Оставил только свою сущность, все отдал в обмен на свободу. И лишь контрабандой, тайком, перевозящий с собой самые прекрасные воспоминания, именно в них он сейчас погружен. Опасность, побег – все эти мысли захватили меня. И мне опять везло, и я выигрывал снова и снова: «Я буду всегда с тобой, свободен». Хотя, может, он был простым клерком, убегающим на неделю от надоевшей монотонной однообразной работы и законной, но нежеланной жены, и в этом лишь весь его конфликт с законом, и как бы он ни боялся, вряд ли ему грозит хоть сколько-нибудь серьезное наказание. И даже не одиночная камера – самое страшное, что ему предстоит, в случае если его поймают, но одинокая комната в съемной квартире, впрочем, с правом на нечастых вечерних или ночных посетителей. Мне хотелось виски, и сердце радовалось и замирало, когда самолет крылом зачерпывал облака, но каждый раз он умудрялся не утонуть, не пойти ко дну, всплывал, и сердце опять билось, ожидая нового погружения. Через три часа полета он, наконец, нырнул в очередной беспросветный белый омут. Капитан объявил о посадке и попросил всех пристегнуться.

Еще через двадцать минут самолет мягко коснулся асфальтовой посадочной полосы и долго ехал по ней, пока не остановился. Молоденькая стюардесса с грустью вышла попрощаться с пассажирами, будет опять ждать, может, кто-нибудь ее спасет от этих бесконечных перелетов. Задраенная дверь самолета медленно, со скрежетом открылась, впустив горячий южный вечер неизвестного мне нового мира и мое новое будущее, ждавшее меня у самого трапа. Я же чувствовал себя незнакомым дальним родственником, напросившимся на визит, и очень скромно, не зная, что ожидать, шагнул к нему навстречу. Люди, что прилетели со мной, словно играя в прятки, исчезли в холлах аэропорта. За колоннами ли, в его коридорах – от своего будущего ли или от прошлого прячутся?