Страница 1 из 12
Эдуард Евгеньевич Семенов
Златник Владимира
Предисловие
– Смотри куда прешь, кретин!
Владимир Леонидович Найденов вздрогнул, обернулся на крик и увидел прямо перед собой решетку темно– синего микроавтобуса, из дверей которого торчала засаленная физиономия. Если судить по часам с гигантским циферблатом, болтающимся на мясистом запястье, и перстню– печатке с изображением какого– то святого, то это был типичный мелкий предприниматель, снимающий ларек на городском рынке. Однако держал он себя так, словно был, по меньшей мере, владельцем футбольной команды. Он махал рукой и требовал, чтобы Найденов уступил ему дорогу.
Найденов удивленно посмотрел на белые полоски «зебры», на которых он стоял, но спорить о том, что по правилам уступить дорогу должен был водитель, не стал и сделал шаг назад, вернулся на тротуар.
Микроавтобус с яркой рекламой известного стирального порошка «Тогда мы идем к Вам!» на борту, проскочив по самой кромке дороги, всхлипнул от распирающей его наглости, зачерпнул из небольшой лужицы дождевой воды и плеснул ее на Найденова. Если бы скорость микроавтобуса была чуть выше, то бурые капли жижы достали бы и до лица Владимира Леонидовича, а так забрызгали лишь штанины, оставив на них несколько крупных капель и целый десяток капель поменьше. «Уже неплохо!» – успокоил себя поначалу Владимир Леонидович, стряхивая капли с брюк, а на деле размазывая грязь по ткани, и тут же понял, что таким образом успокоить себя не удастся. Лучше бы капли залили ему все лицо. С лица что? Умылся и пошел дальше, а брюки надо стирать, причем с порошком, желательно импортным.
С недавнего времени это стало для него проблемой. Жена Найденова, Алевтина Игоревна, стала играть в пока непонятную ему игру и с завидной регулярностью предъявлять счет за стирку всего того, чего он на себе носил: трусов, рубашек, брюк и носков. Этот счет, пусть пока и в виртуальной валюте, ежесекундно увеличивался и грозил превратиться в неоплатный долг, по своей величине сравнимый с государственным долгом США.
Все, на чем он оставлял пятна – а он не мог их не оставлять, так как был перманентно рассеян и «постоянно витал в облаках», по мнению Алевтины Игоревны, – обязательно становилось предметом ежевечерних разборок.
– А это пятно где ты подцепил? – спрашивала его супруга, держа одну руку с рубашкой на весу, а другую – упирая в свое успевшее затянуться жирком, но все еще весьма привлекательное тело. – А это?
Палец упирался во что– то, едва видимое глазом.
– Ну как ты мог умудриться поставить пятно здесь?
Владимир Леонидович уже давно не отвечал жене по существу вопроса, так как прекрасно понимал, что ответа от него и не требовалось. Какая ей была разница, что жирное пятно на брюках он посадил, когда ел хот– дог из палатки на углу дома, где находился их музей, так как хотел сэкономить. Хот– дог из палатки был дешевле, чем обед в столовой администрации. А пятно на рукаве рубашки – от чернил авторучки, которую он оставил в нагрудном кармане, когда взялся провести неожиданно подвернувшуюся частную экскурсию, и, между прочим, заработал на ней дополнительную тысячу рублей.
На самом деле он успел вытащить ручку раньше, чем чернила окончательно потекли. Еще бы чуть– чуть – и рубашка была бы безвозвратно потеряна, но он успел выдернуть авторучку, и вот только несколько капель упало на рукав.
Владимир Леонидович знал, что любые объяснения были бы встречены его супругой в штыки и без того усугубили бы его пошатнувшееся положение в семье. Положение главы семейства, кормильца и поильца.
Выровнять это положение могло только одно – деньги. На оплату кредитов: за компьютер дочери и за стиральную машинку; – на коммунальные услуги, на одежду, на обеды – дочери или хотя бы себе.
– В холодильнике давно мышь повесилась, – вспомнил он ровный голос Алевтины, загибающей на кухне пальцы, на которых красовались два массивных золотых перстня: один – его подарок на свадьбу, а другой – купленный за собственные деньги, – я уж не говорю про отпуск на юге. Хоть на даче у родителей, а до нее тоже надо доехать. Поэтому твои дополнительные заработки в виде тысячи за экскурсию засунь знаешь куда! Лучше молчи!
И Владимир молчал, а также усилием воли вызывал в себе образ молодой и красивой девушки, на которой он женился двадцать лет назад, сразу после службы в погранвойсках и окончания второго курса института культуры. Как он тогда считал, женился по любви в буквальном смысле слова, совершив гусарский поступок и утащив ее из– под венца у однокурсника. Он был уверен, что сделал единственный верный выбор, поэтому молчал, терпел и каждый день решал задачу с одной и той же неизвестной: «Где взять денег, чтобы…?».
***
Проводив взглядом микроавтобус, вернее, посмотрев в ту сторону, куда тот укатил, он все же перешел дорогу по пешеходному переходу и подошел к своей видавшей виды вишневой «шестерке» 1996 года выпуска. Достал ключи, открыл капот, подключил аккумулятор, залез в салон. Подышав на руки, вставил ключ в зажигание, включил двигатель и начал его прогревать. «Как минимум минут пятнадцать надо подождать, пока прогреется, а то на холодном масле движок встанет, и капитального ремонта мне уже не потянуть!»
Пошел мелкий осенний дождь, несколько желтых листьев упало на лобовое стекло.
«Скоро надо будет заливать омыватель в бачок. Опять деньги тратить? Может, ну его нафиг. На зиму поставить машину в гараж. Поставил бы… А дочку возить на гимнастику и обратно? Тренировки – почти каждый вечер. Как стемнеет, на улицах становится опасно… А у нее хорошие перспективы попасть в сборную города».
***
До дома через дворы он мог бы добраться меньше, чем за десять минут. В этом плане ему повезло с работой, но домой ехать не хотелось. Включив левый поворотник, выехал на шоссе и влился в общий поток машин. Сделал несколько кругов по городу в поисках запоздалых пассажиров. На перекрестке между улицами Дугина и Гагарина увидел поднятую руку.
– Куда?
– На Гудкова. Там забрать одного человечка, а потом на гавань «Надежда». Знаешь, где это?
Владимир Леонидович прикинул расстояние и назвал цену.
– Полтинник.
– Да не вопрос, поехали.
На переднее место, рядом с водителем, сел крепыш в кожаной куртке и кепке с меховыми ушами. В руках он держал букет роз.
– Шеф, только меня прямо к подъезду. Я покажу.
– Сделаем.
От крепыша веяло силой, здоровьем вперемешку с дорогим парфюмом и запахом хорошего коньяка. Не успев опуститься в кресло, он тут же схватился за трубку мобильного телефона и начал кому– то звонить.
– Сейчас, сейчас моя рыбка, я уже подъезжаю. Тачку поймал, еду.
Одновременно он крутил головой, как будто хотел кого– то высмотреть в потоке машин, постоянно оборачивался назад и заглядывал через плечо Владимира Леонидовича на линию встречного движения. Заметив любопытный взгляд Владимира Леонидовича, он хмыкнул и охотно пояснил:
– А как ты хотел, брат, приходится скрываться от благоверной. Она у меня, знаешь, какая. Ух…
Крепыш погрозил кому– то кулаком.
– Узнает, что я блядую, убьет.
– Так зачем же блядуешь– то, – в тон крепышу спросил Владимир Леонидович, – любишь – разводись – женись.
Крепыш хохотнул.
– Плавали, знаем! Через три года будет та же картина маслом, только вид сбоку.
Он взмахнул рукой и показал дорогу между высотными домами:
– Вот сюда, под арку и по кругу, там есть выезд.
Уже въезжая в арку, он еще раз бросил взгляд через плечо. За ними никого не было.
– Порядок, – сказал он сам себе. – Хвоста не привели! Во– о– н к тому подъезду!
Владимир Леонидович подкатил прямо к бетонному парапету, включил стоп– сигналы и, поддавшись настроению пассажира, громко озвучил:
– Карета подана.
Хотел добавить «сэр», но постеснялся.