Страница 4 из 14
На улице шел мелкий дождь и пасмурное небо скрывало и без того серый от тумана день.
В прокуренном кабинете второго этажа, Аркадий Иванович, сидел в кожаном черном кресле и смотрел в окно. Он не думал о погоде, его заботило будущее больницы, которую уже в пятый или десятый раз собирались закрывать из-за больших расходов на электричество и теплоснабжение. На прошлой неделе приезжал юрист и привез извещения о сокращении сотрудников до количества пятнадцати человек, оставляя главных специалистов и пять медсестер, включая водителя. Утром, на обязательной пятиминутке, было решено сократить трех женщин пред пенсионного возраста и двух молоденьких, только устроившихся медсестер. Их возмущения и обида были понятны, но Аркадий Иванович, сделал свой выбор и менять ничего не хотел.
Настенные часы пробили пять вечера и можно было собираться домой, но доктор, давно почти переехал в свой рабочий кабинет. Его жена и две дочери уехали жить в большой город, еще в конце девяностых, связывая свой переезд с безработицей и трудной жизнью без нормальных дорог. Аркадий Иванович посмотрел на стену, где висели подаренные ему в конце семидесятых часы, в знак уважения и признательности, как ответственному работнику и лучшему хирургу года. Сам председатель обкома приехал поздравить его и пожать руку, расхваливая больницу и обещая оказать любую посильную помощь, что может понадобиться. Жаль, но все его слова были сплошной болтовней на публику и ничего из обещанного он не выполнил. Во времена перестройки и вслед за ней другими тяжелыми годами для простых работников, не имеющих нужных и влиятельных знакомств, открытая на благо сельских жителей в отдаленной местности больница приходила в упадок, разрушаясь и разваливаясь на глазах. Аркадий Иванович, сильно переживал поэтому и в последнее время, его серьезно стало беспокоить сердце. Он не говорил об этом никому, но продолжать дальше оперировать и подвергать пациентов опасности он не мог. Сегодня Хмарин признал, что не справляется из-за здоровья и твердо решил оставить, как свой пост заведующего, так и должность хирурга.
Доктор затушил в переполненной пепельнице окурок и с грустной улыбкой выбросил в мусорное ведро почти полную пачку сигарет, когда в дверь постучали.
-Войдите.
В открытую дверь вбежала запыхавшаяся медсестра и с волнением затараторила.
-Аркадий Иванович, срочно. Там женщину привезли, рожает. Ей плохо и она часто теряет сознание. Идемте.
Харин торопливо вышел из-за стола и поспешил за сестрой.
-Местная?
-Что вы. Городская, и, судя по машине и одежде, очень состоятельная. Они с подругой ехали и заблудились, а у нее схватки начались, вот они и свернули наугад, а попали к нам. Ой, я раньше столько крови, никогда не видела.
-Васса Игнатьевна знает?
-В том то и дело, что ее нет, но Василич за ней уже уехал. Я его прямиком к ней отправила, как только увидела в чем дело.
-Хорошо.
Разговор был по дороге в операционную, куда отвезли прибывшую женщину. В коридоре, стояла высокая и очень красивая женщина лет тридцати и нервно сжимала в дрожащих руках платок. Увидев Аркадия Ивановича, она бросилась ему на встречу.
-Вы доктор? Понимаете, там моя подруга, у нее схватки начались, когда мы ехали, а потом ей стало плохо. Помогите ей, пожалуйста. Она мне как сестра.
-Не волнуйтесь, ждите здесь.
Не показывая вида, что нервничает и с нетерпением ждет прихода акушерки, Хмарин прошел к раковине и стал мыть руки.
-Как она?
В комнату вошла старшая медсестра. Она почти половину жизни проработала бок обок с хирургом и ассистировала ему на всех операциях. Вместе они, в свое время спасли ни одну жизнь. Глядя на нее, доктор гордился тем, что не испугался раньше и не оставил свой пост бросая людей живших далеко от остального мира.
-Пока держится, но надо торопиться, иначе можем потерять и ее и ребенка. Я жду вас в операционной.
-Иду.
Аркадий Иванович прошел за своим халатом. Стоявшая девушка помогла одеться и протянула ему стерильные перчатки.
-Я буду встречать Вассу Игнатьевну.
-Спасибо.
Кивнув ей, Аркадий Иванович прошел в блок, где на столе лежала женщина и она была без сознания.
-Здесь все куда хуже, чем мы предполагали. Сильная потеря крови и ослабленный организм.
-Приступаем.
***
Спустя долгие пять часов, Аркадий Иванович и его коллеги, вышли в больничный коридор и поздравили друг друга.
-Вы просто сотворили чудо. Вы спасли и ребенка и его мать. Поздравляю вас.
-Спасибо, Васса Игнатьевна, но какой ценой.
-Ей не повезло, у нее больше не будет своих детей, но зато она будет жить и воспитывать сына. Правда, Полина Михайловна?
-Правда. Аркадий Игнатьевич, вы видели, с каким восторгом она глядела на мальчишку? О такой матери можно только мечтать.
-Видел.
Хмарин улыбнулся, вспоминая момент первого знакомства матери и ребенка. Еще, он был несказанно рад, что его больное сердце выдержало и дало возможность помочь двум людям.
-Жаль, что не все такие, как она.
-Точно. Васса Игнатьевна, наша ночная роженица, та, что с улицы, она отказывается забирать своего. Говорит, что он все равно не выживет, а если выживет, то будет больным или инвалидом. Такой ей не нужен. Утром накатала отказную и слушать никого не захотела. Что делать будем?
-Что хотеть от таких, как она? Вы же видели ее раньше. То избитая поступала, вся в синяках и пробитой головой, заявления писала на хахалей своих, то водкой паленой травилась. Я, вообще, удивляюсь, как ребенка выносила. Откажется, отправим в дом малютки. Что еще мы сделаем?
На этой грустной теме, все трое разошлись по своим кабинетам, каждый думая о чем-то своем.
На другой день, к Аркадию Игнатьевичу прибежала сменившая ночную сиделку медсестричка и сообщила, что малыш поступившей вчера женщины, умер. В полупустом больничном здании, был слышен вой страдающей и горюющей молодой матери, а в коридоре, был слышен тихий шепот пришедших на работу сотрудников. Все, как один говорили, что нет в жизни справедливости и в семье, где так долго ждали появления на свет малыша, случилось такое горе.
А там, где нет и скорее всего не будет ни тепла, ни ласки, вынужден жить и расти ребенок, который с малолетства будет предоставлен самому себе.
Да, жизнь не всегда бывает справедлива.
В то же утро, у Хмарина был приступ острой боли в области сердца, он ускорил решение доктора уйти с занимаемой им должности и покинуть госпиталь.
***
Через три дня, Аркадий Иванович, поднял со стола свою серую шляпу и вышел за дверь, в последний раз закрывая кабинет своим ключом. Он решил оставить практику и перебраться в город, где среди толпы прохожих, можно затеряться, и в потоке времени суматошного дня, ненадолго забыть о переживаниях. По крайней мере, попытаться.
Он ехал туда, где он не будет ответственен за чужие жизни. Да, Аркадий Игнатьевич снял с себя медицинскую ответственность перед оставшимся малочисленным населением района, которому он посвятил всю свою жизнь.
Выходя из больницы и прощаясь с коллегами, он видел, как за несостоятельной матерью, согласившейся после длительных уговоров забрать своего сына, приехала черная обшарпанная семерка и из нее вышел высокий не бритый мужчина. Он, что-то сказал женщине, ничем не показывая свою радость при виде младенца в ее руках и развернувшись, пошел к водительской двери. Женщина, махнула на него рукой и сама, открыв заднюю дверь, села в машину.
Хмарину заранее было жаль, выжившего не смотря на прогнозы врачей младенца.
Покачав головой, Аркадий Иванович зашагал к старенькой буханке, на которой много лет ездил по делам и на вызовы.
-Ну что, Васильич, едем?
Глава 5. Жизнь балует не каждого.
На окраине поселка и, не в самом лучшем из районов, в старой двухэтажке еще хрущевской постройки, было слышно, как из открытого и заляпанного грязными разводами окна, пьяный мужик, горланит тюремную песню.