Страница 12 из 40
Черт, как же пить хочется, да еще пошевелиться бы хоть чуток, хоть руку подвинуть, хоть на сантиметрик... И каким же ослом я был, когда просился на эту войну! Как же, нам же больше всех надо, тоже мне, "герой Хасана становится звездой афганской революции". Сидел бы сейчас на родной заставе, горя не знал, так нет, занесла нелегкая. Шутка ли, у нас там река в трех шагах, да на каждом фланге по четыре родника да ручейка. Пей - хоть запейся, и вода во всех на вкус разная... Тьфу ты, провалиться, кто про что, а я про воду, трижды осел.
Ребят жалко. Серега-снайпер ловко позицию этого паршивца угадал, по тому, как Олега в сторону выстрелом откинуло и по пулевому отверстию в его голове. Жаль Серегу, проиграл он свою дуэль. Если я этого гада не достану, совсем Серегин труп разложится на этой проклятой жаре, хоронить будем одни кости. Ночью его с того уступчика не достать... И других ребяток жаль, и меня жаль, хоть я и жив пока. А я все одно эту скотину щелкну, если он меня сегодня в этой выемке не разглядит. Поплакать бы, да что-то никак, видно, в организме воды мало осталось.
Воды... ах, какая же огромная река наша Обь! Да что там Обь, вот помню, ручьи по двору текли весной, звонкие, холодные, журчали так звонко, а мы в них кораблики пускали, чей вперед до конца двора доплывет. Эх, сейчас бы доползти до того ручья, опустить лицо в ледяную воду... Нет, тихо, ч-ч-ч. Обезьяна Чичичи продавала кирпичи... Такую я своей сестренке песенку пел, когда игрался с ней, пока совсем маленькая была. А у нее сейчас каникулы. Интересно, как она первый класс закончила? Наверняка на пятерки. Все девочки учатся хорошо, а все мальчишки - дураки, они не слушаются старших, хулиганят и в результате оказываются на склонах гор с пустым брюхом и дурацким карабином в руках. Письма "за речкой", в Союзе, на заставе копятся. Мы привыкли уже без вестей из дома, свои ответы стандартно начинаем так: "Получил ваше письмо, спасибо. У меня все по-прежнему хорошо и т.д., и т.п."
Зря я не засек вчера, сколько от темноты до темноты времени проходит. Хотя, что толку - все равно часов не видно, а по солнцу я не соображу, сколько до заката. Что же так давит в поясницу? А, это наша фляжечка давит. В ней вода, такая жидкая, теплая, затхлая, вонючая, прекрасная. В ней добрые люди прокипятили кустики "верблюжьей колючки", чтобы убить живучую местную заразу, которая от простого кипячения дохнет не вся. Теперь у нее темный цвет и отвратительный вкус. Как глупо маяться от жажды, когда у тебя есть вода. Господи, да что же за идиотизм! Приказываю вам, товарищ сержант: не думать о воде.
Интересно, а сколько лет этому снайперу, как он выглядит, что им движет? Может, он величайший патриот, герой нации, святой воин "моджахеддин", и воюет за освобождение своей родины от неверных? Наверное, пуштун. Как-то я слышал, что пуштуны своих детей учат стрелять чуть ли не с пяти лет. Ловко этот гад бьет и место для стрельбы выбрал прекрасно. Ну ничего, скоро стемнеет, я отлежусь, верну подвижность телу, может, даже поем, а там и закончу подъем. Мне бы только до верхушки горы добраться, тогда конец этому скоту Аллаха. Сроду не угадает, что смерть его на соседней высотке поселилась. За все сволочь ответит: и за убитых солдат моих, и за то, что четыре дня ребятки ночной жизнью живут. Как они там? Вчера, пока я безнаказанно под козырьком кайфовал, слышал его выстрел, убил кого-то, гад. Не мажет, наверняка бьет, один выстрел - один труп, без особого риска. А если не прятаться, так он за день всех по очереди перебъет. Странно, что я так тупо думаю о своих людях. Может, действительно с ума сошел? Хорошо, что у этого паршивца нет ночного прицела, тогда бы нам всем финиш наступил. Мы ведь даже с АГСа его достать не смогли.
Лучше бы меня он снял, никаких нервов не хватит на такую жизнь. Ничего, еще не вечер, заметит - снимет. А вдруг он ушел? Просто у него кончились продукты, или вода, или решил, что опасно так долго находиться на одном месте. Или попытался выбрать другую позицию и сорвался вниз. Может, он сидит уже у себя дома и рассказывает друзьям о тупых шурави, которых он имел, как хотел. Нет, он там, лежит на удобной подстилочке, спрятавшись среди камней и высматривает в хороший оптический прицел неосторожно появившегося человека. Классная у него винтовка. Наверняка импортная. Хотя и с нашей СВД тоже неплохо пострелять можно. СВД у Сереги осталась, так и лежат вместе, в обнимку, как муж с женой. И чего я спрашивается вторую снайперку не завел? Была же возможность у десантников на прибор ночного видения выменять. Пожадничал. Прибор тот все равно через неделю загнулся. Хотя, это к лучшему: была бы винтовка с оптикой, я бы сюда не полез, попытался бы, как Серега, со скрадка, поближе к основной позиции охотиться. И остался бы там с простреленной головой. А так я из старшинского карабина с ним разберусь, без всякой оптики, потому что подберусь близко. Потому что я умный. У меня есть солдатская смекалка, ловкость, смелость, силость. Что ж ты, спрашивается, такой умный, а не смог места для дневки получше найти, баран? Да потому, что склон горы - это не гостиница. Что есть - тем и обойдемся. Хорошо, что не пришлось на веревке висеть.
Похоже, что придется золотое детство вспомнить и испачкать штаны: хочется зверски. А я уж думал, что из меня вся жидкость выпарилась. Сподобил же господь в двадцать лет обделаться. Да черт с ним, все равно никто не видит. Вот же мать твою так, вот так и разэтак! Убью гада. Теперь точно убью. Стемнело бы скорей, что ли. После долгого дня неподвижного лежания мне часа два понадобится, чтоб одубевшее тело размять. А вдруг я не смогу за эту ночь подъем завершить? Нет, знаю, что смогу. И заберусь тихо, не стукнув камешком, не звякнув оружием. Как кот, на мягких лапах подкрадусь, выберу позицию, улягусь поудобней, а когда рассветет, угляжу на близкой соседней горке эту сволочь и застрелю, как в тире.
Выстрел. Почему у меня закрыты глаза? Черт, да я же спал! Так, глаза открылись, надо же, темнеет. Вот радость. Как же выстрел, приснилось мне? Нет, точно стреляли, вон эхо гуляет до сих пор. Наши не отвечают, тоже верно, незачем патроны зря жечь и голову подставлять. Господи, сделай так, чтоб он промахнулся, ну пожалуйста! Ну что тебе, жалко что ли? Ты же все можешь, пусть мы и неверующие, но все же люди, так чего ж ты о нас забыл? Вот сам подумай, как же в тебя поверишь, когда тут не жизнь, а одно сплошное дерьмо? Или все блага после смерти ожидаются? Так не пойдет, не честно это.
Блин, как же все тело онемело! Тело онемело, все осточертело, лег я неумело, плохо мое дело. Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам всем оглобля. Все-таки здорово, что я уснул; во-первых, день быстрее кончился, во-вторых, ночью мне не до сна будет - надо лезть на гору. Главное дело, что позы я даже во сне не изменил, а раз так, то не шевелился, себя не обнаружил. А если бы стонал или вошкался, то этого выстрела и не услышал бы. Пуля быстрее звука летит.
Стемнело, можно шевелиться. Сначала я попью, много, глотков пять сделаю. Нет, шесть. Нет, все-таки пять. А через час еще пять. Вот черт, не слушаются ноги-руки, ладно, разработаем. Ух, какие "мурашки" по всему телу, больно - хоть ори. Чтоб тебе повылазило, тварь мусульманская! Ну и все, последняя твоя ночка на этой земле грешной, молись, собака - я уже пошел.
Как там медведь в мультике про Маугли говорил: "Багира, я уже иду, я уже лезу!" Вот и я так же, уже лезу, вернее - долез. Будем норку искать. Чтоб тебя! Ладони-то вдрызг разодрал, да и ногти все куда-то делись, обломал вчистую. То-то помню, последних часа полтора все камни скользкие пошли. Ладно, плевать, сейчас малую нужду справим - заодно и промоем, и продезинфицируем. Главное - не журчать и не шипеть. Щиплется, надо же.
Ну, вроде устроился, скоро рассветет. Уже гору напротив видно, где-то там сволочь эта тоже для стрельбы изготовилась. Альпинист, его!.. Как же он туда все-таки залез, спросить бы. А что, хорошая идея. Как увижу, крикну: "Погоди стрелять, давай пообщаемся. Открой секрет, как ты там оказался?" Завяжется диалог, глядишь, поймем друг-друга, подружимся. Простим все друг другу, будем в гости ходить, дружить домами и семьями.