Ранчо дяди Теодора

Позже они сидели у камина и ужинали. Пёс лежал поближе к очагу большой чёрной кучей и сох. Вернувшийся с дикой охоты Буханчик, презрительно обнюхал нового жильца и поскрёб лапкой. Пёс на это пренебрежительное поведение ответил только глухим ворчанием, но даже ухом не повёл, равнодушно наблюдая, как наглый кошак отмывает с мордочки кровь и перья пичужек, которых цинично убил и съел днём.

— Как назовёшь? — Абель кивнул на пса.

— Не знаю. А надо?

— Придётся. Или ты его будешь звать — Эй пёс?

— Надо какое-то хорошее имя дать. Может, Счастливчик?

— Да. По нему прямо видно, как он счастлив. Аж светится.

— М-да, — неохотно признал Фредерик, разглядывая несчастную морду пса. У него была туповатая вытянутая челюсть, больше похожая на медвежью и висячие, как мочалки, уши. Общая кудрявость и немного заёбаный взгляд собачьих глаз невольно напоминали одного старого знакомого эмпата.

— Я назову его Грэм.

Абель не ответил, видимо не смог придумать смешную дразнилку и предпочёл отмолчаться.

— А вообще наша природозащитница права, — заговорил он позже, когда они готовились ко сну. — Охрана дому не помешает. Если не загрызёт, так хоть лаем разбудит.

Этой ночью Фредерик впервые не мёрз. Под боком, сложив на ноги тяжёлую голову и чёрную лапищу, спал Грэм.

========== Фредерик в тумане ==========

Весь следующий день прошёл в новых хлопотах. Абель заделывал трещины в стенах, а Фредерик помогал. Грэм помогал только молчаливым присутствием, валяясь где-нибудь неподалёку. Он вообще оказался очень спокойным, даже ленивым псом и лишний раз даже ухом не дёргал. Буханчик не помогал и этим, снова пропадая на кровавой охоте. Хоть бы дичь приносил, так нет же, в одну харю всё съедал.

Ближе к вечеру с ремонтом было покончено, и Абель мужественно взялся за сборку кровати, которую купил в Корнфилде, чтобы ночью спать по-человечески в постели, а не как личинка туриста — в спальнике.

— У тебя здорово получается, — заметил Фредерик.

— А то! Первую ногу я выстругал себе сам простым перочинным ножиком из соснового бруска.

— Когда тебе было десять? — хмыкнул Фредерик. — Или после того, как в БТРе взорвался?

— Нет. Когда в аварию на машине попал. — Абель не моргнул и глазом, рассказывая очередную байку. — Денег со страховки хватило только на костыли. Но на костылях же с одной ногой не побегаешь. И я предложил жене взять немного денег из тех, что мы откладывали на отдых по Европе, мне на протез. Дженифер, она не согласилась. Такой скандал закатила на пару со своей мамашей. Верещала, как ненормальная, что это общие деньги, что она давно мечтала посетить Италию, что я только о себе думаю… Ну, мне ничего другого не оставалось. Я взял перочинный ножик и выстругал себе ногу из соснового бруска, который нашёл в гараже. А потом этим ножом зарезал Дженифер и её мерзкую мамашу.

— Почему не наоборот? Сначала жену с мамашей, а потом ногу?

— Я же сказал, на костылях с одной ногой не побегаешь. А деньги я потом без проблем снял со счёта и заказал себе эту ногу, с которой хожу до сих пор.

— А. Ну да. История про медведя мне больше понравилась, — истерично хохотнул Фредерик.

— Мне тоже. А тебе это кажется смешным?

История и впрямь выглядела до жути правдоподобной, а потому не такой уж забавной. И сам Абель вдруг стал казаться Фредерику слишком уж… угрожающим. Он ведь вполне мог укокошить нелюбимую часть своей семейки, иначе зачем ещё ему ехать в эту жопу мира, куда могут добраться только егеря из заповедника, и то с большой неохотой. А Абель, убив однажды, вполне мог подсесть на это дело. Это же ярчайший случай нервного срыва. Две женщины оказывали на него давление, и это вылилось в двойное убийство. Сколько таких случаев было в практике доктора Чилтона. И он теперь наедине с одним из них, в этой глуши и, случись что, никто не придёт на помощь. Даже Грэм, потому что он на редкость флегматичный пёс, лишний раз даже не гавкнет. Фредерику стало не по себе. Совсем немного, ровно настолько, чтобы волосы зашевелились на затылке. Нужно было как-то сменить тему или увести разговор, но в голову приходили сплошь скверные истории. Вроде этой.

— У меня был пациент, который всех спрашивал на тему, интересно ли им, откуда у него на лице шрамы. И всем рассказывал разные версии. То ему отец лицо порезал, то он ради жены себя изуродовал. Я их все записывал.

— И как? Выяснил, которая была настоящей? — заинтересовался Абель.

— Нет. Он раньше срезал себе лицо пластиковой ложкой и умер от болевого шока в своей палате.

— Жаль. Было бы интересно узнать, — даже с каким-то сожалением вздохнул он и продолжил сборку кровати.

Фредерик с облегчением выдохнул. Кажется, неприятная тема была пройдена, и можно было действительно отвлечься. В их гостиной было уютно и впервые за эти дни действительно тепло. Подумать только, этой ночью он будет спать по-человечески. На полу уже стоял каркас на четырёх ножках, к которому оставалось прикрутить спинки и само полотно под матрас. Других деталей не наблюдалось.

— Абель, а почему кровать только одна?

— Угадай, — он довольно красноречиво посмотрел на Фредерика.

Фредерик задумался. С одной стороны было понятно, что не вечно Абелю терпеть в доме беглеца, и рано или поздно тот свалит, а вторая кровать будет только занимать место. Но с другой… Фредерик некстати вспомнил, как на него поглядывал в последнее время Абель. Нехорошо так поглядывал. Оценивающе. Фредерика больше всего бесило, что он не мог понять, что всё это значит. И вот вместо того, чтобы просто ответить, он снова смотрел.

— Тогда отдашь мне свой спальник?

— Зачем? — не понял уже Абель.

— Я их друг в друга вдену, чтобы было мягче. Тебе же твой мешок больше не понадобится. Ты на кровати будешь спать.

— Фредерик, — Абель не договорил и прикрыл глаза рукой. — Как бы тебе сказать… Если ты ещё не понял, это будет двуспальная кровать.

— И-и? — протянул Фредерик, явно не догоняя.

Эка невидаль. Двуспальная кровать. Фредерик и сам на такой спал в прошлой жизни. Было просто охуительно развалиться на весь матрас на трёх подушках. Не то, что в спальнике, в котором под утро хотелось скукожиться до размеров фасолины.

— И ты будешь спать со мной, — сказал Абель, как отрезал.

— Как, спать? — спросил Фредерик, упавшим голосом.

— Горизонтально, — съязвил Абель, профессионально закручивая гайку.

— В смысле…

— Ну да.

— То есть…

— В точку.

— Но я думал…

— Ты мне сразу понравился. Думаешь, зачем я тебя с собой взял?

— Вот как, — проговорил Фредерик, стеклянно глядя на свои колени в новых джинсах, которые ему Абель купил. — Но я думал, что ты по другой части… Ты же был женат…

— Ты же знаешь, я разочаровался в женщинах.

— У мужчин, между прочим, тоже не всё так просто, — нравоучительно заметил Фредерик.

— А ты в этом, можно подумать, больно опытный, — хмыкнул Абель.

— Я-то как раз опытный!

— Ну, вот и покажешь.

И тут Фредерик окончательно убедился, что где-то в этой жизни свернул не туда.

— Я же тебе нравлюсь, — не то спросил, не то заметил Абель, потому что Фредерик продолжал стеклянно гипнотизировать свои колени.

Фредерик отвлёкся от гипноза, толку всё равно от него не было, и посмотрел на Абеля, будто увидел впервые. Абель, конечно, не был фотомоделью из журнала, но что-то в нём было такое, обаятельное и даже привлекательное, но Фредерик как-то не был расположен на романтический лад. Обстоятельства, в которых он волею неизвестного маньяка оказался, как-то этому не способствовали. Например те, в которых Абель убил свою жену, а за ним самим охотились агенты ФБР.

— Эй, — Абель помахал у Фредерика перед глазами гаечным ключом. — Ты в порядке?

— Я в порядке.

«Блять, — думал Фредерик. — Какие ж у меня коленки красивые, смотрел бы и смотрел».

— Раскукожься уже, — посоветовал Абель. — Вдвоём спать будет теплее. Спать, Фредерик. Просто, спать.