Порядковый номер жертвы

Конечно, мама стала допытываться, что случилось. Он отмалчивался, и только на ее предложение сообщить об избиении в полицию он ответил:

– Не надо.

Несколько дней он отлеживался дома, раздумывая, как ему быть дальше. Что он получил по мордасам от Алькиного ухажера Силякова с его дружками – это было понятно. Но Алька? Почему она не заступилась за него? Почему не остановила драку?

Ладно, он ей это припомнит. И Генке Силякову с Мортиросяном, и Копыловым – тоже. Но не сразу. «Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным»… Он вспомнил эту фразу из «Крестного отца» сразу, как только избитым приплелся домой. Она не выходила у него из головы, когда он отлеживался дома. А что, эта фраза заслуживала внимания. И обдумывания. Что он будет жестоко мстить – это он решил сразу. Но вот когда и как – это стоило обдумать.

Нет. Он не будет подставляться и мстить открыто. Ведь если он не заявил в полицию, то не факт, что не заявит Генка Силяков. Или его дружки Женька Копылов и Жорик Мортиросян. Значит, надо сделать так, чтобы они не видели и не знали, откуда им прилетело. И отомстить обидчикам надо не всем сразу, а одному за другим и по истечении времени. Дабы никто не мог бы подумать, что это его рук дело…

Глава 5. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным

В ноябре темнеет быстро. И в семь часов вечера на дворе уже непроглядная темень.

Генка Силяков, студент одного из московских вузов, возвращался из библиотеки домой. У подъезда тускло горел одинокий фонарь, едва освещая подступы к дому. Не узнав Стаса Кулигина, стоявшего на углу дома с надвинутым на глаза капюшоном, он вошел в подъезд. Едва за Генкой закрылась дверь, как следом за ним шагнул Кулигин. Услышав за спиной шорох, Силяков обернулся.

– Привет! – по-приятельски улыбнулся ему Стас и, выдернув из-под куртки толстую рифленую арматурину, нанес Силякову сильный и быстрый удар в лицо.

Хрустнул сломанный нос, и кровь брызнула струей. Генка взвыл от нестерпимой боли и невольно закрыл лицо руками. Стас размахнулся и ударил с размаху по затылку. Силяков упал, попытался защититься руками, но это не помогало: Стас продолжал наносить удары, пока Генка не потерял сознание и не затих. Затем Стас небрежно швырнул окровавленный кусок арматуры ему на грудь, похлопал в ладоши, отряхивая с перчаток налипшую ржавчину, снова надвинул капюшон на самые глаза и быстро выскочил из подъезда.

Ноябрьский ветер, неприязненно сыпанувший в него пригоршню колючих мелких снежинок, освежил пылающее лицо. Неожиданно Стас поймал себя на неведомом ранее чувстве – его распирало упоение. Ощущение было таковым, что теперь ему подвластно все. Такое чувство испытывает только победитель.

Еще через пару дней он узнал, что Генка Силяков лежит в реанимации, что ему уже сделали две серьезные операции, но его состояние продолжало оставаться критическим: помимо внешних повреждений костей черепа, имелись и серьезные внутричерепные повреждения, в том числе серьезно деформированы оболочки головного мозга. Словом, Генка был уже не жилец, и все дальнейшие врачебные действия не излечивали его, а лишь оттягивали закономерный конец.

Еще через день Стаса вызвали к директору. Когда он пришел в просторный директорский кабинет, уставленный современной удобной мягкой мебелью, то в одном из кресел увидел лысоватого человека с какими-то рыбьими бледно-голубыми глазами и дерматиновой поцарапанной папкой в руках. Как выяснилось через минуту, это был следователь прокуратуры. Он стал задавать разные вопросы, пристально разглядывая при этом Стаса. Наверное, так посетители музеев разглядывают какой-нибудь интересный экспонат.

Конечно, алиби на день избиения Силякова у Стаса не было.

– Где вы были в день нападения на Геннадия Силякова?

– Кажется, я гулял, – скучающе ответил он на вопрос следователя.

– Кажется? – удивленно поднял брови следователь.

– Да, – ответил Стас и добавил: – Но если вы уточните время, когда избили Силякова, возможно, я скажу точнее.

– Это был вечер в районе семи часов или немного позже.

Подумав, Стас уверенно отвечал:

– Точно… Я гулял.

– Где именно? – выпучил рыбьи глаза следователь.

– По улицам, – просто ответил Стас.

– По каким именно улицам? – спросил лысоватый следак, сделав упор на слове «каким».

– По разным…

– А поконкретнее?

– Да я как-то не обращал внимания, – промолвил Стас.

– И что, просто так ходили безо всякой цели?

– Да, просто так ходил.

– Хорошо, – кивнул следователь. – По дороге вам никто не встретился? Из приятелей или знакомых?

– Никто, – ответил Стас.

– Значит, никто не сможет подтвердить ваше алиби?

– Значит – никто, – согласился Стас.

– Получается, что алиби у вас попросту нет, – констатировал лысоватый следователь с недостаточно затаенным удовлетворением, чтобы его нельзя было не заметить.

– Получается, что так, – снова согласился Стас и спокойно посмотрел в рыбьи глаза, смотрящие на него в упор.

– Хорошо… – следователь листнул бумаги из своей папки и снова поднял взор на Стаса: – Скажите, Станислав Николаевич, после вашей драки с Геннадием Силяковым двадцать восьмого мая этого года вы продолжали с ним конфликтовать?

– А кто сказал вам, что была драка? – удивленно спросил Стас.

– Этому имеются свидетельские показания, – ответил следователь.

– А свидетель – это Алевтина Осипчук?

– Допустим, – неопределенно ответил следователь.

– А она не сказала вам, что с Силяковым были еще двое его друзей, – заявил Стас. – И это была совсем не драка.

– А что это тогда было? – изобразил удивление на своем лице следователь. Правда, не очень искусно.

– Избиение, – просто сказал Стас. – Когда трое на одного…

– Но тогда у вас была явная причина отомстить, – уверенно произнес лысоватый следователь.

– Причина была, – согласился Стас. – Желания не было.

– Отчего же? – Рыбьи глаза следователя снова взирали в упор.

– Просто я разочаровался в Осипчук. Перегорел, что ли.

– То есть она перестала вам нравиться? – задал уточняющий вопрос следователь.

– Можно сказать и так, – коротко ответил Стас.

– Вот так, в одночасье?

– Ничего удивительного, так бывает.

– Это потому, что она за вас не заступилась? – Следователь продолжал смотреть на Стаса в упор.

– Можно сказать, что и так, – снова ответил Стас. – Она стояла в стороне и спокойно наблюдала за тем, как меня пинают ногами. Могла бы хотя крик поднять, что ли…

– Что же вы не заявили в полицию?

– Это было наше личное дело. Мое и Силякова.

– Но ведь вас избивал не только он… И другие!

– Все так… Не только, – согласился Стас.

– Так почему же вы все же не заявили о факте вашего избиения? – Кажется, лысоватый следователь откровенно недоумевал. Уж он-то точно заявил бы об избиении, если бы это касалось лично его.

– Ну, вот не заявил и все… – буркнул в ответ Стас. – Не хотел просто.

Несколько мгновений в кабинете директора школы висела пауза.

– И все же вы не ответили на мой вопрос: после этой драки… то есть вашего избиения, – поправился следователь, – у вас были еще конфликты с Геннадием Силяковым?

– Конфликт был исчерпан. – Уверенно произнес Стас и, как ему показалось, был очень убедителен. – Алевтина Осипчук перестала мне нравиться, и конфликтовать с Силяковым уже не было оснований.

– Но вы с ним виделись…

– Да, в школе. Пока он ее не окончил. Больше я его не встречал…

– Хорошо… – Следователь дописал протокол и протянул его Стасу: – Прочитайте. И распишитесь вот здесь и здесь. С моих слов записано верно. И подпись…

Когда следователь собрался уходить, то произнес уже привычно, глядя в упор на Стаса:

– На данный момент у нас несколько подозреваемых. Вы в их числе. Поскольку у вас нет алиби и имеется мотив: месть. Правда, со времени вашего избиения прошло без малого полгода, но ведь «месть – блюдо, которое нужно подавать холодным». Не так ли?