Страница 6 из 12
Вернулся Шамов с прочесывания мест отдыха москвичей и гостей столицы уже под вечер.
– Ну, как? – встретил его Колесов.
– Никак, – ответил Сергей Иванович. – У тебя что?
– Тоже ничего. Убийств со схожим почерком в Москве и области за последние пять лет не было.
– А по стране посмотреть не догадался? – с трудом сдерживая недовольство, буркнул Шамов.
– Догадался, – ответил Колесов. – Не было подобных преступлений.
– А с установлением личности что? – уже без всякой надежды спросил Шамов.
– Тоже ничего, – услышал он то, что и ожидал услышать.
Это был тупик. Даже если посчастливится найти место преступления, это мало что даст…
– О нас уже в газетах пишут, – после затянувшегося молчания кивнул в сторону пачки газет Анатолий. – В смысле, о преступлении. И откуда только они все знают.
– Следователь дежурной группы, эксперт, опер, судмедэксперт… Кто-то из них мог слить информацию. По дружбе или за денежку, – без интонации произнес Сергей Иванович и достал из стопки популярную московскую газету. На первой полосе был заголовок:
«УБИЙСТВО НА ПУШКИНСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ»
Автор материала хорошо знал свое дело: имел острое перо, прекрасно разбирался в криминальной тематике, умел завлечь читателя, так что после прочтения очередного абзаца хотелось читать дальше. Майор Шамов поначалу не хотел вникать, просто посмотрел по диагонали, но неожиданно для себя прочитал статью до конца. Труп в мешке, его странная поза, похожая на позу младенца в утробе матери; рана на темени, следы от посмертного удушения, цифра «2» на лбу. Даже несколько зернышек овса, выпавшие из мешка, были упомянуты автором газетного материала.
В конце автор статьи задавался несколькими вопросами…
Кто убитый?
Почему он был засунут в мешок?
Зачем его душили после смерти?
Что означает цифра «2» на лбу: какой-то ритуал или то, что обнаруженный труп не первый?
И что было уже совсем ни к чему, в самом конце статьи указывалось, что дело передано в Следственное управление СК РФ и ведет его старший следователь-криминалист майор юстиции Шамов, которому придется поломать голову над столь необычным и полным загадок убийством. Далее шла приписка, обращенная к жителям Москвы, с просьбой не оставаться безучастными и в случае обладания информацией по убийству на Пушкинской набережной сообщить все, что они знают, по такому-то телефону или такому-то адресу.
«Ну, сейчас начнется», – подумалось Сергею Ивановичу.
Опасения не заставили долго ждать подтверждения. Этим же вечером в кабинет Шамова привели старушку, которая безапелляционно утверждала, что «убивец тово человека из мешка» проживает на одной с ней лестничной площадке.
– Вы в этом уверены? – с большим сомнением спросил бабку Сергей Иванович.
– А то, – с воодушевлением отвечала старушка. – У ево музыка каженный вечер играет на всю мощь и девок он к себе водит всякий раз разных. Пьянствуют они и наркоманят. Стало быть, он убивец и есть.
– Ясно, – уныло посмотрел в окошко Шамов.
Вторник выдался и вовсе горячий: звонки буквально доставали! Абоненты на том конце провода сообщали адреса подозреваемых и просили срочно их арестовать. Лейтенант Колесов выезжал с нарядом по адресам и всякий раз, вернувшись, говорил одно, глядя поверх головы Шамова:
– Пустышка.
В среду двенадцатого июля заявился этот самый Аркадий Денисович Шкаликов, на которого у Сергея Ивановича уже не хватило терпения. А дело по трупу на Пушкинской набережной по-прежнему не двигалось…
После двенадцати Шамова вызвал к себе полковник Лебешев:
– Что выполнено по представленному мне плану мероприятий по делу «Сапожника»?
– Все, – коротко и очень емко отрапортовал Шамов.
– И каковы результаты? – спросил полковник юстиции с некоторым недоверием.
– Их нет, – так же четко ответил Сергей Иванович.
– Я вижу, что нет, – ворчливо произнес Лебешев. – А когда будут, Сергей Иванович?
– Работаем, Геннадий Викторович, – ответил Шамов расхожей фразой.
– Ну вот, чтобы работалось лучше, примите в свое производство еще одно дело. На первый взгляд с вашим делом ничего общего, – заключил Геннадий Викторович.
– Тогда почему мне? – спросил Сергей Иванович.
– У жертвы на лбу написана цифра «три», – сообщил Лебешев и многозначительно посмотрел на Шамова.
Восьмиэтажный кирпичный дом на Балтийской улице ничем не отличался от домов поздней сталинской постройки. Первый этаж занимали салон дорогущих итальянских дверей, аптека, экспресс-кафе и чудом сохранившаяся еще со времен Никиты Хрущева библиотека.
Дверь углового подъезда дома была раскрыта настежь, и возле нее стоял хмурого вида полицейский сержант. Выйдя из машины и показав удостоверение следователя Следственного комитета, Шамов с Колесовым прошли в подъезд и пешком поднялись на четвертый этаж. Возле одной из квартир, двери которой опять-таки были раскрыты настежь, стоял еще один полицейский. Показав удостоверение и ему, старший следователь-криминалист с помощником вошли в квартиру.
– Вы кто, товарищи? – вышел из кухни навстречу Шамову и Колесову средних лет мужчина с проседью в висках.
– Старший следователь-криминалист Следственного управления Шамов, – представился Сергей Иванович, не посчитав нужным представить лейтенанта Колесова.
– Ну наконец-то, – пробурчал мужчина с проседью в висках. – Заждались мы вас прямо… Нам сказали, что приедут из СК и заберут это дело. Ждем вас, ждем…
– Пробки, – произнес Сергей Иванович сакраментально-актуальную для Москвы фразу. – Как говорится, не на крыльях…
– Это да, – сочувственно-понимающе кивнул мужчина с проседью. – Проходите.
Шамов с Колесовым прошли на кухню. Зрелище, что предстало их взору, наверное, было бы чересчур даже для самого воспаленного мозга. На кухне, в луже крови, лежала груда человеческих частей тела. Лейтенанта Колесова замутило, и он едва удержался, чтобы не стравить прямо на пол.
– Это был семилетний мальчик Коля Куницын, – севшим голосом произнес мужчина с проседью на висках. – Одиннадцать ударов топором, – добавил он глухо. – Орудия преступления не найдено. Улик никаких. Трудно вам будет этого упыря найти…
Майор Шамов посмотрел на человека с проседью и ничего не сказал. Ему приходилось видеть порубленные топором тела. Детских тел, изрубленных топором, он еще не видел.
– Это случилось часов пять-шесть назад, – подошел к Шамову эксперт. – Значит, где-то в одиннадцать-двенадцать дня… – Эксперт немного помолчал и добавил: – Цифра на лбу мальчика выведена краской на акриловой основе. – Эксперт опять помолчал и спросил: – У нас что, новый серийный убийца появился?
– Пока сложно что-то сказать, – произнес Сергей Иванович и посмотрел на мужчину с проседью на висках: – А что говорят соседи?
– Соседи с этой площадки ничего не говорят, – ответил седоватый. – Справа живет одна старуха глухая, у нее телевизор целый день орет, так что она ничего не слышала, да и не могла слышать. Слева двери нам не открыли. Нет никого. А вот в квартире этажом ниже нам сказали, что сегодня около половины одиннадцатого к ним приходил молодой человек лет под тридцать. Сказал, что проводит профилактический осмотр. Проверил вентиляцию на кухне, газовую плиту и ушел.
– Пойдемте, – кивнул мужчина с проседью.
Втроем спустились ниже этажом. Седоватый позвонил в одну из квартир. Открыли сразу.
– Извините, с вами можно еще раз побеседовать? – спросил мужчина с проседью.
– Ну, а чего же нельзя? – ответила женщина в халате, посматривая на Шамова и, верно, принимая его за большого начальника.
– Расскажите еще раз про этого работника из ЖЭКа, – попросил Сергей Иванович.
– Ну, позвонил он… – начала женщина в халате.
– Во сколько это было? – спросил Шамов, доставая свою потрепанную записную книжку.
– Я не смотрела на часы, – последовал ответ.
– Хотя бы примерно?