Страница 9 из 12
В настоящее время квартал лежал в руинах. В домах уцелели лишь перекрытия, и то не везде. Улицу завалили обломки. На ней красовался подбитый танк. Теперь уже неясно было, кому принадлежала эта груда жженого железа.
Из подвалов выбирались мирные жители и с криками бежали на запад. Мужчины тащили чемоданы. С головы молодой женщины сорвало черный платок, волосы растрепались. Она не обращала на это внимания, волокла за собой двух маленьких детишек. От разрывов снарядов и мин вздрагивала земля, в руинах постоянно что-то падало, взмывали клубы цементной пыли. Гражданских было немного. Им удалось выскочить из-под обстрела. С востока на запад по обломкам прогремела грузовая машина, набитая ранеными солдатами.
Приближались звуки боя. Боевики выдавливали из квартала солдат правительственной армии. Грязные, окровавленные, в рваном темно-зеленом обмундировании, они отступали перебежками, цеплялись за укрытия, отстреливались от наседающих исламистов.
Витиевато выражался седоголовый офицер. Рукав кителя у него пропитался кровью. Он собрал небольшую группу солдат, они закрепились на участке улицы, на первом этаже относительно целой лавки, изготовили к бою пулемет с коробчатым магазином.
Метрах в тридцати взорвалась мина. Оторвался кусок стены, разлетелась пыль. Взрывная волна ударила в импровизированную баррикаду. Молодой солдат со смертельно бледным лицом начал отползать. Его остановил оклик командира. Тот призывал бойца вернуться и вести себя как подобает мужчине!
С востока разгоралась пальба, наступали боевики. Их униформа мало отличалась от армейской. У кого-то головы перетягивали зеленые или черные ленты, некоторые были в масках. Все увешаны оружием, разгрузочные жилеты напичканы боеприпасами и всем необходимым. Духи перебегали, тоже прижимаясь к зданиям.
Сирийские солдаты вели беспорядочный огонь по противнику. С запада к ним подъехал видавший виды внедорожник с отпиленной крышей, с него посыпались люди с автоматами Калашникова, побежали к своим. К ним примкнул водитель. Бойцы в обороне одобрительно загудели. Даже маленькое подкрепление никогда не лишнее.
Впрочем, радость их надолго не затянулась. Боевики усилили минометный обстрел. Мины взрывались с недолетом, не причиняли вреда обороняющимся.
Внезапно из стана противника донеслись торжествующие крики. Кто-то звонко засвистел. От нестройного вопля «Аллах Акбар!» дрогнули последние уцелевшие стены. Что-то заревело. Внезапно из-за остова сгоревшего танка и клубов дыма вылупилась БМП-1!
Этой штуке было в обед сто лет, точнее, никак не меньше пятидесяти. Ее давно не использовали по назначению, сняли пушку. Но машина ездила, причем достаточно быстро. Двигатель хрипел, работал на износ.
Бойцы правительственной армии не сразу сообразили, что за рулем сидит смертник, а машина набита взрывчаткой! Лишь когда до баррикады осталось тридцать метров, они всполошились. Солдаты вскакивали, пятились. Кто-то кинулся к зданию, да зачем-то обернулся, запнулся о кусок бетона и упал на прутья арматуры. Выстрелил гранатометчик, но у него не было времени целиться. Реактивная граната промчалась мимо борта машины и взорвалась в отдалении.
БМП на полном ходу прорвала хлипкое заграждение, подпрыгнула, словно на трамплине, врубилась во внедорожник, брошенный солдатами, и смяла его в лепешку! Прогремел чудовищный взрыв. Боевую машину порвало, словно картонную, от джипа даже мокрого места не осталось.
Людей убивали не только поражающие элементы, но и мощнейшая взрывная волна. Она разметала все в радиусе пятидесяти метров. На этом клочке смешались обломки кирпичей и бетона, окровавленные куски тел. Рушились строительные конструкции, оказавшиеся в зоне поражения. Над районом вырос гигантский столб дыма и огня. Отступать было некому, никто не выжил.
Исламисты с ревом бросились вперед. Уже не прячась, они бежали по дороге, перепрыгивали через мертвых, устремлялись дальше. Духи катились по городу, забирали то, что отдали пару дней назад. Теперь они себя покажут, скоро весь Алеппо будет в их руках.
На запад проехали несколько джипов, микроавтобус с высокой колесной базой. Машинам с мелким клиренсом на здешних дорогах делать было нечего.
В конце квартала Аль-Хамир, вблизи площади Абу-Санна, которую венчала скособоченная стела, наступление духов захлебнулось. На другой стороне стояла батарея Республиканской гвардии и вела беглый огонь по кварталу. Боевики залегали, рассредоточивались.
С пикапа ударил крупнокалиберный пулемет, – гроздьями полетели трассирующие пули. Человек в кузове орал на протяжной ноте, стреляные гильзы сыпались ему под ноги. Под бетонным навесом взорвался артиллерийский снаряд. Обрушился массивный козырек. Боевик вылетел из пикапа, но пулемет уцелел. В кузов вскарабкался другой дух, и снова дикий рев, хохот, бренчанье пустых гильз – ну, просто сад земных удовольствий!
К площади подтягивались новые боевики, но на нее не выходили, это было равносильно самоубийству. Они прятались в развалинах, оборудовали огневые точки. Краем дороги подъехал грузовик, крепкие мужчины вытаскивали из кузова гранатометы.
Позиционный бой продолжался не менее получаса. Ни одной из сторон не удавалось собрать столько сил, чтобы перейти в атаку. Вскоре стрельба затихла, бойцы экономили боеприпасы. Люди расслаблялись, предавались беседам. Кто-то в глубине разрушенного здания расстилал молельный коврик.
С востока подошел еще один внедорожник. С него высадились люди. Крепкие боевики с пасмурными лицами охраняли важную персону – невысокого плотного мужчину лет сорока. Он стрелял глазами из-под косматых бровей, постоянно хмурился. Этот субъект носил элегантную окладистую бородку, имел пронзительные черные глаза, широкий нос с горбинкой. Из кобуры на поясе торчала рукоятка тяжелого армейского «Глока». На груди висел полевой бинокль.
Музаффар аль-Хураши считал себя шейхом и возглавлял местное отделение «Фатх-аш-Шам» «Фронта ан-Нусра». Попутно он являлся командиром вполне боеспособной бригады.
Помимо охраны, в его свите присутствовали двое мужчин, тоже в камуфляже. Один из них был безбородым, под носом у него кустились усы. Второй носил козлиную бородку, а верхнюю часть его лица украшали очки в массивной позолоченной оправе.
Хураши собрался выйти на площадь, но охранник не пустил его туда. Он решительно заступил дорогу и начал что-то строго говорить.
– Сюда, – показал на узкий переулок второй охранник. – Во дворе разбитая мечеть, но минарет цел. Мы увидим с него весь район.
Процессия втянулась в переулок. Здесь тоже валялись обломки, неподалеку стонал раненый, товарищи перевязывали его. Часть стены была залита кровью. Во внутреннем дворе все выглядело еще хуже. Война не щадила ничего. От здания мечети уцелели две стены, все остальное грудилось горкой. Это богопротивное зрелище венчал расколовшийся купол. Минарет, пристроенный к мечети, потерял верхушку, но все еще возвышался над местностью. Люди шли к нему, перешагивая через обломки. Мужчина в очках что-то увлеченно говорил Хураши. Тот хмурился, покачивал головой.
Во дворе толпились боевики. Кто-то молился, другие отдыхали, набирались сил перед грядущими сражениями. Хураши все знали, почтительно приветствовали, прикладывая ладони ко лбу. Другие поминали имя Аллаха – без этого никак. Хураши в ответ лишь скупо кивал.
Лестница сохранилась в первозданном виде. Уцелела закрытая площадка с узкими окнами. Западная часть района Шейх-Саид предстала перед глазами господина Хураши во всей своей неприглядной красе.
Разрушенные кварталы тянулись на километры, им не было конца. Город, когда-то нарядный, оживленный, лежал в руинах. Вдали возвышалась Цитадель Старого города. Над ней висел дым, где-то рядом не унимались пожары. На севере шла перестрелка, гремели взрывы. Квартал, куда отступили правительственные войска, подвергался интенсивному обстрелу.
Хураши припал к биноклю и начал пристально наблюдать за тем районом.
Субъект с усами шевельнулся и проговорил: