Страница 45 из 125
Савойский криво усмехнулся, разворачиваясь и тоже врезал ему с такой силой, что Кайрат отлетел к двери, едва успев схватиться за косяк.
— А это тебе за Диану.
И он тут же оказался рядом, не давая Каю встать в полный рост и снова ударил его:
— А это тебе за отца.
Кай отшвырнул его в сторону.
— Прекратите! — закричала Данка. — Прекратите сейчас же. Кай! Павел!
Она хватала их за руки, но они откидывали её как котёнка и продолжали размахивать кулаками.
— Всё, хватит! — она бросилась Каю наперерез, прикрывая Пашку.
— Что бабой прикрылся? — засмеялся Кай.
— Нет, всего лишь твоей сестрой. Она у тебя так легко раздвигает ноги.
Данка понимала, что он в сердцах, и что это правда, но как же это было обидно.
Новый удар откинул Савойского к столу, монитор пошатнулся, но он поймал его в последний момент.
— Жду тебя завтра в десять, — смерил Кайрат Данку гневным взглядом. — А тебя ещё раз здесь увижу, убью, — бросил он, уходя Савойскому.
— Паша! — бросилась она к Савойскому, прощая его грубость. Но он молча вышел в прихожую, молча обулся, молча надел пальто, молча вытер кровь.
— И когда ты собиралась мне сказать?
— Паша, ну, куда ты в таком виде? — она металась рядом, боясь к нему прикоснуться, боясь, что он так и уйдёт. И это было глупо, потому что она знала, он всё равно уйдёт. И ей бы надо обидеться на его слова, но то, что он уходил так, было важнее.
— Паша, я, правда, хотела сказать. И на самом деле, это неважно. Потому что он сам по себе. Мы почти чужие. «Господи, что я несу? Я только что отказалась от брата?»
— Извини, но я больше не приду. Не потому что так сказал твой почти чужой брат, а потому… в-общем, ты сама понимаешь почему.
— Нет, я не понимаю. И я ничего не хочу понимать. Паша! — она не хотела плакать, но эти дурацкие слёзы. Они потекли сами. — Паша!
Она вцепилась в его рукав, но он убрал её руку и задержал в своих.
— Мой тебе совет на будущее: не будь такой доверчивой как я. Прежде чем раскрыть кому-то душу, убедись, что ему можно доверять.
Дверь даже не хлопнула за ним. Она закрылась мягко, как его ладони, державшие её последний раз, и спокойно, как его голос, прозвучавший для неё в последний раз.
Она опустилась по стене на грязный пол и заплакала. О том, что было, но сильнее всего о том, чего не было, и уже никогда не будет.