Воин пепла

Краски опять смешиваются, сначала в бурый, потом в замогильно-черный. Ощущения накладываются одно на другое – удавка на шее, неуместное, постыдное возбуждение, первобытный ужас… И вкус пепла на языке.

— Тайен! Тайен!!!

Он проснулся от того, что его кто-то тряс, и тут же подумал, что лучше бы не просыпался. В горле першило, голова трещала, шея горела, как от свежих ссадин.

«Ах да, меня же повесили».

— Тайен, да очнись же ты наконец!

Хлесткая пощечина заставила его разлепить веки. Над головой висел низкий каменный потолок, по которому гуляли тени от свечей. Напротив с постамента на мага сурово взирали статуи, необычно яркие для серого и невзрачного помещения: изображенный в виде мудрого старца Всесоздатель в обрамлении из пяти вестников. По бокам на полках стояли склянки, издававшие тяжелый запах, а под ними громоздились друг на друга пустые гробы.

Замечательно. Покойницкая в оривской церкви Всесоздателя.

Тайен закряхтел и стал подниматься. Не успел он сесть, как Эль – а это она била его по щекам и орала на ухо – стиснула мага в горячих объятиях.

-- Он жив! – сказала она кому-то. – Милость Хада, Тайен, ты жив…

Усмехнувшись, он тоже ее обнял.

– Забыла, что я бессмертен?

Ашари была теплой и приятной. Отпускать ее не хотелось, и маг прижал женщину крепче, уткнувшись ей в волосы. Он ждал ответной ласки, но Эль вдруг отстранилась.

– Не так тесно, – улыбнулась она. – Ты в тухлых яйцах и еще в каком-то дерь… кхм, в какой-то гадости.

То, как осеклась ашари, которая никогда не стеснялась брани, заставило Тайена повернуть голову. Чуть поодаль стола, на котором он проснулся, находились граф и незнакомый жрец в просторном коричневом одеянии. Оба мужчины смотрели на мага, широко распахнув глаза.

– Где Карас? – забеспокоился маг. – Эль, ты-то что здесь делаешь?

Целитель и ашари были частью сделки, которую Тайен заключил с Игнатосом. Тот получал возможность казнить известного по всей Вессалии преступника, но обязывался отпустить Караса и не охотиться за Эль. Естественно, они договорились об этом только между собой – на суде, который состоялся сегодня после обеда, Игнатос вдохновенно врал что-то красочное, а главное, то, во что остальным судьям было намного легче поверить.

Тайен скривился, вспомнив события последних двух дней.

Когда настало вчерашнее утро, капитан, явно ликуя после позорного ночного пленения, сопроводил мага в тюрьму. Он якобы сдался сам, но Николейн то ли догадывался, что дело нечисто, то ли мстил за проигрыш, и полтора дня в укрепленной комнате превратились в сплошное мучение. Непрекращающийся стук в дверь, крики, плевки в еду и все прочее, чем тюремщики так любят изводить пленников.

Тайен терпел. Он заставлял себя думать о том, что еще чуть-чуть – и он отправится за Кейро. Однако время шло. Игнатос, обещавший управиться к вечеру, где-то пропал до следующего утра. Когда он наконец объявился, то сообщил, что все улажено, другие судьи примут нужное решение и видимость правосудия будет соблюдена.

Граф заметно нервничал. Тайен – еще больше. Игнатос когда-то был человеком чести, но за последний год он сильно изменился. Слишком сильно.

Услышав вопрос мага, граф нахмурился.

– Ты сомневался во мне?

– Нет, но…

– Все в порядке, – успокоила Эль. – Карас в поместье его сиятельства. Если бы он тут появился, это было бы подозрительно, поэтому он попросил меня сходить вместо него. Он знал, что ты будешь волноваться.

Тайен с облегчением выдохнул.

– Хорошо.

Жрец – достаточно молодой вессалиец, судя по простоте его наряда, занимавший низшую ступень в церковной иерархии, – поборов то ли страх, то ли смущение, приблизился к магу.

– Могу ли я к вам прикоснуться?

Тайен удивленно посмотрел на него, но кивнул. Юноша дотронулся до следа от веревки и изумленно покачал головой.

– Невероятно. Я встречал здесь, среди оривцев, одного целителя, который мог возвращать людей с порога смерти. Жаль, он оказался мятежником и погиб в бою, да смилуется над ним Всесоздатель. Но чтобы кто-то возвращался прямиком из обители Хада – такого на моей памяти еще не было. Видит Всесоздатель, полчаса назад вы были совершенно мертвы!

– Вряд ли вам бы хотелось получить такие же способности, – вежливо ответил Тайен. – У них слишком высокая цена.

– Не буду спорить, – вздохнул жрец. – Я даже не осмелюсь предположить, что именно произошло – простер ли над вами Всесоздатель длань милости или жестоко покарал. Одно могу сказать наверняка: толпа на площади пребывает в полной уверенности, что вы казнены.

Игнатос прокашлялся.

– Кстати об этом, Клементос.

– Да-да, конечно, ваше сиятельство!

Клементос достал из сундука жреческое одеяние, развернул, поднес к магу, убедился, что оно коротковато, и вынул другое.

– Вот это подойдет. Переоденьтесь и сядьте в углу. Желательно побыстрее – мало ли зайдет кто-то из прихожан или мой наставник. Мне бы не хотелось, чтобы он… ну… понял, что вы не умерли. Он очень строгий наставник.

Тайен кивнул. Он убедился в этом сегодня днем, когда ради него в тюрьму пришел сам настоятель оривской церкви. Представительный вессалиец был настолько возмущен тем, что преступник отказывается исповедаться, что читал ему проповедь целых два часа. К счастью, его помощник Клементос не отличался истовостью в следовании церковным правилам. Граф сразу сказал, что обращаться нужно к нему – он единственный умеет держать язык за зубами. Тайен не стал уточнять, как Игнатос это выяснил. Пока что у него складывалось обратное впечатление – что жрец не в меру болтлив.

– Во дворе уже смеркается, – продолжал Клементос. – Думаю, Всесоздатель все же благоволит вам: на небе тучи. Как только стемнеет, я попрошу вас покинуть храм. Всем остальным я скажу, что уже похоронил вас.

Он указал на ящики в углу. Принюхавшись, Тайен уловил слабый гнилостный запах.

– Что там?

– Фрукты. Не все подношения добираются до нашего стола, а на мне как раз лежит обязанность искать им применение, – жрец весело пожал плечами. – Вот я и нашел.

Эль одобрительно хмыкнула.

– Скорее, скорее, – поторопил их Клементос. – Именем Всесоздателя прошу, переодевайтесь! Наставник не любит возиться с мертвецами, но и меня тоже не очень любит, так что давайте не будем давать ему повод лишний раз во мне усомниться.

Предосторожности оказались нелишними. Как только Тайен переоделся, в покойницкую заглянул кто-то из прихожан – обсудить со жрецом казнь. Он побледнел, но спровадил незваных гостей достаточно быстро, подтвердив впечатление расторопного малого. Никто даже не успел заметить, что на столе нет тела.

Игнатос покинул комнату первым, отговорившись занятостью. Следом за ним упорхнула в ночь Эль. Последним был маг. Он воспользовался кувшином с водой и тканью савана, чтобы стереть с себя грязь, а затем попросил у Клементоса заточенный нож, сбрил усы с бородкой и подрезал ножницами волосы. К выходу Тайен направился, лишь когда убедился, что немногие из горожан смогут узнать в нем недавно повешенного преступника.

Через час он уже был за городом и подходил к поместью Игнатоса. Граф слыл щедрым человеком. Вернувшись в Ориву, он даже стал принимать у себя странников – во имя Всесоздателя, естественно, а вовсе не потому, что ему внезапно понадобилось, чтобы кто-то разносил о нем добрые вести.

Длинное двухэтажное поместье, одно из немногих каменных строений в Ориве, сверкало огнями, как потерянный в траве золотой перстень, на который упал луч солнца. Правда, ни одно кольцо не смогло бы похвастаться возведенной вокруг него стеной, вырубленным лесом и канавами, которые сильно походили на чью-то неудачную попытку вырыть ров. Имение графа на деле было маленькой крепостью.

Посмотрев на владения Игнатоса, когда взгляд не застилал туман усталости и ярости, Тайен поежился. Прорваться сюда несколько дней назад с одним капитаном в заложниках? Сегодня в это верилось с трудом.